Россия. ХХ век. Глава VI

ГЛАВА VI.

«То был отец, чьё только слово,
Чьей только брови малый знак –
Закон.
Исполни долг суровый –
И что не так,
Скажи, что так …»
                А. Твардовский

Земля горела ярче Солнца,
Когда взорвали Хиросиму,
И оглушенные японцы
Мгновенно мира запросили.
Мы также с ними воевали,
Как в Ялте раньше обещали,
И били наши самураев
В соседнем северном Китае.
Когда войну мы завершили,
Вернули южный Сахалин
С грядою длинною Курил,
А также Мао подсобили.
Но в США ажиотаж –
Начался атомный шантаж.

И Сталин, уступив нажиму,
Тольятти просит и Тореза
Быть в оппозиции к режиму,
А в президенты пусть не лезут.
Британским ястребам в отраду
Мы сдали красную Элладу
И Западу отдали Вену
Как примирительную цену.
Зато Восточная Европа,
Где изгоняли мы фашистов,
Попала в руки коммунистов,
Досталась красному циклопу.
И как граница всех свобод
Стена берлинская встаёт.

Когда закончилась война,
Оставив русским пепелище,
То строить стала вся страна
Заводы, фабрики, жилища.
Повсюду рыли котлованы,
Гудели скреперы и краны,
Вставали новые строения,
Обозначая возрождение.
Домов построили немного,
Их люди сталинскими звали,
Они удобства создавали
И принимались очень строго.
И, словно сталинский конвой,
Высотки встали над Москвой.

Мы знаем сколько мужиков
Война забрала мёртвой хваткой,
И на полях, и у станков
Стояли русские солдатки.
И, словно выстрелы из пушки,
Звучали женские частушки:
«Я и лошадь, я и бык,
Я и баба, и мужик».
Так было велико стремленье
Страну из пепла поднимать,
Что результаты возрождения
Мы стали быстро ощущать:
Три года мира миновали
И карточки в музеи сдали.

А янки с бомбою в заначке
Пытались миром управлять:
Европе шлют свои подачки,
Нам предлагают помогать.
Но мы, конечно, не поддались
И от подкормки отказались.
А Трумэн с Черчиллем тотчас
Сплотили НАТО против нас.
Ещё страна была в руинах
И было нечего пожрать,
Но мы не стали принимать
Диктат и помощь буржуинов.
А основанье их апломба –
Конечно, атомная бомба.

Нам надо янки догонять,
Не обошлось здесь малой кровью –
Пришлось учёным рисковать
Своею жизнью и здоровьем.
Чтоб обеспечивать успех,
МИФИ создали и ФИЗТЕХ.
Нам было у кого учиться:
Ландау, Соболев, Капица,
Христианович, Бах, Седов,
Никольский, Ландсберг, Емельянов,
Тамм, Дородницын, Несмеянов,
Гантмахер, Келдыш и Петров.
Вся Академия Наук
Учила нас из первых рук.

Но очень долго ждать удачи
Наш вождь решительно не мог
И при решении задачи
Лаврентий Берия помог.
Дав в руки баксов миллионы,
Он разослал своих шпионов
Во все концы большого света
На поиск атомных секретов.
Они сумели расстараться
И информацию собрали.
Где заплатили, где украли –
Не стоит в этом разбираться.
Но главное – в сорок девятом
Был взорван наш советский атом.

Средмаш для добычи урана
Построил много городов
В горах Сибири и Урала
За гранью «дружеских штыков».
Чтоб эти бомбы начинять
Ураном – двести тридцать пять,
Зернов, Курчатов, Харитон
Нафильтровали пару тонн.
Потом, примерно через год,
Наш гений – Сахаров Андрей –
В лаборатории своей
Пустил в работу водород.
И жизнь пошла в стране голодной
Под сенью бомбы водородной.

В Европе мы освобождали
«Порабощенные» народы,
И неожиданно узнали:
Бывают у людей свободы –
Они живут на белом свете
Без КГБ и без Советов,
Там собирают урожай,
Не зная про колхозный «рай».
И Сталин снова укреплял
Свою систему самовластья
И с затаенной темной страстью
«Железный занавес» создал.
Раздался вширь архипелаг
Теперь известный как «ГУЛАГ».

Лишались в эти дни свободы
Не только индивидуально,
Но также целые народы
Ссылались на восток повально:
Чеченцы, немцы, ингуши,
Татары Крыма, латыши-
Все с оккупантами дружили,
Но дни расплаты наступили.
В степях пустынных Казахстана,
В сибирских девственных лесах
И в наманганских рудниках
Они трудились неустанно.
Отец народов был суров
И беспощаден для врагов.

А зарубежная зараза
Уж появляется в Москве:
Кого-то манят ритмы джаза,
Кого – куплеты кабаре.
 «Интеллигенция шалит,
Не то, что надо, говорит.
Их вместе следует собрать
И хорошенько накачать»,-
Так вождь народов заявляет
Своим подручным палачам
И преданным секретарям
Готовить Пленум предлагает,
Чтоб понимал культурный мир,
Кто – вождь, хозяин и кумир.

