Забытые тетради. Поэзия народов СССР. Часть 10

Забытые тетради. Поэзия народов СССР. Часть 10.

1 – с финского (Карельская АССР)

Яакко Ругоев

Утро на реке.

Берег, туман предрассветный, прохлада,
Стынет река, неподвижна, тиха,
Слышится медленный шум водопада
Над перелесками издалека.

Глянуло солнце, и в то же мгновенье
Рябь полосами пошла по реке,
Выводок уток плывёт в отдаленье,
Рябчик свистит на еловом сучке.

Синий дымок в небеса улетает,
Валит росистые травы коса,
Сплавщик багор высоко подымает,
Стаи стволов загоняет в плеса.

Отзвуки утра задорны и свежи.
Взглядом привычным окинув простор,
Гордый хозяин лесов и прибрежий
Высек огонь, зажигая костёр.
                !945 г.

Ялмари Виртанен

Ленин ведёт.

Я помню семнадцатый год,
Горячие помню воззванья,
Когда петроградский народ
Октябрьское начал восстанье.

Когда в рукопашных боях
Решалась судьба поколений,
Светили стране, как маяк,
Идеи, что высказал Ленин.

Над миром вставала заря –
Я видел своими глазами:
Народы с того Октября
Чтут Ленина имя, как знамя.

И сын мой, и маленький внук,
И наши потомки, уверен,
Путём справедливым пойдут,
Нам всем указал его Ленин!..

Пусть только вперёд и вперёд
Шагают народы отчизны:
Их Ленин великий ведёт
К сверкающим дням коммунизма!
                1924 г.

Илмари Сааринен

Листья памяти.

Опять листва лопочет о прошедшем,
желтея и краснее у оград.
И ветры осени о том, что помню, шепчут,
о том, что позабыто мной, молчат.

Вот первый лист. Я помню годы ранние,
как будто песни жалобный мотив.
Они прошли и заморозком ранили,
ростки надежды инеем сгубив.

Листок второй. И над землёю красная
зажглась она. Октябрьская заря.
Листвою новой по весне украшена,
ты зацвела, карельская земля.

Ещё листок…  Союз серпа и молота
крепя, мы шли из сёл и городов,
Чтоб строить мир без нищеты и голода,
свет добывать для будущих веков.

Простой народ из Вешкелиц, из Видлиц,
от Кимасозера до Кивача,
Ковали Сампо мы, чтоб все увидели
в домах карельских лампу Ильича.

О, как вас много, листьев моей памяти,
как книгу жизни я читаю вас.
С приходом осени вы усыпаете
мою тропу всё гуще всякий раз.
                1967 г.

(Сампо – чудесная мельница – самомолка. Символ
Народного благосостояния)

Таисто Сумманен

Две берёзы.

Желтеют деревья, теряя красу,
В полях застывают вечерние росы.
Я встретил вчера на поляне в лесу
Две рядом растущие с детства берёзы.

Два дерева жили под небом одним,
Одна их поила земля и кормила,
Но было одно, словно старец, седым,
Другое – зелёным, как юноша, было.

Ветра на себя принимало одно,
Собой прикрывая ровесника – друга.
Другое – от севера защищено –
Взлелеяно было дыханием юга.

Два дерева…Я любовался одним.
Не тем, что зелёным и пышным осталось,
А тем, что в ненастьях тут стало седым.
Красивая старость! Почётная старость!
                1956 г.

2 – с хакасского

Семён Кадышев

Песня хайджи.

Я степные края широко исходил,
По горам и долинам следы пролегли.
Всю я тысячевёрстную землю любил,
Я умру – трёх аршин мне довольно земли.

На следах проросли, зеленеют кусты,
И густая трава, и цветочный ковёр
Колыбели просты и могилы просты
У певцов наших рек, и степей, и озёр.

Так же Белый Июс будет воды клубить,
Так же солнце пылать будет слитком огня.
Будут люди песни слагать и любить,
Только с ними в то время не будет меня.

Но народ не покинет вас, степи мои,
Лишь займут моё место другие хайджи…
Жизнь реки продолжается в звоне струи,
Значит, в ваших чатханах и я бужу жить
                1962 г.
Хайджи – певец, сказитель.
Чатхан – много струнный музыкальный инструмент. Род цитры.

