Движение 61 Безумный

"Бабку люди обнаружат по утру.
А я тачку нежно тряпочкой протру."

"Сектор Газа"

------------------------------------------------

Бригаду Расула отпустили. Покушение на убийство грузин перебили как просто покушение, оружие оформили как добровольно сданное, отморозков объявили в розыск. На радостях Расул с Ромой объедались в «Тройке» на Профсоюзной шашлыками.

- Может, поедем, снимем телок? - сказал Расул. Рома был ушёл сильно под наркозом. Закуривал водку планом, на столе стояла долма. Рома бросил огрызок косяка в мацони.

- Давай лучше парня! - Чтож, говорят, на зоне дули и кошек, предварительно засунув их мордой в валенок, чтобы не царапались.

Расу бросил на Рому недоуменный взгляд. На столько недоуменный, насколько мог выдержать азербайджанец. Ровшан предлагал бульду, то есть мужеложство. Бита рассказывал, есть целая культура бульды в Афганистане у пуштунов, а пуштуны это евреи. Потерянная ветвь, одно из племён.

- Рома, не парь, ну ее на хер, эту бульду! - сказал Расул. - Оттуда срут из этого места.

Рома пожал плечами.

- Пусть подмываются! Чего, соску в зад не делал никогда?

- Эка ты хватил, - сказал Расул. - Телку в жопу дуешь и за сиськи держишься! - Тема сисек! - А тут перед тобой волосатая жопа! Нет, Ром, это не по мне.

- Почему, если волос немного...Официанта какого-нибудь протянем! Либо бармена.

- Забей, ладно? Мы не в хате! Найдёшь какую буферастую, руки сами тянутся. Че нам п...идолов в валторну валять, э?

Рома вздохнул. Думал, их двое, он один, сделаем бутерброд!

- Может, ты и прав! То там, а то тут. Поехали бублить? - Вести развратный образ жизни. - Он был прав! Движение было приют уныния и разврата.

Мы сидели в офисе, Батя внезапно оторвался от чашки кофе и серьёзно спросил:

- Безумному деньги отдали? Общак? Повёз?

- Отдали, - нисколько не смутившись, ответил Скиф. А что ему смущаться? Если надо, любому голову сдавит так, что никто не пикнет.

- Он подъезжал только что. Как раз после парка. На своей беде. - Беда была «Хонда». За секунду в точку! - Он же, - Скиф постучал костяшками набитых рук по столу, как горилла, требующая мяса, звук получается гудящий, готический, примерно, как из пустой чаши из черепа, если бросить туда старинную монету. - Безумный!

- Плохо жить с пулей в голове, - сказал Француз.

- Особенно, когда пуля до мозжечка дошла, - согласился Батя. Это было его любимой выражение. Он огромный, грузный, даже жирный, со страшными синяками под глазами от спиртного, говорят, таких людей не бывает, чтоб пили и решали чужие судьбы, а он был, неизменно вызывал симпатию других. Весельчак У.

- Всё пропрёт по дороге, ара, - как всегда нервничая, сказал Студент. - Всё потратит. - Он всегда боялся отсидеть за общак. Другие его втюхают на продажных женщин, спросят со Студента. За ноги подвесят! Ему обычно поручали собирать по району общак. Образование на лице видно, меньше подозрений. В руку дипломат и пошёл. Сзади обычно следовали Скиф или Бита и Манерный. Уголовник со стажем сильно с афганцем закорифанились. Манерный даже сказал Бите:

- Мы с тобой кетафурики!

За Манерного Бита мог завалить. «Пропереть» или «слить деньги» на языке деловых людей означало «потерять» или «потратить».

-  У нас в Ереване тоже был один такой, кличка Магадан, ещё его звали Индус, - напряжение Студента после обеда сильно спало, он хорошо поел, или как он говорил, «покушал», и начал изливать свой поток сознания не хуже Джеймса Джойса. Был ли ещё хоть один человек в московском Движе, который прочёл «Улисса»? Хотя бы первые десять глав? Студент читал параллельно по-русски и по-английски. Нашёл там элементы Движения.

- Его отец был Грачик, сбивщиком работал на пятой обувной, - рассказывал Студент, - колодки к туфлям прибивал налево, а не ящики сколачивал, как вы думаете, где, в Москве, деньги домой мешками приносил, это в 85м, тратить было некуда, они «волгу» купили, боялись ОБХСС, и проедали всё в кабаках. Да, так вот, но это не он, а сын его, этот Магадан, папа был коммерс, а сын деловой, - кавказцы часто «деловой», - там на Севере сидел, кличку за это полчил, и этот Магадан...

- Я ему пропру, - резко перебивая, в строну сказал Батя, пользуясь правом старшего Вора. - Не довезёт, жить ему останется два понедельника.

- Спросим с него, как с понимающего, - подхватил Манерный, наш «золотой мальчик», есть такая статуя в Бельгии. Посмотришь, приносит счастье. Он и вправду был с золотой заколкой на галстуке с маленьким бриллиантом, это не в падлу. Помните «Место встречи»? Тот, на которого Глеба поймали, тоже был франт. Это значит, в случае чего спросят с Безумного серьёзно, придётся отвечать всем своим здоровьем и имуществом. А то и головой! Смотря как растратил. Тут лучше не бегать, а прийти, честно подставить свою шею, виноват, нате, получите. В отличие от российских судов честное раскаяние засчитывается на разборке. А доносчику на Руси, как известно, первый кнут!

- Он ответит всем за всё, - бросая читать биографию Франсуа Вийона, вставил Студент. Пытался читать ее в оригинале. - За всё ответит! - Студент в припадке ярости ударил в воздух кулаком, хотя гонщика-курьера он по-братски любил. Видимо, подгонялся. Студент вообще любил погнать.

 - Слышишь! - видимо, он говорил это потолку, - он ответит! - Видно, что в это время мысленно он снова в зале на уроке единоборств. В последнее время он оттуда не выходил. - Чего смотрите? - Один раз Безумный вообще со ним не поздоровался, как будто его нет, когда мне привёз банде груз, сумку с «тот». И руку положил на стул, а был пиджак Студента. Студент ему сказал: - Чё ты руку кладёшь, здесь мой пиджак висит?! - Безумный ему ответил:

- Слушай, ты, если пиджак дорогой, чего ты его на стул не повесил? - Амеуда его вешать? - искренне спросил Студент. Пацаны его любили за честность. Так они и познакомились. Но дружба дружбой, а Движение Движение. Коммерция это не благотворительность.

- Если он чего там скрысит или пропрёт, он за это ответит! - Студент поддержал Вора. - И за бабки, и за отношения! За всё ответит, эли, мамой клянусь!

