Папе. Он до неба рукой достал...

Он до неба рукой достал,
Так ему казалось наверное
Бредил, и тихо что-то шептал
Попадая в пространство безмерное.

Знал, что дни его сочтены,
И не дни уже, а минуты.
И что с той уже стороны
Он стоит, в белый саван окутан.

Он не пил уже так давно,
Но совсем не чувствовал жажды.
А на стенах всё шло кино
Что уже он смотрел однажды.

Жизнь он видел свою, как есть:
Без прикрас, без притворства, лести.
Он не знал, что такое месть,
Он был предан семье и чести.

Вот война и снарядов гром -
Похоронка пришла на папу.
Мореходка, женитьба, шторм...
Так сменялись жизни этапы.

Светлый образ его жены -
Он женился один раз и точка.
Вот картина сошла со стены:
У него родилась дочка…

Жизнь прожил он свою любя
Всех, кто сердцу его был дорог.
Не щадил в работе себя,
И душой, как прежде, был молод...

За окошком темнеет ночь.
Как мгновение жизнь пробежала.
И ему колыбельную дочь
Потихонечку напевала,

Ту, что пела когда-то мать
На руках малыша качая.
Слышит ли? Не смогла понять,
Предрассветную даль встречая…

И заплаканные глаза
На отца со страхом смотрели:
«Ты держись родной, ты ж сказал,
Что ещё не дошёл до цели...»

Взгляд бесцветный глубинным стал,
Губы что-то тихо шептали...
«Я не слышу, что ты сказал?»
«Я сказал, вы наверно устали...»

А потом по-английски: «Гудбай!»
Погоди прощаться, не время!
Но он видел ворота и рай...
И его поглотила темень...

А Душа, сняв одежды с себя,
Устремляясь ввысь понемногу
Улетала, всех нас любя,
Возвращалась к родному порогу...

19.03.21
Клайпеда, Литва