Михаил Чебодаев
Иван костяков.

Однажды я шёл сквозь тайгу напрямик
С собакой своей и двустволкой.
Вдруг домик увидел. Спокойно старик
Стоял под раскидистой ёлкой.
«Вот лиственницы семена, - он сказал, -
То родине – труд мой любимый! –
В тайге собирал их – для Крыма!..»
У крепкого деда под сединой
Вот дума таится какая:
Пусть лес наш сибирский шумит над волной,
Вершинами гордо качая…
Хакас посылает на юг семена, -
И жить ему вечно отныне,
Как вечно прохладою будет полна
Тень лиственниц на Украине.
                1955 г.

3 – с хантыйского

Роман Ругин

Преобразование.

Стояла здесь в безмолвии тайга.
Казалось, тишине бессрочен срок.
Лишь лоси гордые несли свои рога,
Да царь зверей трубил в победный рог,
Да изредка за дальний перевал
Охотник, страстью верною влеком,
До сердцевины леса проникал
В погоне за диковинным зверьком.

Но вот по воле партии моей
В Надымский край наш человек шагнул.
Тайга проснулась. Гул её ветвей
Вошёл в машинный неуёмный гул.
Морозный ветер в наступленье шёл.
Метель, как рысь, бросалась «на ура»,
Но человек свой газопровод вёл
Сквозь край ненецкий прямо на Урал.

Не вечна над людьми природы власть.
А зло природы смелым нипочём,
И ночь полярная на милость нам сдалась
Перед упорным и земным огнём.
О газе знают все – и стар и мал.
Но, как ни странно, часто мнится мне,
Что наш огромный материк Ямал
Качается, как лодка на волне.

Страна моя! В любви сынов твоих
Ты убеждаешься в который раз!
Так пусть струит в артериях твоих,
Как молодая кровь, ямалский газ!
                1975 г.

Микуль Шульгин

Самотлор.

Сын тайги, я любовно смотрю на тайгу.
В ней огни новостроек – как сполохов зимних пожары…
Здесь я слышал легенды. Одну я забыть не могу.
«… Жил в краю этом Тохтанг – герой в оперенье гагары.
Странным был тогда мир, по рассказам седых стариков:
Ни земли, ни людей, ни былинок, ни лиственниц толстых,
Только небо, да солнце, да море без берегов.
Только рыбы ныряли да Тохтанг с волнами боролся.
И была его жизнь дерзновенной мечтою полна:
Чтобы люди украсили мир, чтобы жили без горя.
Но ведь людям земля, кроме солнца и моря, нужна, -
А земля глубоко, под безмерной пучиною моря.
Долго Тохтанг нырял, и попыткам не знал он числа.
И однажды он землю достал, для людей драгоценный подарок.
Но не вынесло сердце героя, и кровь его в землю ушла, -
С той далёкой поры красногрудыми стали гагары…»

Помнят Тохтанга ханты, к нему сохраняя любовь.
Никогда на прицел брать гагару охотник не будет.
Греет нефть Самотлора, Священного Тохтанга кровь,
Мой завьюженный край, где счастливыми сделались люди.
                1970 г.
(Самотлор – озеро в Тюменской области)

4 – с цыганского

Николае Саткевиче

Народу своему во всём наследуя…

Народу своему во всём наследуя,
Талантам удивляясь непрестанно,
Я слышал песню грустную. Последняя
Она была у старого цыгана.

В ней говорилось о дорогах пыльных,
За много лет кочевья трудно пройденных,
О том, как долго в землях изобильных,
Цыган считали пасынками родины.

Снимался табор с места, но тропа
Бывала жёсткой – вечный поиск хлеба.
И падал снег, а манная крупа
На них ни разу не спускалась с неба.

Теперь пришли иные времена.
Цыган, как все, за труд берётся честно…
В любви отчизне клялся старина,
И я не мог без слёз дослушать песни.

Мне нравится колхозное село,
В котором племя счастье обрело.
Я вижу табор свой в рабочих буднях.
А песни? Песни так же служат людям.