- Да кому он ответит-то, - неожиданно трезво сказал Бита. Бита зря вообще говорить не любил. Как-то у Студента дома на столе он увидел книгу журналиста Модестова «Москва бандитская», подошёл к мусорнику, Студен снимал квартиру в старом сталинском доме на Бережковской, мусоропровод был у него прямо в квартире на кухне, удобно, если вдруг надо что скинуть, можно не выходить на лестничную клетку, и выкинул туда со словами:

- Что читать, делать надо!

Взял и выкинул, афганская шутка. Студент купил новую. В этом он был похож на младшего Пылева. Сначала сыграть партию в шахматы. Фигура у Пылева в СИЗО на «девятке» была как у древнегреческого многоборца, Апполон, классика. Андрей Пылевые был в принципе рассудительный, живьём ел народ старший.

- Он же с нами не работает, пацаны. Он просто курьер. - Бита встал как на партсобрании в воинской части. «А теперь слово передаём...» - Как в фирмах доставок, - Бита напрягается, он не каждый день говорил такую фразу, - почтовых посылок и корреспонденции, ты же там работал, Студент? - он имел в виду DHL.

- Я там не работал, - ответил Студент, - я там получал. То есть, мы там получали. Я, Молодой и Манерный, - ответ был домашняя заготовка.

- Ну ездит по дорогам, как бог, ну и что? - сказал Бита. - Не перед нами ему и отвечать, если только перед Богом. А общак он доставит! Я за него поручусь.

Тема богословия Студента занимала мало, но в отличие от Джеймса Джойса, который считал, что он когда-нибудь закроет глаза и ничего, Джойс был полный нигилист, Боге Студент иногда думал. И Батя тоже. Потому и не разрешал своей пехоте просто так убивать всяческих должников.

- Убьешь человека, грех возьмёшь на душу и не вернёшь денег, надо их пугать, а не бить, действовать словом, а не делом, - учил Вор, - ударишь его раз, человек упал и расслабился, отдыхает. А ты ему скажи что-нибудь, прогрузи по самые помидоры, и пусть он ходит и целый день напрягается. Походит, через день будет твой! Бери голыми руками. Слово оружие Вора.

- Что мы ему предъявим? - сказал Кастрюля. - Ничего!

- Ничего, - согласились все в разнобой. - За ним косяков нет! Он просто дурной, ездит по Москве двести пятьдесят, носится! Когда надо и когда не надо тоже. Летает!

- Да и никогда он себе ничего и не брал, - ~сказал справедливый Скиф. За Скифа валить было не надо, он сам кого хочешь завалит. Всем был известен его конфликт с Карелиным в Кисловодске. - Он вообще не ведётся на лавэ, пацаны. Ему не нужны деньги. - Скиф опустил  голову, на мгновение застыл как дерево, видно было, концентрируется. - Ему нужен только адреналин! Потому что он Безумный.

Скиф сам тренировал своих учеников. Запрещая им под страхом почти смерти заниматься с отягощениями! В древней Японии не было категории мышц, это Спарта, говорил он. Только суставы, руки, ноги, плечи. Вот что надо развивать! «Шаолинь» смотрели? Берите ведра с песком!

Обтекаемый корпус надёжно защищал огромный четырёхтактный двигатель, в нем было больше тысячи кубов, а самого Безумного огромная скорость, которая была ему и отцом, и матерью. Алексей Медведь, это была его фамилия, давно в криминале, рама с матовым черным покрытием, регулируемая подвеска и ABS ему в этом сопутствовали. И как всегда отсутствие шлема помогало ему в этом, он пренебрегал защитой, старый профессионал, худой и быстрый в движениях, вот и весь портрет нашего гонщика. Всем казалось, его просто несло над дорогой.

Этот чёрный бандитский курьер легко и изящно преодолевал звуковой и почти световой барьеры на мотоцикле, его фигура сливалась с ветром и воздухом, спокойно путешествуя в пространстве вен и артерий дорог Москвы, бросая вызов и физике, и метафизике одновременно. Со странным и сумасшедшим комфортом, безукоризненно жёстко на 300х километрах в час он не думал ни о чём. Сам автор выше 190 не разгонялся.

Получив очередное задание, Безумный пусто улыбался дающим ему работу безжалостным преступным авторитетам, прыжком влетал в своё чёрное сиденье, как всадник на коня, вернее, без головы, включал зажигание, слушал секунду мотор и расплавлялся во мраке ночи. Он предпочитал гонять после сумерек, машин меньше. Я всё думаю, потом в тот последний мокрый осенний вечер он просто не захотел остановиться? Сам? Решил все? Или занесло? У него уже не спросишь.

Иногда он посещал наши тренировки по каратэ. Карате привлекало его скоростью. Наездник Безумный был лёгкий, килограмм шестьдесят.,Студент все время выносил его с татами. Даст рукой или ногой, Безумный улетал. Скиф это прекратил:

- Заканчивай, Ара! А то я сейчас тебя так поставлю, сам упадёшь!

Безумный спрашивал Скифа как тренироваться, тот ему отвечал:

- Карате это дзен. Нужно понять! Нужно увериться в естественном состоянии души, полностью свободным от каких-либо умственных построений, хороших или плохих, простых или сложных! Дзен, это состояние совершенно другое. Оно пусто, но не бессмысленно, естественным образом осознает. Карате переводится как «искусство пустой руки». В каратэ надо понять одно, через это одно все. Карате это не спорт, посмотрите на Касьянова, - сам Скиф в карате достиг абсолютной уверенности. - Под удар Касику лучше не попадать!

- А Ояма в своей книге по философии каратэ писал не совсем так, - однажды попытался вставит слово Студент, он только что вернулся из Японии. - Он...

- Для вас Ояма, это я, - коротко сказал Скиф.

«Хонда-CBR1100XX», а по-простому «Дрозд» когда-то была самым быстрым спортбайком во всём мире! Культовая модель, такая же культовая, как фильм «Обреченный на одиночество» про Ояму, легенда. Дьявол на дорогах. Со времени его выпуска в конце девяностых годов двадцатого столетия этот мотоцикл был основой всего модельного ряда японской компании, обладая мощностью, рабочими характеристиками, практичностью и качеством исполнения, несравнимыми ни с одним из его конкурентов в последнем поколении байков.

«Дрозд» часто видел, как приходили и исчезали его конкуренты, но сам он не менялся! Не меняется только лучшее и худшее, так говорят? К тому же большинство его владельцев, исповедовавших свой собственный культ, философию мото-дзен были якудза. Японские бандиты. Так произошло, главным образом у них в тотаремя были деньги купить такой мотоцикл.

Если вдуматься, казалось всем, кто его знал, Безумный и был прямым воплощением этого культа, ничего не зная об этом, святой никогда не знает, что он святой. Алексей был импульсивный и дерзкий, мгновенно идущий на риск, непредсказуемый и абсолютно бескомпромиссный! Такие сейчас кричат:

- Слава Украине!

