Поэт. Наброски пьесы

Поэт и Поэзия. Пьеса, стихи, эссе, афоризмы / Виталий Иванов. – СПб.: Серебряная Нить, 2017. –230 с.
http://russolit.ru/books/download/item/3452/
https://disk.yandex.ru/i/g7V_YPvmiqzgBQ

Листалка. Читать:
http://pubhtml5.com/eail/ujui
---------------------------------------

ПОЭТ
(наброски пьесы)

Действующие лица

Поэт-самородок
Она – необыкновенная обалдевательница. Женщина первой моло-дости (неопределённый возраст 15 – 35 лет), одета и намазана по по-следней моде.
Он – обыкновенный обалдеватель.
====================================================

(Поэт один.)
Поэт. - Вянут мои лютики-цветочки… Где ты, любимая?
(Появляется Она. Смотрит на Поэта крупными обалдевающими глазами.)
Поэт. - (Не замечая её.) О, этот огромный город, в котором я за-блудился! Где мне найти в нём любимую? Я такой некоммуникабель-ный, даже считать не умею. Не поют больше птички… О, горе! Зачем дальше жить?
Она. - Хо-хо?
Поэт. - Как я страдаю! Словно огнём, я заполнил страданием улицы. Разве людям не жарко?
(Замечает её, быстро подходит.) Вам не жарко?
Она. - (Не мигая, смотрит, потом хлопает громко глазами.) Хо-хо!
Поэт. - Как она посмотрела! Глаза необыкновенные!
(Задумчиво) Я бы сравнил их с двумя океанами, в которых пла-вают золотые рыбки.
(Сильно бледнеет и начинает сиять.) Ах!
(Торопясь, вынимает из штанов огромный блокнот, отбегает в сторону и быстро пишет в него, кусая ногти, лохматя волосы.)
Она. – (Перестаёт смотреть обалдевающими глазами.) Дурак! Не мужчина.
(Вынимает из сумочки зеркальце, помаду. Красит губы, подво-дит глаза. Поэт в это время отрывается от блокнота и с удивлением на неё смотрит.)
Поэт. - Ха! Она себя красит! Странно… Раскрашивают игрушки, чтобы они были похожими на живое. Значит, у неё неживое лицо. А мо-жет, на лице маска или она актриса? Да, наверно, актриса, ведь у неё были такие замечательные глаза.
Ах! Как она изменилась… Нет, это не она. Пока я писал, та про-пала. Это другая женщина!
Ушла… А я даже не прочитал ей стихи… Где теперь мне найти её? О, как я страдаю! Как давит на меня этот пустой, тёмный город! Се-рое небо!
(Смотрит на небо.) Фу! Какое серое!
(Опускает голову, засовывает руки в карманы безразмерных брюк и, уныло бормоча, медленно уходит со сцены.)
Покинула меня любимая. О, как я несчастен!..
Она. - (Достаёт из сумочки пачку сигарет, закуривает.) Нет, не мужчина!
_______________

Он. (Увидел её. Проходит мимо. Возвращается, внимательно смотрит.) – Девушка, сколько времени?
Она. – А у тебя часов нет? У мамы спроси.
Он. – Подруга, я тебя где-то встречал.
Она. – Хо-хо?
_______________

Поэт. - Какой большой город! Странно, что в одном месте живёт столько людей. Но если подружиться со всеми, у меня сразу окажется много друзей. Жаль, не умею считать… Меня никогда не понимала арифметика.
Но ничего, каждому подарю по стихотворению и так узнаю, сколько друзей у меня.
Весёлым подарю я стихи весёлые, как весенний солнечный день, когда тает снег и журчат ручейки. Как птичий щебет или солнечные зайчики от только что вымытых стёкол.
Печальным – светлые, как золотая берёзовая рощица, наполнен-ная прохладным осенним светом и чуть слышным в листве хрусталь-ным звоном приближающейся зимы…
И, если когда-нибудь у меня выйдет книжка, это будет Книга дру-зей. У каждого окажется по страничке. Замечательно! По-моему, здоро-во, когда есть хотя бы страничка, на которой о тебе вспомнили и напи-сали что-то хорошее, и все могут прочесть…
У меня уже есть один друг. Нет, любимая! Я написал ей стихи… Но, пока сочинял, она потерялась. Где теперь мне найти её?!..
_______________

