По роману Майн Рида Перст судьбы. Часть 5

По роману Майн Рида «Перст Судьбы». Часть 5.

Первая часть.

Письмо.

Как только дверь «тюрьмы» закрылась,
Генри на землю лёг. Уснув.
И сразу ж крепким сном забылся,
С лучами солнца утром встал.

(Лучи его светили в окно с верху, в которое лишь
Кошка может пролезть)

Вскоре темницы дверь открылась,
Догги Дик на пороге встал:
«Капитан шлёт привет вам. Срочно,
Требует вас к себе быстрей»

И грубо потащил он Генри,
К начальнику в комнату. Та,
Была с шикарной обстановкой,
Чего тут только не было.

(Напоминала лавку древностей или лавку ростовщика)

Главарь, начальник тех бандитов,
Корвино. Так его звала,
Сидящая женщина рядом,
Карой Попеттой – он, её.

(Кара – «милая». Красивая, вся живописно
Разряженная, с массой украшений, но лицо
 украшал шрам, обезображивая его, но видно
и душа обезображена была рубцами)

Корвино сразу ж велел Генри,
Бумагу взять с пером, чтоб тот,
Писать готовился там что – то,
И громко приказал ему:

«Пишите под мою диктовку,
Переводя на ваш язык.
Сначала адрес». «А кому же?» -
С иронией Генри спросил.

«Адрес? – сеньору генералу,
Гардингу!» - весело сказал,
Главарь. «Гардингу?» – Генри вскрикнув,
Вскочил и уронил перо.

«Отцу моему! Что вам надо,
От него?» - Генри закричал.
«Сядьте, пишите, что вам скажут».
Повиновался пленник всё ж.

«Дорогой отец. Уведомляю вас, что я в плену в горах Италии,
На расстоянии 40 миль от Рима, на границе неаполитанской
территории. Люди, у которых я нахожусь в неволе, неумолимы
и убьют меня, если не получат выкупа. Они будут ждать вашего
ответа и с этой целью посылают вам гонца, за целость которого
будет порукой моя голова. Если вы его арестуете или по чему –
либо не вернётся сюда, я буду подвергнут самым ужасным пыткам.
Выкуп мой определён в 30 тысяч лир. За эту сумму я получу
Свободу и знаю, что обещание своё они сдержат, так как эти люди,
Сделавшиеся разбойниками вследствие нелепых преследований
Деспотического правительства, тем не менее исповедуют истинные
Принципы честности и порядочности. Если вы не пришлёте денег,
дорогой отец, могу вас заверить, вы никогда не увидите больше
вашего сына».

Генри велели подписаться.
Делать же было стыдно то,
Под унизительным письмом тем,
Од даже уронил перо.

«Пишите!» - Закричал начальник.
Генри ж упорствовал на то:
«Иначе кровь сейчас прольётся!» -
Вскипать начал банды главарь.

А тут вмешалась и Попетта,
Речь небольшую тут сказав.
«Вы подпишите, и всё будет,
Хорошо. Вас освободят»

Та к Генри подошла и с лаской,
Положит руку на плечо,
Генри. Главарь, увидев это,
Схватив её грубо швырнул.

(«Не вмешивайся не в своё дело» - дико орал уже Корвино)

Генри хотел уже тут драться,
Силы ж неравны были тут.
«Иль умереть, иль подписаться» -
И подписать всё же решил.

Главарь позвал громко бандита:
«Синьор Рикардо!» Вмиг вошёл,
Догги Дик. Главарь его спросит:
«Читать умеешь? На, прочти».

(Он по слогам прочёл и удостоверил перевод.
Адрес написали под диктовку Рикардо. Письмо
Запечатали. В тот же вечер в Рим был послан гонец,
А пленник опять был отведён в темницу)

Вторая часть. Под кедром.
       (Рассказ от писателя)

Целый год прошёл с дня того уж,
Когда Бэла Мейноринг вдруг,
Отвергла там руку и сердце,
Младшего сына Гардинга.

По - прежнему та оставалась,
Царицей балов. Хоть уже,
Часть девушек претендовала,
На пальму первенства тогда.

Поклонники Бэлы – всё те же.
За исключеньем Генри. И,
Уж поговаривали -  Нигель,
Место брата теперь занял.

Как – то со спутницей своею,
В аллею углубился я,
Уйдя с бала. Встали у кедра,
Ветки палаткой свисли вниз.