Безумный хотел прийти к истине через шорох шин по теряющемуся во времени и пространстве шоссе дорог, и никто не знал, как он точно поедет из пункта А в пункт Б. И как? Как-то в минуту слабости душевной он раскрыл автору один из своих многочисленных секретов, объяснил ему, что самая короткая линия между двумя пунктами по дзену не прямая, а кривая есть! И в воздухе нарисовал.

Его, конечно, тогда никто не понял, кроме опытного в решении споров Бати, который не счёл за труд тут же встать и пожать ему руку, он его зауважал!

- У тебя образное мышление, - сказала братва. И не ошиблась!

Однако абсолютно непредсказуемый логически, Безумный одновременно был высочайшей пробы профессионалом, холодный и расчётливым до мелочей супердрайвер без совести и неврозов. С холодной как лёд головой в езде, но полностью ненормальный в обычной жизни. Верите ли, он действительно мог дать триста километров в час по оживлённой Москве без шлема, мотоцикл Безумный он именно не вёл, а пилотировал, довезти смертельный груз куда надо, а потом догола раздеться в ресторане! Да ещё подшивал на это друзей. Чердак у него свистел.

Честно сказать, «катаясь насмерть», он надевал только налокотники и что-нибудь на коленои, а весьма дорогие крутые шлемы дарил телкам. Мне тоже подарил как-то один, я его поставил на холодильник, потом отдал кому-то, не помню кому. Я спросил Леху почему он так поступает?

- Инвалидом быть не хочу, - ответил он, - остаться без ноги или без руки. Хорошо, если все сразу разобьётся.

Как хоккеист после матча, хоккей Безумный обожал и, подражая Фетисову, в ресторанах выбрасывал из вазы фрукты, наливая в них до краёв шампанского, и стоя, в таком же, как и его герой Фетисов, толстом вязаном свитере навыпуск серого цвета, стоя пил за «присутствующих на пьянке дам».

Какие дамы! Они все были с московских окраин, вагины клиторовны. Я же уговаривал его вогнать шпору, вживить в крайнюю плоть члена шарики.

- Гарантировано доставишь им удовольствие!

Он отказался. При этом им он рассказывал, что его родители всегда разрешали ему маленькому смотреть ночные трансляции в прямом эфире из США, потому что нельзя было не разрешить, хоккей! И жаловался, что в первой суперсерии 72-года за «Филадельфию Флайерз» играл Кувалда Шульц, настоящий терминатор, а матч ЦСКА-Филадельфия в СССР транслировать сразу перестали. Когда он превратился в одно затяжное побоище на льду!

- Суки, - скрипел зубами Безумный. - Фетисов там, конечно, тоже повоевал, с Касатоновым, - опомнившись, разжимал зубы он, - но, - здесь он снова сжимал зубы и сквозь них матерился, - почему коммунисты не дали никому посмотреть, как комсорг Петров мочит эту самую Кувалду?!

Он был прав. Наш Петров порвал Кувалду как тузик грелку. Надо было ещё обосцать их на льду, опозорить. Дальше Сибири не зашлют.

И на работе на страшной скорости, дикой и против всех законов транспортных сообщений, обмотав вокруг поясницы пояс-рулон с воровским общаком, который он называл «грев», грев готов, пацаны, грев где, вот ваш грев, Безумный нёсся по дневной, а чаще ночной Москве, словно Крутов по льду в этих самых непрекращающихся хоккейных войнах. Он был викинг, дорога была его лёд, и был готов к войне.

- Между землёй и небом война! - цитировал он Цоя.

Знаете ли вы, почему в Шотландии самое северное графство называется Сазерлэнд? Южная земля? Оно на самом севере на берегу ледяного море. Зимой плевок в воздухе замерзает. Дело в том, что это название в старину дали графству викинги-поморы. Они захватали Англию, если смотреть на карту, сверху, то есть, двигались на юг. Фиорды, родная земля для них была север. Доплыли до Шотландии, это Сочи. Южная земля, сазер лэнд. Безумный по всему был потомком одних из них. Повелитель серых псов.

Причём движок на его «Дрозде» был карбюраторный, поэтому Безумный его ещё и сильно расточил сам, он всё делал сам с мотоциклом. Мне казалось, он и был Крутовым на дорогах в Москве. Малолеток в районе он учил просто ездить.

— Спидометр класть надо,- говорил он немногочисленным ученикам. И, как подобает настоящему мужчине, клал до упора стрелок. И даже за грань. Сажая их на заднее сиденье. Батя так один раз с ним покатался. Пришёл в офис, сказал:

- В Афганистане было легче!

Рассказывали, что в столь любимой им Англии Безумный проехал на другом супербайке «Дайтоне Огненном лезвии» за двадцать четыре часа ровно тысячу британских миль! 24 часа он не спал, только ехал. От него можно было это ожидать, бригада ему поверила. Это будет побольше тысячи километров, господа! Это него было похоже, и лучше него в 92м в Москве на мотоцикле никто не ездил. Никто абсолютно, совсем. Потом были, да, например, Миша с Войковской, профессиональный гонщик, онипотом сломал на кроссе в Африке позвоночник, сейчас в постели почти двадцать лет, а тогда...Все «в законе» или «при делах» в один голос заявляли:

- В натуре!

Менты в МУРе говорили про него:

- Это жесть!

Говорили за Безумного и гопники:

- Да, без базара, базара нет! Гоняет.

Ездил Безумный отменно, роскошно, поразительно, лучше всех! Ведь это признавал даже мрачный Француз, для которого не было авторитетов. Мрачным он был потому, что не хотел второй раз на зону в случае чего, а гарантий от этого при такой нашей жизни никаких для этого не было!

Голодный, некогда и некуда было даже отойти в туалет, не то, что на предмет пожрать, уставший от доставок воровских касс по всей Москве, Безумный, заводясь с пол-оборота с кем-нибудь в споре легко «перекатывал» на коротких прямых ганстеров из Измайлово. Гоняли они на площадках перед парками. Измайловским, Терлецким, Кусково и Гальяново. Расстояние было метров сто, кто кого? На заднем? Всегда побеждал Безумный. Его к себе приглашали, он не пошёл. Зачем? Кого он будет возить? В коляске на «урале»? Он был мастер спорта. С кем-то, впрочем, иногда приходя к финишу на равных, но редко, а например, с Зимой, тот катался вполне профессионально, а также, уважая традиции темпераментных восточных гонщиков, мог после дистанции осушить бокал-другой, много не пил никогда.

- Лохи, - говорил он. - На смерть не шли! Шли солдаты.