Она. – Слушай, я от тебя просто балдею!
Он. – А я от тебя.
Она. – Обалденно. Ты так это делаешь!
Он. – Нет, это ты совершенно обалдевающая!
Она. - Хо-хо!
_______________

Поэт. – Хорошо, когда много друзей. Но как жить без любимой? Я её потерял… Писал стихи, а она ушла. Наверное, боялась мне поме-шать… У неё такие глаза! Как две большие звезды. И длинные ресни-цы… Как два лесных озера, а вокруг сосновый бор, и везде свет. Солн-це. Тепло. Лето. Бабочки… Было так хорошо!
Если не найду любимой, выкрашу все дома города в чёрный цвет, и друзья сразу поймут, как мне плохо…
_______________

Она. – Откуда ты?
Поэт. – Я родился из книг. Выдумался…
Она. – Сам?
Поэт. – Каждый выдумывается из других людей или книг. Только этого многие не замечают. Наверное, полагают, детей аист приносит или их находят в капусте. Но разве может получиться настоящий чело-век из капусты?
Она. – Нет.
Поэт. – Вот. И ты выдумалась из друзей, подружек, любимого. Тебя, наверное, выдумали очень красивые люди. У тебя есть любимый?
Она. - Нет, я не замужем. Обалдела я, что ли?!
Поэт. - (Испуганно на неё смотрит.) А что такое «обалдело»?
Она. – Ну, это… всё. Ну, спятила!
Поэт. – Что спятила?
Она. – Фу, дурак! (В сторону.) Сразу видно - «поэт»! Хи-хи. Из книг!
(Поэту) Ну, не в себе.
Поэт. - Гм. Не в себе… А где?
Она. – В чужой тарелке.
Поэт. – (Медленно повторяет.) Обалдело… спятило… в чужой тарелке… Почему «в тарелке»? Чужой?..
(Задумывается. Потом вдруг поднимает голову, глаза сияют, лохматит волосы, роется в карманах… Что-то быстро пишет в тол-стый блокнот.)
_______________

Она. - Твои папа и мама оставили дачу. Мы её продадим и купим большую кровать и шкаф. Шикарный шкаф! В него влезет много обал-денных вещей.
Он. - И мотоцикл.
Она. – Что мотоцикл?
Он. – Купим мотоцикл, и я тебя буду на нём катать. Это шикарно.
Она. – Шикарно. Мотоцикл! Хо-хо! Обалдеть. Но, ведь его тоже можно продать?
Он. - (Обалдевающе на неё смотрит..) Дорогая, конечно…
_______________

Поэт. – Если я скажу, что очень тебя люблю, это будет неправда.
Она. – Почему?
Поэт. – Я люблю тебя ещё больше!
Она. – Чего ты хочешь?
Поэт – Чтобы в твоих глазах всегда отражался лишь я!
_______________

Он. – У меня ужасный недостаток, не понимаю шуток.
Поэт. – Это, наверное, тяжело. А стихи пишите?
Он. - Нет. Самое тяжёлое, что и мои шутки не понимают. Впро-чем, это не мешает мне зарабатывать деньги и отдавать ей.
Поэт. – А я дарю любимой стихи, улыбки и смех. Мы счастливы!
Он. – Вовсе без денег?
Поэт. – Любовь и Поэзия свободны от денег!
_______________

Она. – Где Поэт? Он куда-то исчез. Я взяла сегодня шикарный блузон, хочу показать.
Он. – Его унесла с собой Муза.
Она. – Увидишь её, передай – оборву крылья и выцарапаю глаза!
_______________

Она. – Побалдеем, парниша?
Поэт – Как это?
Она. – Ты что, свалился с Луны?
Поэт. – Нет, я со звёзд.
_______________

Поэт. (сам себе) – Я видел, к ней прикоснулась Поэзия… И вокруг него Муза летала. Есть что-то, есть! Они только кажутся ненастоящими. А может быть, тоже - поэты. Ничего о себе не знаешь заранее, пока не напишешь Первое Стихотворение… И другие – совершенно не знают!
_______________