Рядом была ещё ж там пара,
Не видели в темноте нас,
И нам пришлось там поневоле,
Подслушать их же разговор.

Мужской голос:
«Знаю, его вы не забыли,
Не говорите больше мне,
Что он вам был всё ж безразличен,
Всё знаю, мисс Мейноринг, я»

Женский голос:
«Как проницательны вы всё же,
Мистер Нигель Гардинг! И вы,
Знаете больше меня даже,
И больше брата своего.

«Между нами, поверьте, ничего не было»

Мужской голос:
«А коль, правда, и ваше сердце,
Свободно, почему же вы,
Не приняли моего всё же,
Предложенья сердца, руки.


Вы сами меня уверяли,
Что я немножко нравлюсь вам.
Так почему ж не примите  вы,
Моей руки?» - Нигель спросил.

Женский голос:
«А потому что…  Потому что…
Хотите, вы знать почему?
Благоразумны будете коль,
Скажу я» «Обещаю вам, -

- Моё состояние - ну, это ничто, - моя жизнь,
Моя душа принадлежит вам» - произнёс
В волнении Нигель. А это был он, как и
женщиной была Бэла Мейноринг

«Меж нами было две преграды:
Во – первых: слово матери.
Её согласие здесь нужно,
Нельзя без того. Поклялась!

Затем: согласие на брак сей,
Отца вашего, ясно тут.
Без него не пойду я замуж.
Матери в том я поклялась.

Какой бы не было глубокой,
Привязанность моя тут к вам,
Всех своих клятв я не нарушу,
Идёмте. Хватит говорить»

И Бэла белкой ускользнула,
Направившись опять на бал.
Разочарованный влюблённый,
Не стал её удерживать.

(Не будучи в состоянии сейчас разрубить эти
Преграды, он всё – таки не терял надежды на будущее)
«А мы со спутницей тоже тихо направились в зал»

Странный пассажир.
     (Рассказ писателя)

1849 год

В прекрасный полдень появился,
На станции той Паддингтон,
Пассажир странный, обративший,
Внимание всех на себя.

В сущности, ничего такого,
В нём не было. Кроме того,
Что он тут как – то появился,
В Лондоне же много таких.

(Поверх костюма был накинут мексиканский плащ,
А голову украшала калабрийская шляпа)

Я ж был на станции случайно,
Видел, сей смуглый человек,
К начальнику станции сразу ж,
Там обратился. Стал болтать.

Он спрашивал там точный адрес,
Генерала Гардинга. Тот,
На кэб указал, тот был должен,
Отправиться в нужный район.

А я в купе полупустое,
Уселся, ехать к станции,
Ридинг. Уже перед отходом,
Поезда – сели дамы две.

Бэла с матерью это были.
На станции они сошли.
Как, оказалось, ехали мы,
На один праздник все втроём.

И на балу Бэлу увидел,
Среди поклонников её.
И Нигель там же находился,
Будто бы ту не замечал.

(Но пристально следил за её каждым шагом. и
Два или три раза заговаривал с ней, с бледным,
Искажённым ревностью лицом)

Потом все поместились в кэбе,
С вокзала выехав домой.
А я в услышанном под кедром,
К выводу одному пришёл.

Что предназначена судьбою,
Бэла Мейноринг в жёны всё ж,
Нигелю Гардингу. Конечно,
Если генерал разрешит.

(Если Нигелю удастся добиться согласия отца)

Третья часть. Притворство.

В то же вечер генерал Гардинг,
С сестрой сидели за столом.
Пред ним стоял графин с портвейном,
Обед уже закончился.

(Час назад)

У них разговор состоялся,
Что задержался их Нигель,
Он не боялся за Нигеля:
«В сети к Бэле не попадёт».

«Как жаль, что ничего не слышно,
Сестра, о нашем мальчике,
С тех пор, как нас тогда покинул!..
Сестра ж тут высказала мысль: 
.
«Вот подождите, как растратит,
Деньги, что выслали ему,
Когда не будет их, то сразу ж,
Снова услышите о нём»

А генерал тут же продолжил:
«Ни одного слова о том,
Что получил он мои деньги,
Полагаю, что он их взял.

А я уже целую вечность не видел моей
банковской книжки)

И рассуждать начали оба:
Где может Генри их всё ж быть,
Сестра внушала генералу,
Что он опять деньги пошлёт.

«Ни одного шиллинга! – крикнул,
Генерал. И поставил там,
Стакан с такой силой, что оный,
Чуть не разбился вдребезги.