Француз с ним соглашался. Такие бы не сдались и в камере. Если бы до подкожного дошло! Таких Француз любил.

Алексей никогда не проигрывал и, вслед вызывавшим восторг в не состоящих в теме толпе обывателей солидным харлеям с сидящими на них толстыми дядями в кожаных перчатках, громко и оскорбительно улюлюкал, показывая им средний палец.

- Сиповки вы, хирурги! - орал московском рокерам он, Безумный вместе с отцом, командиром роты мотострелков, жил на Амуре, потом отца-офицера выгали из рядов ВС за пьянство. - Идите на сюда, я вам покажу классику! Лохи!!

- Без лоха жизнь плоха, - рядом стоял невозмутимый Скиф, мало ли чего, Скифа в Москве знали. А кому не надо было знать, тех уже в живых не было. И потому на призыв гонщика не шёл никто. Знали, за ним стоит бригада Бати. Закутываться с Батей обычно многие очковали даже среди грузин.

- Ну ты рулишь! - цокая языком, закатывая глаза, говорил он. - Люди видели, - говорил он снова и снова. Люди значит Воры.

- Какие Люди, - отшучивался Безумный, - Люди в тюрьме!

«Люди» в основном и сидели по тюрьмам, и такие гонки видели только в боевиках, да и то не каждый день. На зонах их страховали торпеды, быки, за рулем ещё туда-сюда, мотоцикл обычно водить они не умели. Безумного же не страховал никто. Так же, как никто и не учил его летать. Как в песне Макаревича.

Безумный набирал всё сам костями, кровью и потом, своим и чужим. Он был переломан так, что как Джеки Чан без разминки встать с постели не мог. На перемену погоды кололся морфием. Страшной была боль его родителей, каждый день ожидавших наступления неминуемого конца, отчаяния, когда друзья, начиная с девятого класса, заносили к ним на четвёртый этаж его ещё легкое, полностью бесчувственное и изуродованное тело, поломанное во всех местах, где только можно, затаскивая следом очередной угробленный мотоцикл.

Они опускали долу глаза, клали вместе на пол этих двух братьев-близнецов, человека и коня, накрывали сверху чёрной, или какая там у них имелась в наличии в тот момент, кожаной курткой, словно погибшего полицейского в фильмах из Голливуда крест-накрест полосатым красным флагом южных конфедераций, символом надменности, и исчезали. Кентавру было плохо, но он оживал. И снова садился на мотоцикл.

Когда Безумный тащил на плечах гробы разбивавшихся с ним друзей, он делал выводы:

- Надо ездить без поворотов! Только по прямой!

Его звали быть каскадером в фильмах, он отказался. Дело в том, что он когда-то, совсем ещё молодым, был каскадёром на студии «Мосфильм», учился этому, но его быстро уволили за профнепригодность. Я лично думаю, что он был просто overqualified, сверхквалифицированным, сверхопытным для выполняемой работы

На Западе нередко в компаниях на данном основании отказывают в трудоустройстве, так как боятся, что работнику очень скоро станет не интересно работать, или он попросит повышения заработной платы, что для работодателей является крайне нежелательным. Безумному действительно был совсем не интересно сниматься в кино, вместо дублей он гонял на старой разбитой мосфильмовской «Яве» туда-сюда по съёмочным площадкам, устраивая там американские горки. И кое-кого подавил, так сказать.

Поэтому, когда в свой последний 33х летний день рождения в холодный дождь, в Англии его называют «дризлинг», звезда автострады и известный своим драйвом криминальный мото-курьер Безумный не вошёл в свой очередной поворот, положив «Дрозда» так низко, как только мог, свет от летящих с бетонного покрытия оранжевых искр видели водители даже с соседнего моста, пересекающего ту развязку на МКАД, он в точно назначенный провидением срок вписался таким образом в новую и неизвестную следующую жизнь. А из этой выписался.

Когда с поста позвонили домой, мать только громко вздохнула, она ждала этого! Как и весь Арбат и Пресня, давно. Бёдрам вошли в грудную клетку, голова в каске в живот, руки-ноги свисали на лохмотьях, хоронить было нечего. Когда делали это, купили детский гроб. Спи спокойно, брательник, там, наверное тоже ездишь?

А сейчас он, почти лёжа как на женщине на крутой чёрной хонде, вёз солнцевским ровно миллион двести тысяч долларов! Делал он это, распихав сто двадцать пачек не только в свой знаменитый сшитый им самим холщовы пояс цвета хаки, очень похожий, как сейчас сказали бы, на пояс смертника-шахида, но и, как смог, по карманам.

Какая обналичка?! На стрелках не говорят об упущенной коммерческой выгоде. В детали Безумный не вдавался никогда, не входил, всё, что надо, тебе скажут. А надо было быть серьёзным, за образ жизни спроса нет, за работу да. И всадник быстро мог остаться в буквальном смысле без головы, это был ещё лёгкий выход из положения. Можно было, конечно, отказаться, но потом никто больше ничего не поручит.

Но Безумный не боялся поручений, он вообще был бесстсрашный, знал, что вывезет. И точно в указанное время секунда в секунду. И в точно указанное место, где его ждали. На «мерседесах 600», «тойотах-лендкрузерах», бандитских БМВ, иногда в кустах, какой-нибудь совсем реприметный с виду старичок в наполненным бензином «москвиче 2140» с авоськой на сидении. Он был курьер, его задачей было только успеть в назначенный срок в назначенный час. И он успевал.

Обычно расточенный двигатель разгонялся до ста километров за секунду с ускорением 3g, как у космонавтов, водителя давило в металл, но Безумный был расслаблен.

- На мотоциклах ездят две группы людей, - говорил мне он. - Первая, это люди с устоявшимся западным подходом к жизни, для которых внешний мир это единственная возможная реальность, то, для чего стоит жить, тогда как внутренний, мир образов и фантазий воспринимается ими как галлюцинация, - он прочитал всего Кастанеду. - Если человек доволен таким положением вещей, мотоцикл может использоваться им как уединенное место для размышления и решения насущных проблем, для отдыха.

- Вторая это те, для кого различие между внешними обстоятельствами и внутренними процессами не очевидно! Они воспринимают и тот, и другой мир как реальные, второй даже больше. Эти люди во время пилотирования гоночных мотоциклов могут заниматься самоанализом, изучением своих переживаний с измененными состояниями сознания, даже медитацией. Для них мотоспорт полезен тем, что он позволяет не только минимизировать взаимодействие с внешним миром и максимально сконцентрироваться на внутреннем путешествии, но и выйти из обычной модели восприятия! Ты, собственно, - Безумный пристально смотрел мне в глаза, - едешь в мономир, туда, где нет одного или двух.