Она. – Я от него балдею. У него дача и мотоцикл. А у тебя?
Поэт. - Я – поэт! На крыльях поэзии мы примчимся на необитае-мый остров. И всегда будем вдвоём. Ты меня любишь?
Она. – Что можно делать на острове? Только вдвоём! Кроме… Ах, замечательно!.. Романтично!.. Ноо… Нет, этого мало!
Поэт. – Я буду сочинять для тебя стихи, записывать их на песке у берега океана и читать под пальмами звёздам!..
_______________

Она. – Ты не умеешь стихи сочинять.
Он. – Зачем? Впрочем, вот, например. В холодном супе суеты се-годня – я, а завтра – ты.
Она. – Что это?
Он. – Импрессионизм-модернизм.
Она. – А стихи где?
Он. – Зачем?
_______________

Поэт. – Вы лжёте.
Он. – Что вы, это была только шутка. Я никогда не обманываю, если в этом нет особенной необходимости.
Поэт. – Прошу Вас, не шутите с Поэзией. И не обманывайте её никогда!
_______________

Она. – Ты купишь мне халат из крокодиловой кожи?
Поэт. – Зачем? Крокодилы зелёные и страшные. Разве тебе хо-чется походить на крокодила?
Она. – Ну, как ты не понимаешь? Это будет шикарно. Потом, крокодильчики нынче в моде.
Поэт. – Но мне не хочется, чтобы ты походила на крокодила. Очень неприятно, когда рядом с тобой крокодил. Я знаю, вещи делают из людей нечто себе подобное. Как будет ужасно, когда ты превра-тишься вдруг в крокодила! Не могу сделать тебе этот подарок, и у меня денег нет.
Она. – Фи. Как же без денег? Нельзя!
Поэт. – (Удивлённо.) Почему? Я живу. Птицы, звери, звёзды жи-вут… И всем хорошо.
Она. – Надо же что-то есть, одеваться.
Поэт. – Я сочиняю стихи, и люди дают мне еды и одежды. Плохо, когда есть ещё деньги. Рядом с ними поэтов нет. Ты меня любишь?
Она. – Люблю, люблю… Обалденно! Только тебе нужно профес-сию поменять. Мужчина зарабатывать должен. И я хочу халат из кро-кодиловой кожи. Ты должен исполнять все мои капризы, желания. Они для тебя – закон.
Поэт. – Какое закованное слово – «закон», неживое. Ты хочешь стать «законом» моим? Давай я тебе звезду с неба достану?
Она. - Нет, халат из крокодиловой кожи!
Поэт. – Пойдём с тобой на край света!
Она. – А там водятся крокодилы? Ты убьёшь самого здоровенно-го и сошьёшь халат для меня… На край света! Шикарно!
Поэт. – Хочешь, я тебе подарю стихи?
Она. - А за них можно получить деньги?
Поэт. – Я одену тебя в километры стихотворений! Ты станешь самой поэтической женщиной во Вселенной.
Она. – Самой… женщиной… Обалденно! Но без халата я не со-гласна.
Поэт. – Ты хочешь стать крокодилом?
Она. – Хочу просто прилично выглядеть.
(Смотрит на Поэта некоторое время. Видно, что к ней пришла мысль.)
Слушай, ты тоже, без штанов ведь не ходишь?
Поэт. – (Краснея.) Они для меня не имеют значения.
Она. - Балдёж! Может быть, у тебя там ничего нет?
Поэт. – Где?
Она. – В штанах! (В сторону.) Идиот, точно.
_______________