А тут Нигель уже подъехал.
Наврал, что поезд опоздал.
А он же долго засиделся,
В  коттедже у Мейноринг же.

Отец расспрашивать там начал,
Кто из гостей на балу был.
Спросил и о Мейноринг тоже.
Нигель ответил, как бы вскользь.

(Он отвёл разговор в сторону еды, попросив
У тётушки выпить и что – то поесть)

Неожиданное посещение.




Только - что стол освободили,
Как вдруг послышался звонок.
«Странно, как поздно пришёл кто – то!»
А уж слуга кого – то ввёл.

«Пришёл какой – то неизвестный,
Даже имени, не сказав!
Принёс важное сообщенье,
И передаст лишь только вам».

«Я не приму его сегодня,
Пускай приходит утром он».
«Но он настаивает очень,
Требует, чтоб он принят был».

С Нигелем же посовещавшись,
Решил генерал всё ж принять,
Возможно того иностранца,
И велел привести того.

(Отец с сыном попросили удалиться тётушку,
Старую деву, И она взяв вязание, скривив рот, вышла)

Нелюбезный приём.

Камердинер ввёл незнакомца.
Никогда ещё в доме том,
Нога не вступала, такого,
Странного гостя, что тот был.

Ростом не более был грума,
Хотя видом – под сорок лет.
С физиономией куницы,
Но вид – самоуверенный.

«В чём дело?» - спросил резко Гардинг.
Гость на Нигеля посмотрел:
«Можно ль при нём сказать?». «То, сын мой,
Можете говорить при нём»

«У вас ещё есть сын быть, может?» -
Спросил пришедший. Генерал:
«Да есть… вернее, был. Зачем вы,
Заговорили тут о нём7»

«А где находится сегодня,
Второй ваш сын, знаете ль вы?» -
С хитрецой в глазах спросит тут же,
Гость генерала Гардинга.

«Нет, мы не знаем. А вы, что же,
Знаете? Кто вы? С каких мест?
И отвечайте поскорее,
Поздно. И времени уж нет

«На разговор с неизвестным человеком, который
Даже имени своего не сказал»

«Генерал, десять минут дайте.
Дело моё просто, время ж,
Так же, дорого, как и ваше,
Во – первых с Рима еду я.

Во – вторых, я – нотариус всё ж,
А в - третьих, знаю где ваш сын!»
На те слова генерал вздрогнул…
А Нигель очень побледнел.

И гость письмо дал генералу.
Это было же то письмо,
Что Генри писал под диктовку,
И генерал начал читать.

«Что за галиматья такая? -
Пробурчав, генерал отдал,
Письмо Нигелю: «Прочитай же».
И тот быстро его прочёл.

«И что ты скажешь тут на это?» -
Спросил у сына генерал.
«Хорошего ничего, явно,
Вас хотят обмануть, отец.

И выманить с вас эти деньги».
«Но, Нигель, неужели всё ж,
Генри в сговоре может быть там,
С теми людьми?» – спросил отец.

«Тяжело огорчать, отец, вас,
Всё против брата говорит.
Если ж к разбойникам попал он,
Откуда ж всё могли узнать?

Ваш адрес, что отец богатый,
Что может выкуп заплатить.
Только Генри сказать смог это.
Но, в плен попал? Как басня, то.»

«Что же мне делать?» - отец спросит.
Нигель же продолжал своё:
«Выдумана история та,
Лишь бы денежки с вас содрать»

Генерал вскрикнул: «Тридцать тысяч!
И тридцать пенсов я не дам!
Если даже всё это правда» -
С отчаянием крикнул он.

«Боже мой! Кто бы мог подумать, что ч получу
подобное известие о нём? Прекрасное средство
вымаливать прощение! Это слишком грубо, но
я не поддамся на обман»

Нигель подливал в огонь масло:
«Боюсь я дорогой отец,
Не раскаивается вовсе,
В неповиновении он.

Но что ж с посланником нам делать?»
«Ах, - вспомнив, вскрикнул генерал, -
А не арестовать ли его?»
«Нет, не советую, отец».

«Лучше, чтобы никто не знал то,
О поведенье Генри том,
А суд предал бы то огласке,
Не захотите ж вы того.

А наглеца прогнать вам нужно.
И напугать. Может быть мы,
Ещё что – ни будь так узнаем,
Это никак не повредит.

«А Генри увидит, как вы отнеслись к этой басне» -
Напутствовал Нигель отца.
 
Продолжение следует.