- Я же, - откровенничал он, - считаю, что нереально всё, вещей вообще нет. По большому счёту, и рук у нас нету, и ног, это нам всё снится! Мы видим сон, а когда спим, видим сон во сне! - Безумный исповедовал философию «дзен».

- А как же с кармой, - спрашивал я.

- С кармой надо быть острожным, - говорил он, - карма штука злая! - Сам он осторожным с кармой не был.

Однажды, по его мнению, довольно плавно притормозив почти у своего подъезда, он жил на Ленинградке, Безумный силой оставшейся кинетической энергии от его движения со всего размаха врезался в багажник какому-то спокойно стоящему на стоянке у гостиницы «Ленинградская» таксисту. Тому было лет пятьдесят.

Безумный влетел к нему через заднее стекло, сделав кувырок, и, влетев, как Бэтмен, красным шаром к пожилому работяге через дыру в заднем стекле, приземлившись в кувырке на переднее сидение, теряя сознание, крикнул, улыбаясь новому знакомому сквозь месиво разбитых губ:

- Командир, здорово! Без обид, ладно?

И тут же ушёл с раздробленным на кусочки скелетом в долгую кому на целый месяц. Как сказал поэт, улетел на другой берег за новой звездой. А купленный им за баснословную по тем временам цену квартиры сказочный боевой конь тогда ещё только шел морем из далёкой, и, как почему-то думал Безумный, солнечной Японии в действительно закрытый порт Владивосток.

Когда Безумный вышел из больницы, вагон с «Дроздом» пришёл в этот гордый советский порт, встречать его с ним поехали друзья, такие же насмерть отбитые о московский и питерский асфальт короли ночных автодорог.

Как только поезд набрал ход, в своих купе друзья Безумного начали пить из горла виски совсем не музыкально, а громко крича в купе песни группы «Дип Перпл», особенно «Дым над водой».

- Давай про пожар, давай!

Они это орали, показывая проходящим мимо по коридору состава гражданам и гражданкам, как Ричи Блэкмор бьёт о сцену свои гитары-стратокастеры, сталкивая из головами друг друга, а их неформальный лидер кличке «Бром», потом его зарезали в 95м чеченцы, Батя их искал, но не нашёл, допился до такой степени, что полностью обнажённый, в чём мать родила, голый незамеченным залез в шкаф в купе к хорошенькой, миловидной вагонной проводнице и заснул там в одних носках!

Оттуда его вынул капитан транспортной милиции в Хабаровске, Бром был в сильном накате, проводница выдала его ментам, наверное, потому что он был недееспособен, член его висел как стелка, застывшая на шести часах вечера, и дрых. Вместо приставаний к «настоящей женщине». От удара демократизатором по шее Бром тотчас же проснулся, понял, что что-то произошло и тут же начал серьёзно завязывать на своих тощих и волосатых голых ногах воображаемые длинные шнурки от воображаемых им же ботинках, чем вконец испугал милиционера. Исполнял Бром по-взрослому.

Сотрудник транспортной милиции прервал нелепую, но важную пантомиму. На второй удар демократизатором по голени на на резонный вопрос капитана, что вы тут делаете, Бром ответил:

- Знаешь, в Москву приехала рок-группа «Эй-Си-Ди-Си»?

Капитан сказал:

- Нет.

- Надо шнурки завязать, - сказал Бром. - А то как же я с не завязанными шнурками пойду на их концерт? Скажут, что я лох!

На третий удар и ещё более резонное замечание «очнись» не на шутку рассерженного стража порядка, каждый волос в порах которого от праведного гнева стоял вверх почти вертикально, а голос больше был похож больше на рёв, Бром, ехидно щурясь, ответил:

- Рок-ролл мертв, а я ещё нет!

- Щас будешь, - пообещал ему блюститель порядка.

Бром был ссажен с поезда и угощен хорошей приморской берёзовой кашей из дубиналов, мгновенно разогретой в местном линейном ОВД. Били в основном по пяткам и по заднице. Менты говорили:

- Ах, засранец! - больше в шутку. Вообще они могли убить.

- Меня снял мент с бородой! - через неделю еле-еле вернувшись в Москву, прыгая без билета из вагона в вагон, говорил на мотосейшенах он. - Представляете?! Что они там делают с задержанными!

После этого случая безумно любить Японию Безумный перестал, он стал любить Лондон. На Дальнем востоке пострадал его товарищ. В Англии Алексей любил все! Его смог, дождь, дорогие магазины на Оксфорд-стрит, где всё есть, Чайна-таун, в который он попадал, обычно выйдя из метро на станции «Литтл Ньпорт-стрит», район проживания китайцев в начинался там, английские манеры.

- «Guinness» чёрное, как смоль, крепкое пиво из Белфаста пьют только джентельмены, - вернувшись, уверял он. - За джентельменов, которые его пьют! - Мы чокались разбитыми кружками в пивняке на Щелковской. - Нам бы так, вот бы здорово! - Измайловские вообще были джентельмены.

В этот город Безумный ездил каждый раз, когда были криминальные деньги, его зарплата, зарабатывал он тысяч по десять в месяц, нормально для Москвы.

- Знаешь, четыре часа из «Шереметьево» на боинге, и ты там, - говорил мне он. И зарплату от криминальных же структур он просил только в фунтах сразу, больше из эстетства и англомании, чем от необходимости, доллары до девяносто пятого года можно было поменять везде, в любом ларьке и без паспорта, на сдачу знакомые уроженцы солнечного Азербайджана даже давали баллончики со слезоточивым газом и фрукты. На Щелчке ларьки держали главным образом они.

А в аэропорту, где с самого начала этих заграничных поездок он всегда притворялся каким-нибудь молодым дипломатом, возвращающимся из отпуска или разведчиком, знакомился даже с англичанками. Говорил, им нравился его акцент:

- Вы из Бельгии? - спрашивали его.

- Да, я француз! - говорил Безумный.

Потом возвращался, купив на Окфорд-стрит себе хорошие костюмы, и работал на трассе, секунда в точку, он давал стране угля.

Не подавая виду, менты пытались приземлить его, каждый постовой его знал, особенно на Садовом кольце. Безумный вытворял на нем, что хотел, поймать Безумного обычно никто не мог, так как вне работы, нет груза, значит, нет и общих тем, он был не банит, его часто видели только англичанки и врачи. Безумный неделим жильца рубежом.

Доктора, к которым он, всюду битый, локти, колени, голени, рёбра, уши, пальцы, зубы, руки, ноги и плечи, назовите, что еще, вкатывался в приёмный покой в одних трусах, оставив у крыльца своего единственного друга птицу. Он говорил:

- Привет, я к вам на укольчик!