Александр Германо

Жизнь изменилась

Вчера ещё упрямо верил ты,
Что звёзды и луна – отображенье бога,
И под ярмом бескрайней нищеты,
Как волк затравленный, скитался по дорогам.

Да, плёлся ты безжизненным путём.
У кочевых костров, в дыму костров дырявых,
Под барским, под разбойничьим кнутом
Изведал царскую кровавую расправу.

Что видел ты? Уныло пел о чём?
Нужда, тоска и тьма… Всегда чужое небо…
Ночные кражи… Бегство… А потом
Побои до смерти из – за огрызка хлеба.

К какому счастью нёс тебя твой конь?
Ты молча, как и он, тащил хомут свой нищий…
Куда ты тратил жизненный огонь?
И что добыл отцовским кнутовищем?

И зародились новые мечты
И буйно мчались в даль все новыми путями.
Отец твой злился: «Что затеял ты?
О чём ты думаешь бессонными ночами?

Какой ты стал неладный и чудной!
Что ж, испугался ты и степи, и дубравы?
Что ж, разлюбил ты табор свой родной?..
Одумайся, сынок, и стань послушным снова.

«О нет! Река обратно не течёт.
Вторично не цветут дни и года, как клёны.
«Послушай, сын: нас ночка сбережёт
В сыром густом лесу под чёрною попоной.

В лесу грустит берёза по весне…»
«О нет, отец! О нет!.. Пылает мысль, как пламя.
Безрадостны кочевья стали мне
И едкий дым костров дождливыми ночами…»

Не слышно в поле песен кочевых.
Не слышно топота коней твоих усталых.
И сломан кнут. И в далях полевых
Иголки света в тьму нам солнце разбросало.

Ты бросил путь и дедов, и отцов
И мело разорвал хомут былого душный.
И пламя яркое твоих мятежных слов
Льёт свет и радость в кочевые души.
                1934 г.

5 – с черкесского (кабардино – черкесского)

Алим  Ханфенов

Горы.

О Кавказ, родной очаг отцов!
В белых шлёмах, пристально и немо,
Горы, словно войско храбрецов,
Стерегут покой земли и неба.
В час, когда фашисты подошли,
Чтоб  смирить Кавказ огнём и сталью,
Горы их морозом обожгли
И под семипластный лёд подмяли.
Снова величавою семьёй
Тишине торжественно внимают,
Надевают башлыки зимой
Тёплым летом башлыки снимают.
Я люблю такую красоту,
Требуя лишь верности за это.
Наши космонавты среди звёзд
Не напрасно ими любовались…
Подымаясь к небу в полный рост,
Горы, вы ни капли не зазнались…
Это вечно украшает вас,
Гордые, несите службу честно…
Родина моих отцов Кавказ,
Ты под стать характеру черкеса!
                1963 г.

6 – с чеченского

Магомет Сулаев

Мальчик и вымпел.
           (Баллада)

Мальчик прибежал и уверяет,
Что он видит вымпел на Луне,
Серп и молот ясно различает
Он в далёкой звёздной вышине.

Выбежал на улицу и снова
Всех зовёт, отчаянно крича:
«Видите, там вымпел, как обнова,
С именем родного Ильича!»

Взрослые глядят на мальчугана.
Все удивлены и смущены.
Говорят, пожав плечами: «Странно…
Наяву мальчишка видит сны».

Но поняв, решили вскоре люди:
«Пусть он верит собственным глазам.
Мальчик видит то, что скоро будет,
Что, быть может, он исполнит сам»

Близок день, когда малец вот этот,
Дерзкою мечтою обуян,
Унесённый ввысь стальной ракетой,
Устремится в звёздный океан.

И на диво изумлённым близким,
Матери на радость и на страх,
Возведёт земные обелиски
На далёких, сказочных мирах.

И, прибыв на место назначенья,
Первый звёздный гость, посол Земли,
Вспомнит он тепло и с уваженьем
Спящие в музеях корабли.

Да, я твёрдо верю: мальчик этот,
Возмужав, создаст свой космолёт
И его от имени планеты
В космос непременно поведёт.

И на всех неведомых планетах,
Что придётся на пути встречать,
Водрузит он герб Страны Советов
С именем родного Ильича.
                1960 г.