Она. – А где ты живёшь?
Поэт. – Как где? Просто живу. Здесь, в этом парке, в лесу, в горо-де… Вот я. Посмотри, вот деревья, они – живые!
Она. – Живёшь в лесу?
Поэт. – Да. А ты? Я чувствую, от меня что-то в нём есть. И от тебя тоже что-то живёт, от солнца и речки… А в нас есть что-то от них. Ты это чувствуешь?
Она. – Чувствую, чувствую… Ну, а дом-то у тебя есть?
Поэт. – Дом? Что это?
Она. – Место, где люди живут.
Поэт. – Неужели, в одном только месте? Разве кто-то живёт в од-ном месте? Вот я здесь. Значит, я живу сейчас здесь. Так?
Она. - Да, нет. Какой странный ты, право!
Поэт. - Я – поэт! И мне кажется, живу не только лишь здесь. Да и ты тоже, и все другие…
Она. - Где же ещё?
Поэт. – Везде, где бываем.
Она. – Как это?
Поэт. - Ну, вот я бываю в разных местах. И везде там живу. Даже и потом, когда меня там уже нет. Разве, не так? (Испугано.) Или мне только кажется, я живой? А?..
Она. - Да, нет… Нет! Не бойся.
Поэт. - Как не бояться? Все говорят, что я странный, таких не бы-вает… А если все будут так думать и говорить, значит, меня, действи-тельно, нет! Не было меня, нет и не будет! (Плачет.)
Она. – Не бойся. Никто так не думает.
Поэт. – Правда? Да-да. Вот я. Значит, живу. В тебе живу, ведь ты со мной разговариваешь. И в других тоже. Виделись с твоим другом недавно, значит, и в нём я живу. И останусь в вас, даже когда улечу на Звезду!
Она. – Ты умеешь летать?
Поэт. – Что же тут сложного? Стоит только подумать, и ты уже в другом месте. Иногда просто приятно летать. Лучше всего – летом, над лесной речкой в лунную ночь!
_______________

Она. – Откуда берутся стихи?
Поэт. - Видишь ли, есть Звезда и с ней рядом Планета. На Плане-те стихи растут, как деревья. Птицы, звери и люди там тоже - стихи. Вся Планета состоит из стихов.
Она. - Ты там родился?
Поэт. – Не знаю… Но порой летаю туда, на вдохновении.
Она. – И, что же, воруешь стихи?
Поэт. – Их нельзя своровать. Стихи всегда знают, чьи они.
Она. – Так что ты там делаешь?
Поэт. – Прилетаю за своими стихами. Как только узнаю, что моё новое стихотворение выросло, сразу за ним. Или человек там новый родился – стихотворение. Если это мой сын, помогаю ему, пока вырас-тет.
Она. – Стихи бывают деревьями, животными и людьми?
Поэт. – Стихотворения все – живые. У них есть форма, содержа-ние и душа.
Она. – А я знаю такие, в которых совсем нет души.
Поэт. – Живого без души не бывает.
Она. – Но стихов-то - сколько угодно.
Поэт. – Сколько угодно? Нет, стихов всегда не хватает. Как дру-зей и любимых.
Она. - Да у нас ими все книжные лавки завалены, никто не берёт стихи эти.
Поэт. – Потому что они не настоящие, не живые. Поэзия не то-мится на полках, но обитает в сердцах.
Она. – А что же тогда в магазинах?
Поэт. – Шкурки стихов. Чучела. Чувства, засушенные в альбо-мах, их убивали, когда они появлялись. Наверное, хотели, чтобы стихи очень быстро росли и тянули их из души за росточки. А стихи не растут быстро, их нельзя торопить и бесполезно желать, чтобы их было боль-ше. Столько их, сколько есть, и быстрее не будет. Можно наштамповать кукол, зверюшек пластмассовых, оловянных солдатиков, но так убива-ют живое в себе. Чем мёртвого больше, тем меньше живого. Это великий грех – лишать жизни живое.
Она. – А сколько стихов у тебя?
Поэт. – У меня есть одно стихотворение.
Она. – Поэт! Что ж это за поэт с единственным стихотворением?
Поэт. – Да, я поэт. Разве важно, сколько стихов у тебя? Вся моя жизнь – Стихотворение.
Она. – А откуда ты знаешь, что оно твоё и живое? И что это – стихотворение?
Поэт. – Что же тут… Поэт знает. Разве трудно отличить живое от мёртвого?
Она. - Хорошо. Но ты ведь обещал закутать меня в километры своих сочинений. Значит, наврал? У тебя только одно, и то – живое, оказывается. Как я одену его на себя? Противно даже представить!..
Поэт. – Мои стихи – это я. (Краснеет и начинает сиять.) Всё жи-вое – волшебно. И, если ты любишь, даже одно стихотворение может сделать любимую - прекраснейшей женщиной во Вселенной, и тогда всё в ней будет красиво. Одежда? Я одену тебя. Как не снилось царицам… Или - раздену! Поэзия только обрадуется…
Она. – Ты врёшь. Но не скучно. Я от тебя балдею!
_______________