Они и кололи ему за деньги, теряющему сознание от ломоты на перемену погоды и при перемене атмосферного давления украденный ими из стеклянного шкафа морфий. Деньги, которые Леше обычно платили мы, гангстеры. Где-то тысячу фунтов в неделю в пересчете. И при таком образе жизни эти деньги для него были не очень большими.

- Дешево и красиво! - говорил Безумный.

Но с другой стороны на них вполне можно было жить и в его любимом Лондоне, не то, что в Москве. Плюс халява, подпольные гонки. Наперегонки со всеми, кто пожелал! Ваши ставки? Без рангов и градаций, по гамбургскому! Знаете, откуда пошло это выражение? По цирковому преданию, пересказанному писателем Виктором Шкловским, борцы всего мира раз в год собирались одном гамбургском трактире. Запирали двери, занавешивали окна и зажигали, боролись честно, без дураков. Это потом, под софитами на публике, элегантный красавец N эффектно кидал через бедро намазаного оливковым маслом силача X, а потом Мистер Икс выигрывал схватку у другого известного чемпиона Игрек. А раз в год в Гамбурге для себя борцы уясняли, кто чего стоит и почём, и кто воистину первый. Подлинная система ценностей, свободная от сиюминутных обстоятельств и корыстных интересов, её всю жизнь искали мы все, торжествовала.

А на халяве Безумный перевоплощался, был радостным, открытым и весёлым, подавал поверженным, проигравшим ему в заездах руку. По деньгам там, кстати, за ночь можно было иногда взять тысяч пять зелёных, а то и больше, так как народу на него ставило немеряно. А потом он мог весело слить это все опять же за вечер в туманном Альбионе. Надо сказать, что Безумный был блондин и безумно нравился женщинам от шестнадцати до шестидесяти.

Кости он себе ломал так, милиметрировал между стенами, машинами, людьми, виадуками, заборами и дверьми, проеду не проеду? Рисковал он специально. Это у него называлось «раздробить косточку». Играл он со смертью вообще всегда и притом на высоких скоростях. «Дрозд», дорога и криминальный мир легко и без шуток давали их ему мгновенно.

В узком пространстве, иногда просчитавшись на ширину какой-нибудь минимальной части тела, он плющил себя, падал с мотоцикла, ругался. Выпищдякавшись, ехал по травмпункта. Когда заживало, снова ехал туда, где упал, и, так тренируясь, попадал. Частью тазобедренной кости на угол открытой железной двери, локтем о стену, покрытую шубой из бетона, плечом в едущее ему навстречу авто, для него были  все копейки.

- Главное, глазомер, - морщился он, - без глазомера нельзя.

- А что ты будешь делать в старости? - я спрашивал его. - Куда ездить?

- Я до старости не доживу, - убежденно говорил он. И не дожил. Буду умирать молодым, молодым.

Плюс раз в месяц он стабильно переворачивался, подымая «Дрозда» на дыбы, срывая и без того надорванный позвоночник и дорогое сцепление, делал «свечку». И гасил, сначала на спину падал он сам, потом «Дрозд» ложился на него, иногда так несколько раз.

- Гоните его отсюда! - кричали видевшее это всё сто раз дворники. - Он дурак полный! Дурень!!

Известная московская мотогруппа «Ночные волки» умоляли Безумного:

- Лёша, иди к нам, - говоря, - скольких мы знаем,  братва-ботва, а ты нет, в тебе искра божья прямого привода!

Но он работал только сам, один, склад его ума был типично англо-саксонским. Никто ему был не нужен! Областные и московские патрульные службы, которые давно его прокляли, часто ловили Безумного всей колонной, всем отрядом, матеря его имя ещё утром на разводах.

Обычно они делали ему засады, ожидая Безумного на выезде с Белорусского вокзала на Тверскую улицу, они знали, это был его частый маршрут, он был курьером мафии, да и мотоциклов-то таких тогда было в Москве раз-два и обчёлся. Видя это, суперпилот, дразня и рисуя на дороге колёсами большие чёрные восьмёрки, давал круги прямо по осевой и улетал в московские переулки.

За всё время, что мы его знали, поймали его всего один раз. Это был начальник отряда, армянин майор Авваков, мастер спорта по мотокроссу. Когда-то он выиграл по мотоциклу Краснодар, потом пошёл на повышение в Москву. Авваков от наглостей Безумного сразу озверел, сел на отнятый им у какого-то то гопника прошлой ночью такой же сверхбыстрый гоночный «БМВ» без техпаспорта и номеров, контрабанда, и пустился в погоню. Это было круто!

Шестицилиндровый расточенный двигатель не может быть плохим, критики тут быть не может. Особенно если титановые поршни! Хорош ли он на мотоцикле, да еще в облегчённом варианте? Безумный и его друзья во главе с покойным Бромом сняли даже зеркала и сделали из стандартного глушителя прямоток, плюс один коллектор стоил больше всей этой системы. А зеркала Безумному были вообще не нужны, зачем?

Вес «Дрозда» где-то в триста килограмм, пятьдесят восемь его и двести пятьдесят мотоцикл плюс двадцать только что залитых литров чистого высокооктанового бензина, придавали в тот день «Дрозду» нужный выстрел. И динамика погони тем летним московским вечером была, как и следовало ожидать, упоительна!

Вот начальник колонны борец-вольник и мотоспортсмен Арсен Ашотович Авваков, как выпущенная шерифом в Робина Гуда чёрная стрела в шервудских лесах, полетел за Безумным. Иссиня матово-чёрный «Дрозд» тоже нёсся как выпущенный из пращи камень, Давид и Голиаф!

Вот длинные развивающиеся белые волосы ведьмака, красная кожа облегающего импортного мотоциклетного костюма, Безумный, как всегда, был без шлема, только ореол славы и сияния за спиной, а следом грозно ревущий гаишник на синем гоночном «Бушере» двумя молниями энергии мчались на глазах у изумлённого автодвижения сначала от Тверской до Красной площади, потом от Красной площади до Кремля, а потом через брусчатку от Кремля по набережной вниз до Таганки. И майор Авваков успевал ещё кричать вслед Безумному:

- Буду стрелять, если не остановишься! Даю, слово офицера!! Я тебе устрою Чернобыль!!!

Майор Авваков там какое-то время служил. Он пользовался среди своих подчинённых беспрекословным и заслуженным авторитетом, ибо его сначала уволили из рядов МВД и посадили, а потом, когда он, отсидев положенное от звонка до звонка и задавив там на зоне всех, кого мог, вернулся, и его восстановили в прежней должности. В милиции так бывает, и такие пользуются авторитетом. Не только служил, но и сидел.