И Жданов – сталинский слуга
Готов уже громить культуру.
Набросившись, как на врага,
Сначала на литературу.
Он верных шавок приласкал
И беспощадно обличал
«Звезду», а также «Ленинград»,
Где издавали невпопад
То Зощенко (а он писал
Про обезьяну – озорницу),
А то монахиню – блудницу,
Как он Ахматову назвал.
И для такого обличения
ЦК издал постановление.

Ужасно Зощенко досталось,
Он впредь надолго замолчит.
Врагам Ахматова не сдалась –
Как камень на ветру стоит.
Конечно, приговор суров –
Не издают её стихов,
Она все сталинские годы
Кропает тихо переводы
И только преданным друзьям
Своей «Поэмы без героя»
Немного тайну приоткроет,
Её читая по частям.
Муж в могиле. Сын в тюрьме.
Ну, а «Реквием» в уме.

«Звёзды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами чёрных Марусь».
Она стихи в уме держала,
Бумаге их не доверяла.
Когда с Цветаевой встречалась,
То даже ей не открывалась.
После известных изменений
Она смогла их записать,
Чтобы на Западе издать
Своё собранье сочинений.
И только через сорок лет
Они в России вышли в свет.

Сегодня трудно оценить
Все результаты этой тряски.
Хотели Бунина просить
В страну вернуться без опаски.
Уж Симонов в Париж слетал,
Златые горы обещал,
Но после этой вакцинации
Остался Бунин в эмиграции.
А те, кто был у нас в стране,
Язык, конечно, прикусили
И лишних слов не говорили,
Держали Жданова в уме:
Не воробей словцо у нас –
Поймают, вылетишь тотчас.

А Жданов время не терял
Расправившись с литературой,
Он напустил девятый вал
На всех работников культуры.
Верша киношников судьбу,
Он за идейность вел борьбу:
Поддал он Грозному Ивану,
Как слишком робкому тирану.
А на ЦК разоблачали
«Большую жизнь» за аморальность,
Прокофьева – за атональность
И Мурадели обругали.
Но угодить вождю сумели
Павленко и Чиуарели.

В науке тоже шла борьба
За торжество идеологии –
Решалась Сталиным судьба
Советской нашей филологии.
Он, преисполнившись сарказма,
Прошёл от Марра до маразма.
И дав основы языка,
Его державная рука
До экономики добралась –
Дала по логике марксизма
Законы для социализма
И в коммунизме оказалась.
А им «открытые» законы
Учили в школах миллионы.

Был корифеем всех наук
Объявлен Сталин, словно Бог,
И всё ему сходило с рук
Ведь возразить никто не мог.
А кто решался возражать,
В ГУЛАГ его – руду копать.
Так запретили кибернетику
И уничтожили генетику.
Недоучившийся вахлак
Обрел тогда Лысенко силу,
А мудрый Николай Вавилов
Третировался как дурак.
И стала вдруг без лишних слов
Россия родиной слонов.

А после на врачей – евреев
От Тимашук пришёл донос.
Профессоров и корифеев
Тотчас забрали на допрос.
Чекисты снова не дремали –
Евреев списки составляли,
Ведя к отправке подготовку
В Биробиджан «на перековку».
Но здесь тиран перестарался
И сил своих не рассчитал –
Внезапно ночью он упал
И больше уж не поднимался.
А дети Сталина твердили:
«Отца народов» отравили.

Сосо, когда сменялся век,
У Аллилуевых бывал.
Там у него случился грех –
С хозяйкой дома переспал.
И после этой сладкой ночки
У той родилась Надя, дочка.
Учёбу в школе дочь кончала,
Как революция настала.
Когда Сосо на фронт спешил,
Чтоб усмирять мятежный Дон,
Он Надю взял с собой в вагон
И там невинности лишил.
В истерике валялась мать,
Но в жёны дочь пришлось отдать.

Надежда, мать двоих детей,
Вождю пыталась возражать
Расстрела ленинских друзей
Не захотела одобрять
И стала говорить о том
В банкетном зале за столом.
Изменой делу возмущён,
Был Сталин искренне взбешён.
Наутро в спальне труп лежал,
Валялся рядом пистолет,
И ищут до сих пор ответ:
Кто из него тогда стрелял?
Возможно, аспид – муженёк
Уйти из жизни ей помог.

Итак, у Кобы дети были –
Сначала появился Яков,
Потом Светлана и Василий
От Нади, от второго брака.
Яков под Москвою был в боях,
Пленным оказался в лагерях.
Немцы стали нашим предлагать
Яшу на фельдмаршала сменять.
Как Вождю народов поступить?
Он просил фашистам передать:
Не резон фельдмаршала отдать,
Чтоб в обмен солдата получить.
Яков знал каков отец,
Понимал, что ждёт его конец.

Сын Василий лётчиком летал,
С асами немецкими сражался,
Стал довольно быстро генерал,
Но ещё быстрее он спивался.
Сталин запретил ему летать,
Стал Василий спортом заправлять,
А когда отца его не стало,
То в тюрьме сгноили генерала.
Дочь Светлана с многими дружила,
Замужем была не раз, не два.
А потом на Запад, как вдова,
Хоронить супруга укатила.
Мемуары в Англии писала
И в приют на старости попала.