Он. - У меня часто развязываются шнурки, и я их завязываю.
Поэт. - А если вдуматься, как это страшно - завязывать всю жизнь шнурки.
Она. - Я знала одного человека, он кроме этого ничего не умел – всё забыл. Его так и прозвали – Шнурок.
Какая погода сегодня?
Поэт. - Не заметил.
Она. - Люди вокруг меня все – сумасшедшие!
_______________

Она. – Покажи мне свою Звезду.
Поэт. - Сегодня ночью мы увидим все звёзды! Сядем на электрич-ку и поедем, пока не откроются… Или - полетим!.. Я вижу, у тебя уже растут крылья.
Почему ты не даёшь мне поцеловать себя?
Она. – Разве можно целоваться на улице или в общественном транспорте? Это не хорошо. Так не принято…
Поэт. – Не принято - принято… Хочешь, завтра весь город станет сплошным поцелуем?!
_______________

Она. - Какое серое небо. Больше всего не люблю серое небо. Оно давит и душит.
Поэт. – Над тобой оно вовсе не серое – розовое. Разве не видишь?
Она. - Вижу. Цвет совершенно серый, пустой.
Поэт. - Нет, ты, наверное, плохо смотришь? У тебя что-то с гла-зами. Взгляни внимательнее, оно – розовое.
Она. - Нет, серое. Я больше всего люблю голубое летнее небо с белыми кучерявыми облачками. А это - серое. Фу!
Поэт. - Посмотри ещё раз. Ты разве не видишь перистых обла-ков?
Она. - Не вижу.
Поэт. - Не умеешь смотреть!
Она. - Нет, я начинаю, кажется, различать… Действительно, небо немного розовое. И даже чуть голубое. Да! Вот сейчас мы выйдем за поворот, я увижу сияющие облака и… тебя поцелую!
_______________

Она. – Присмотрелась… а сердце-то у Поэта – голое совершен-но! И всё – в бабочках поцелуев.
Он. – Не может быть! Это ты его целовала?
Она. – Конечно же, я. Но ведь ты не ревнуешь? Это поэтический поцелуй.
Он. – Но следы-то от него – настоящие!
_______________

(Она находит часы, огромный будильник. Хочет отдать Поэту. Но тот не понимает, забыл, что такое время, собирается подарить любимой весь мир, вечность и бесконечность. Пытаются друг друга понять…)
Поэт. - Да, я, наверное, потерял часы, когда увидел тебя.
Она. - Посмотри, они – живые, двигаются, не спят.
Поэт. - Не может быть. Все они спят и видят кошмарный сон. Ес-ли бы вдруг проснулись, тут же от страха умерли.
Она. - Но ты же не умер? Не спишь?
Поэт. - Я? Наверное, сплю… И ты спишь. Мы все спим и видим кошмарный сон. Скажи, сколько сейчас времени?
Она. – На твоих – вечность…
_______________

Поэт. (Один) - В голове хаос. Мысли путаются. Мне никак не поймать их и не расставить по росту. Они упрямятся, недисциплиниро-ванные…
Вот что! Надо ловить их по очереди и связывать верёвочкой ло-гики, поймать одну, другую, потом к ним ещё одну… Тогда они меня куда-нибудь вытянут.
Или держать пойманные за хвостики. Все вместе – куда они меня понесут?
Но, может, мысли мои очень слабые?
Да, они слабые, им нужны костыли…
Нет, я ошибся, они просто такие большие, что не могут держать-ся на ножках. Поэтому им и не встать в один ряд по росту.
Да-да! Они огромные, не приспособленные гиганты.
Глупые, маленькие, огромные детки мои! Где же ваши хороводы? Почему вы не играете дружно в весёлые игры, не носитесь, топоча, не давая мне спать? Почему ещё не растёте, не здоровеете? – Вы, навер-ное, плохо кушаете? Так можно не стать взрослыми никогда!
А может, вам нравится ваше детство, и вы хотите навсегда остаться малютками?
Нет-нет, я, кажется, ошибаюсь, забывчивый… Да, конечно! Вы не маленькие дети, а старики и старушки. Очень устали.
Правильно! Ведь у вас нет костылей. И вам не встать с ваших ко-ечек. Вы лежите, совсем больные. Почти разваливаетесь… скоро умрё-те.
А я? Скажите, есть у вас самих детки? Если нет, что же я буду де-лать, когда опустеет мой дом? Ведь вас даже некому хоронить…
_______________