Свою честь и собственные понятия о справедливости он отстоял, отправив в места не столь отдаленные подставивших и оклеветавших его из зависти бывших коллег. С теперь снова майора сняли судимость и наградили его орденом и кличкой ничуть не менее почётной, чем в нашем мире. Среди ментовской братии он звался «Удав». Что пережил Удав в камерах, не знал никто, но, выйдя из колонии, сесть за накрытый по-кавказски щедро праздничный стол, сыр, шашлык и вино, организованный до конца верившими в его невиновность немногими оставшимися друзьями по ту и эту сторону закона, Авваков отказался. Он вошёл в комнату, где готов был вот-вот начаться шумный пир в его честь, и, окинув тяжелым взглядом собравшихся чествовать его людей, резко повернулся и ушел. А потом сел в машину и уехал в свой загородный, записанный на жену, дом, готовить месть.

- Я те ща дам, - сказал Безумному он.

И дал! Удав, пригнувшись к рулю, как Бэтмен в комиксах «Марвел», лёг на мотоцикл. Он вовсю газовал, стараясь догнать курьера, но Безумный не тормозил, он никогда не останавливался ни по каким сигналам из принципа. Хотите, стреляйте! Примут его, примут всех, иллюзий соблюдения клятвы омерты, молчания на допросах в РУОПЕ Безумный не испытывал никогда. Поэтому лучше убежать и уехать. Желательно в Лондон.

Безумный несся по Таганке с майором Авваковым на хвосте, пытаясь от него уйти и доказать нам всем ещё раз, что соперник его «Дрозда» есть не грозный «БМВ К1200», а обычное фуфло, простой и безопасный немецкий тихоход для подростков-любителей и добропорядочных граждан. Безумный на трассе делал всех, пусть и стражей порядка. Беда была в том, что до трассы было далеко. Он хотел уйти хотя бы на Рязанку.

Осторожный после лагеря Авваков стрелять  не стал, хотя попасть Безумному в спину запросто мог, жалко было и себя, всё-таки судимый, и мотоцикл. Каждый армянин в душе гонщтк и Вор, чего уж! Плюс как раз в том году вышел закон, что всех по подозрению в причастности к той или иной организованной преступной группировке ОПГ можно было спокойно сажать на месяц. А за месяц, майор по себе это знал, может изменится всё.

На Садовом кольце выход из одного таганского тупика по команде майора загородили пустыми гаишными фордами, в 90х мы такие называл «крокодил». И автор этого блога видел сам, как Алексей, споткнувшись о заслон, действительно взлетел по касательной прямо вверх и вперёд по лестнице в небо.

- Не все то золото, что блестит!

Он подлетел почти до уровня старых и столь похожих на воспетые Булатом Окуджавой жёлтых московских крыш. По дороге заглядывая находящимся в квартирах счастливым обитателям центра в лица. Потом, прикованный к больничной койке, он вспоминал, как одна девочка, увидев его летящим на уровне своего этажа, по его подсчетам третьего, тотчас вдруг отвернулась, скомкав в трёхлетнем кулачке красную обёртку от какого-то леденца, цвет и даже хруст бумаге он запомнил хорошо. Когда человек находится в полёте, много помнится отчётливо, он счастлив!

А потом благополучно приземлился во второе отделение реанимации стоящего почти напротив института имени Склифосовского. Туда его доставила милиция, да ещё поставили пост охранять. Братва привезла туда врачам деньги, ему чай, который он не мог пить через вставленную в горло трубочку, трубочкой нельзя пить горячее, а ментов просили его отпустить, Бита ездил к своему знакомому афганцу в ГУВД.

Но Безумного не отпустили, оформив всё, как «не остановку по требованию работника ПДД», а сразу забрали у него как улику порванный в клочья комбинезон и права, у Безумного дома было их пар пять, и горе-водитель, оклеймавшись, вплыл на носилках не домой, в маленькую двухкомнатную родительскую квартиру в Гольяново, дом стоял рядом с парком, на который когда-то в детстве полгода, первый раз разбившись, не имея возможности встать и подойти к окну, он смотрел каждый день с утра до вечера, радостно и грустно одновременно, отмечая, в какое время в том или ином окне в соседних домах горит или не горит свет и гадая, почему, он был безумным с детства и совершенно не боялся никаких аварий, свято веря, что это его судьба и путь, а в совершенно иной казённый дом на Шаболовку в РУОП. Где его встретили как дорогого гостя.

Ни слова не говоря, Авваков и два лейтенанта затащили забинтованного гонщика в какой-то каменный мешок, какие адвокаты!

- Я с тобой буду говорить сам, - сказал майор. Алексея раздели догола, усадили на табуретку, трое взяли в руки ребристые резиновые жгуты, готовясь всё ему отбивать и оторопели. Они увидели, что у этого субтильного на вид грозы автодорог деформировано всё тело!

Везде ямы, шрамы и бугры. Много повидавшие на своём веку сотрудники милиции чуть не зарыдали.

- Многократно пробитая голова, - спросил Авваков, -э?..- Безумный кивнул.

Его не стали бить, только попугали. Авваков сказал:

- Обещаю, права отберём насовсем. - И отобрал. На вопрос, на кого работаешь, Безумный трясся и молчал, только рассказывал майору про движки западных мотоциклов в картинах и деталях. Рассказы Безумного про мотоспорт были правдивы до самых мелочей, и каждая история несла печать его собственного шарма и личного опыта, страшного и в то же время святого, он добавлял в сухие характеристики сцеплений, рам, ходовых частей и тормозов, набранные годами различных гонок настоящие детали, и машины были у него живыми. Авваков буквально проникся к нему душой. Он тоже был фанат мотоциклов.

Безумный говорил про мотоциклы как про людей, давая каждому имена. Авваков был потрясён! Каждый кавказец в душе поэт, и Авваков зачарованно слушал. Один лейтенант даже спустился вниз и сочувственно купил внизу на Шаболовке Безумному пачку сигарет. Сигареты Безумный курить отказался вежливо, он как истинный британец, курил сигары. Но понял, хотя и в этот раз пронесло, больше так нельзя! Вышел он из застенков Шаболовки здоровым и худым, только хромал. Авваков его отпустил.

- Ты никого не сдал, - сказал он. - Я тоже.

Потом купил себе новый мотоцикл, такого же «Дрозда». И попрощался с нами.

- Я ухожу, - сказал он. - Не могу больше рассекать. Голова болит, по сути.

Ему никто не поверил, но промолчали. За спиной Безумного теперь молча стоял облечённый властью и такой же безумный Авваков. Они стали друзьями. Это могло кончится плохо для нас всех. Всё пучком, а потом ***к, и в тюрьме! Или хуже того.

К человеческой жизни, в том числе и своей, Безумный, конечно, не испытывал особого почтения. Но и убийцей не был, наоборот! Часто выбирая между собой и Людьми, он жертвовал этой своей совершенно никчёмной, как он считал, и бесприютной жизнью. В Лондоне остаться он не мог никак, для этого надо было жениться, а жениться Безумный за доблесть не считал.

