Владимир Белов

ВЛАДИМИР БЕЛОВ
(1949 – 1983)

В прохладной траве без рубашки
В объятиях неба лежу.
Поодаль пасутся ромашки.
Мечтаю, курю и пишу.
И, кажется, нету на свете
Ни зла, ни обид, ни больниц,
А есть лишь любовь на рассвете
Да щебет предутренних птиц.
Да вечная жажда познанья –
Ведь сколько на свете чудес!
Свобода и свет мирозданья
Да этот предутренний лес...
Лепечет листва монологи.
Былинные птицы поют.
Устав от сует и тревоги,
Мы, люди, как древние боги,
Уходим в зеленый уют.

* * *

В молодой зеленой ржи
тихо,
    тихо,
         тихо...
Лишь в березовой глуши —
стонет соловьиха.
На скрипучее крыльцо
выйдешь молчаливо,
ветер лижется в лицо
да цветет крапива.
А в березовой глуши —
горизонты алы...
И лежат в туманной ржи
гулкие увалы.
Сам с собою говори
или свистни лихо!
На дороге
      до зари —
тихо,
     тихо,
          тихо...

* * *

Мне ничего не надо — я богат.
Мое богатство — прошлые потери.
Толкаю в ночь заржавленные двери
и ухожу по жизни наугад...
И там, где свет боится темноты,
на мертвом пне —
                душою забываюсь...
Цветут на кленах белые цветы.
На мертвых кленах,
                я не ошибаюсь.
И сквозь седые лунные леса
бреду к едва мигающему свету
и выхожу по собственному следу
к тому же пню... похожему на пса.
И вот когда ночная тишина
не знает ничего о человеке —
пишу стихи, на белой грани сна,
о том же счастье и о том же снеге.
И обрываюсь, забываясь сном,
косматой тенью поперек страницы...
А флаг зари сгорает за окном
на каменных развалинах больницы.
И медленно садится снегопад
на крыши,
         на следы,
                на парапеты...
Мне ничего не надо — я богат,
хотя и нет рубля на сигареты...


Откровенно

Я никогда не буду старым.
Не потому, что не хочу,
А, как цыган за звон гитары,
за юность жизнью заплачу ...
И на каком-нибудь рассвете,
окрасив свистами зарю,
все, что имел, - спущу на ветер
и за туманами сгорю.
И, не мечтая о бессмертье, –
пускай достанется седым –
я лишь у мамы на портрете,
останусь странно молодым,
Влюбленным в лунные туманы,
В огонь и белую тетрадь ...
Я никогда седым не стану.
Вернее – не успею стать.