Поэт. (Один) - В городе нет тишины. Тишина убежала из города. Слишком много часов. И все тикают. По ушам. Часы – это не сердце, хотя стучат очень похоже. Сердце – живое. А часы просто тикают. И больше ничего не умеют делать! Разве что, крутить стрелками. Но это ведь не занятие… Каждый может чем-нибудь покрутить! А стучат они очень противно. Как будто хотят забить уши тиканьем. Чтобы только о них и думали. Это не справедливо! Ведь так можно забыть даже про сердце…
Странно! Ведь, если вдуматься, часов в городе больше сердец. И все хотят, чтобы их слушали! Как они громко стучат по ночам, когда весь город спит! Они – цари ночи. За их боем можно не услышать серд-ца любимой! Не дико ли, что часы стучат громче, чем сердце любимой? По-моему, это чересчур вызывающе.
По утрам некоторые ещё и звонят! И называют себя будильника-ми. Скоро они себя назовут любимыми. Нашими! Да! Да! Будет именно так, если не принять срочные меры.
Хочу, чтобы по утрам я слушал живое сердце, а не будильник!
_______________

Поэт. (Один) – В городе ещё можно обратить внимание на стол-бы. Сколько столбов? Видимо, очень много. Фонарные, троллейбусные, телеграфные - разные, разные, разные! Дилетанту может показаться, что столбов вообще бесконечное множество, как, например, воробьёв. Кто знает, сколько в городе воробьёв? Никто… Но, нет, это не так. Есть те, которые знают, сколько всего столбов, для них столбы, может, глав-ное в жизни.
Но никто не знает количества воробьёв. И это обидно. Как будто столбы важней воробьёв!
Ан, нет! И воробьёв кто-то считал… Неужели, кто-то считает да-же все наши мысли?
_______________

Он. – С кем это ты разговариваешь?
Она. – Ни с кем!
Он. – Я же слышу.
Она. – Тебе показалось… А впрочем, разве не видишь? Это – По-эт.
Он. – Кто? Здесь же никого нет.
Она. – Как, а Поэт?
Он. – Что ещё за поэт? Из тех, что печатаются в журналах, кото-рые никто не читает?
Она. – Нет, это настоящий, он нигде не печатается.
Он. – Ну, таких не бывает. Здесь и нет никого. Что с тобой?
Она. – Ничего. Ты прав, показалось…
Он. - Слушай, я тебе принёс кусочек крокодиловой кожи.
Она. – На халат хватит?
Он. – Нет. Но из него можно сшить кошелёк.
Она. – Фи…
Он. – Ты только посмотри, крокодил, почти натуральный, кото-рого ты так хотела. Я месяц работал, получил деньги…
Она. – Ну, покажи. Ага. Он совсем маленький! Ну, ты, конечно, молодец, хотя… я хотела халат. Из крокодила побольше!
_______________

Поэт. – Ты необыкновенная! Связующее звено с миром. Ведь вот Он меня даже не видит, а я совсем рядом.
Она. – Я женщина, Он – мужчина. Главное для него – работа.
Поэт. – Да-да, конечно. У него, наверное, много денег?
Она. – Пока мало, но всё впереди.
Поэт. – А сейчас у него ничего нет? Что это значит «всё впере-ди»?
Она. – Всего, что нужно, он постепенно добьётся.
Поэт. – А сегодня ему не нужно? Я живу сегодня. Завтра не знаю, что будет. Сегодня - люблю, и стихи сочиняю - сегодня. Не знаю, потом, впереди… мне кажется, буду делать всё то же самое… А что ему нуж-но?
Она. – Положение.
Поэт. – Положение? Вертикальное положение, горизонтальное положение… Женщина в положении…
Она. – Положения в обществе!
Поэт. – А сейчас Он в каком положении?
Она. – Фу-ты, дурной. Совершенно в другом.. Положение – это деньги и власть.
Поэт. – Никогда не мог понять, что такая за «власть»? Зачем она людям? Ни стихов, ни мыслей не прибавляет. Властвуют те, кто не мо-гут хорошие стихи написать. И вообще, ничего сами не могут, потому и хотят, чтобы за них делали всё другие.
Она. – Власть это сила.
Поэт. – Нет, мне не понятно… Пустое.
_______________