- Зачем мне женщина, - рассуждал он, - тем более жена? Жена это благость, роскошь, не благодать! А в благости байкеру впадать грех, главное дорога, вот так! Дорога под «Моторхэд».

- Вся жизнь это тайна,
всё на свете пройдет мимо тебя в свое время,
всё на свете идеальное преступление,
это просто наша суть!

Так они пели.

- Дорога она дышит тобой, говорит с тобой своим языком, звуком шелеста шин целует тебя и всегда тебе верна. Так не сможет женщина,- вторил им Безумный. - Ни-ког-да! Дорога, она всегда тебя ждёт.

Низкий и уверенный рокот прямого впрыска, а также прикосновения кожей к прохладным алюминиевым сплавам, из которых всегда сделаны самые быстрые и надёжные в мире стальные кони куда дороже! Дорога становится линией, потом плавится в точку. А исток точки пустота. Плечо царапает асфальт, асфальт ласкает плечо. У «Дрозда» хищный прищур. Ну какие девушки?

- Тёлки это горе одно, - уверял он, - тачки лучше. Настоящий конь всегда первым со светофора уйдет, а женщины, это всё, попал! А если дети? Скорость это путеводно!

Безумный ни в коем случае не был гангстером даже близко.

 - «Дрозд» зажигалка ещё та,- объяснял он королям преступного мира он. - Я не бандит, я король «Дрозда».

- Да, - соглашались мы, - а Авваков король свиней! - Кастрюля взял у армян приготовленную для хаша свиную голову, надел на неё гаишную фуражку.

И этот самый чёрный «Дрозд» был его полностью самодостаточным способом общения с миром и собой. Миром, которого он не никогда не любил и избегал, стараясь протанцевать все отпущенные ему время в супергонке, призом за которые была смерть, себя, разумеется, он нашёл в скорости. Но зарабатывать как-то было надо!

И однажды знакомые по тусовке рокеры представили его крепким и суровым криминальным генералам столицы, которым надоело, что их деньги вечно стоят в столичных пробках, подвергаясь постоянным угрозам отъёма противных сторон. В первую очередь, откровенно, их коллег, а также всех, кому не лень, оборотней из ГАИ и милиции, становившихся день ото дня всё более сильными беспредельной охраны банков и различных полу-военных структур.

Автоматчики, бывшие воины-афганцы типа Биты вламывались в пацанские машины прямо среди бела дня, предварительно поставив в известность местные силовые органы, оперативников, искусствоведов в штатском, сотрудников ФСБ или ГРУ. Все они делали, что хотели, зная когда повезут деньги был самый главный вопрос.

Автоматчики били наш преступный мир в челюсть и в пах, по печени и по почкам, отбирая всё, что могли. Мешки с наличными и драгоценностями, золото, наркотики, пистолеты. И даже сами автомобили! Заявлений в прокуратуру, естественно, не поступало. Ещё не хватало замусориться! Так что у всех были развязаны руки, Тарантино отдыхал.

- Что у них в кино, у нас в жизни, - тяжело вздыхая, говорил один старый Вор.

Генералам, или по крайней мере, полковникам криминального Движения были позарез нужны шесть скоростей Безумного и его сто шестьдесят лошадей на двух кругах. Кривые столичные тупики, проходные дворы, неизвестные дорожки, ступеньки и чёрные ходы, эта была его стихия. Коренной москвич, шатавшийся по городу с детства с утра до вечера, Безумный мог иногда просто спрятаться со своим мотоциклом во всё ещё не расселенном дворике где-нибудь позади Большого театра. И спокойно потягивать там заранее вставленную в свой патронташ банку кока-колы, почувствовав за собой слежку и пережидая преследование. Если бы не его страсть к гонкам, возил бы грузы по сегодняшний день. Но тогда он бы не был Безумным.

- У природы нет плохой погоды! - говорил он. - Москва!

Единственным его условием было, чтобы он был один. Знали ли о нём собственно высокие чины, сотрудники МВД? Думаю, что да. Операм из МУРа он был известен через агентуру под кодовой кличкой «Креза», так прозвал его Бром, но собственно Безумный был им почти не нужен. Сам преступлений он никаких он не совершал, дел у ментов было ещё выше тех жёлтых московских крыш, на высоту которых Безумный тогда подлетел, плохого он им ничего не делал.

Они занимались в основном делами, связанными с рекетом и убийствам, и относились к нему довольно безразлично. И безучастно. Знали, сколько верёвочке не виться, конец будет, свои подрежут. К тому же, многие из них искренне не любили ГИБДД и хохотали в горло, услышав, как Блондин в очередной раз сделал всех! Сумасшедший Блондин был им интересен только как миф и символ эпохи Движнешния. В основном менты делали карьеру.

Воры не хотели, чтобы он уходил! Например, Батя или Клим, или Гурген.

- Что тебе надо? - говорили они. - Все купим! Хочешь трехкомнатный кооператив в центре?

Но завязать имеет право каждый пацан. Тем более, что у него никогда и не было нигде никаких долей и Семьи. Он был безумен и один.

- Одиночество, это хорошее состояние, - говорил он. - Чувствуешь себя нормально. И один в поле воин!

К деньгам этот символ начала эпохи российского мотоспорта относился нейтрально. Скрысить, то есть, тихонько положить одну из этих толстых пачек денег из пояса себе в карман, сделав при этом гангстерам постную мину, невинное лицо, он не мог.
Кинуть нас, просто в один прекрасный день растворится с доверенным ему налом тоже, он был правильный парень.

Курьер, это место было как раз для него. Доставить деньги, оружие туда и туда. Наркотиков Безумный тоже не употреблял, как и алкоголя, предпочитая адреналин, лучший наркотик! Точнее, японскую трехсоткилометровую дозу восточного ветра. Ветра-камикадзе, когда никогда не знаешь, будешь жив через несколько секунд или нет.

Бита, тот время он играл сам с собой в русскую рулетку, засовывал каждое утро себе в рот перед выходом из дома старый обшарпанный ствол револьвера, купленного из-под полы на Вернисаже у Измайловского парка у чёрного следопыта, и спускал курок, но было просто скучно, отсутствовал собственно драйв. Он хотел обратно в Афган, Приднестровье или ещё куда, сейчас бы он сто пудов отправился в Wagner.

- Что за идиотизм, - думал Студент - крутить барабан! Гусары. Гораздо веселее было бы уйти, презирая этот двойственный мир, превратившись небесный дым. И если по телевизору говорили, движение это жизнь, он всегда замечал на весь дом:

- Нет, Движение это смерть!

конец эпизода

на фото мото автора