Она. – Почему ты не хочешь ничего добиваться?
Поэт. – Зачем желать больше, чем у тебя есть? Я - Поэт. Мои стихи – богатство моё. Вся Вселенная!
Она. – Надо во что-то верить…
Поэт. – Верю, я – поэт, всё могу!
_______________

Поэт. – Ты сегодня совсем другая.
Она. – Я понемногу выдумываюсь. И ты в этом мне помогаешь. Но всё равно я - самая обыкновенная…
Поэт. – Вот. Вот! Ты – другая!
Он. – Рядом с Поэтом все другими становятся…
О, любимая! Пойдем сегодня на танцы.
Поэт. - Что вы там будете делать? Столько народу… Нельзя остаться вдвоём.
(К ней) Лучше давай я покажу тебе звёзды!
Она. – Я бывала на танцах.. и видела там твои звёзды! Ревнуешь? Хочешь, чтобы я любила только тебя?
Поэт. – Нет-нет, не меня! Любила мои стихи. А я… и есть – толь-ко стихи.
_______________

Поэт. - У меня голова пустая и лёгкая, словно воздушный шарик. Что я буду делать, если он улетит?
Она. - Не знаю.
Поэт. - Когда я с тобой, мне всё время приходится одной рукой придерживать голову.
_______________

Поэт. - Я, наверно, смешной… Да? Почему-то люди думают, это плохо.
Она. - Дождь. Посмотри, какой сильный дождь.
Поэт. - Действительно. Дождь… Странно. Тебе не кажется, он смешной?
Она. – Нет.
Поэт. - Значит, я смешнее дождя? Наверное, тебе больше нрав-люсь? Да?
А когда солнышко, тоже тебе не смешно? Значит, я тебе нрав-люсь и больше солнышка.
Она. - Пойдём ко мне, я тебе дам стакан холодной воды.
Поэт. - А дашь корку хлеба поэту?..
Она. - Дам.
Поэт. - Ты всегда мне дашь корку хлеба?
Она. - На это можешь рассчитывать.
Поэт. - Моё прибежище. Убежище ты моё. Любимое моё бежи-ще…
Она. - Хорошо.
Поэт. - Я, наверное, очень смешной. Люблю быть смешным. Можно придумать много смешного. Главное, чтобы тебя понимали…
Давай с тобой устроим коммуну.
Она. - Да, вдвоём. У нас будет самая смешная коммуна. И мы бу-дем спрашивать: «А вы знаете, что на свете есть счастье?..»
_______________

Он. – Поэт себе всё время противоречит.
Она. – Поэты не бывают последовательными. Он пишет стихи только сейчас, не знает что будет, забывает что было.
Он. – Тогда он сумасшедший.
Она. – Нет. Он – Поэт! Ты видишь разницу между живым зверем и чучелом? У чучела есть форма и содержание, нет души… Так и мы - рядом с Поэтом!
_______________

Поэт. – Я завтра улетаю на другую звезду.
Она. – Да? Вот чудак. Передавай привет всем, этим… этому…
Он. – Кому это ты раздариваешь приветы? Дорогая, ты там с кем-то знакома?
(Поэту.) На какую звезду несчастный летишь? Отвечай!
Она. – (В сторону.) Обалденно! Он ревнует меня.
(Поэту.) Да, да. Передавай приветик ему.
Он. – Эдику? Какому ещё Эдику?!..
Поэт. – Я лечу на Звезду настоящих друзей. Там все - Поэты. Как жаль, что я нашёл в вашем городе мало поэтов… Ну, ничего. Я посвечу со звезды фонариком, и все поэты увидят. Сигнал будет хорошо заметен в ясную звёздную ночь. Поэтам и всем влюблённым.
Вы никогда не замечали, ночью звёзды переговариваются. Это поэты со всей Вселенной читают друг другу стихи.
Нынче ночью мне передали, Муза зовёт друзей на Эоллу. Меня уже ждут… Прощайте!

1977 – 1980 гг.
Редакция 2017 г.