А после... после мир привыкнет...

Пять, целых пять бесконечно одиноких, монотонных, унылых суток, включая бесконечно долгие бессонные ночи… без него… это много, это чересчур утомительно, это мучительно, тоскливо, больно.
Лиза в задумчиво нетерпеливой позе  сидела на широком подоконнике, время от времени поглядывала на асфальтовую дорожку вдоль дома, на тропинку сквозь ровные ряды берёз и рябин, высаженных напротив подъездов.
Она ждала его, Митю, самого желанного, самого надёжного, самого любимого человека на свете. Мучительное ожидание скоро должно закончиться.
Он позвонил минут сорок назад после того как исчез на долгие-долгие непостижимо-бесконечные пять дней, которые длились целую вечность.
Митя ничего не стал объяснять.
– Просто дождись меня, – отчуждённо, с устало равнодушной интонацией произнёс он едва слышным шёпотом, – скоро… очень скоро всё узнаешь.
Всё это время, с того странного вечера, когда Митя не пришёл как обычно на свидание, Лиза блуждала в закоулках памяти, в мире иллюзий, ярких и красочных вначале и клочковато-серых все последующие дни в поисках ответа на загадочную фразу.
Лиза закрывала глаза и видела события, происходящие и вымышленные, но реалистично яркие, с щекотливо-волнующими и раздражающе болезненными интимными деталями. В голове всё смешалось: мрачные видения, люди без лиц, тревожные голоса, обрывки истерических всхлипов, эротичные стоны, душераздирающие крики, проваливающаяся под ногами земля, падение в пропасти, в которых не за что зацепиться, полёты и кружения.
Девушка думала про пропавшего Митю, представляла худшее, время от времени ненадолго забывалась. Когда было совсем невмоготу, Лиза одевалась, направлялась к его подъезду, заглядывала в молчаливые окна, надёжно охраняющие тайну его исчезновения.
Дома Мити не было, девушка проверяла. На звонки он не отвечал.
Наконец-то ожидание позади.
Лиза взволнованно и радостно представляла себе свидание с любимым после тягостных дней неожиданного расставания.
Яркий солнечный свет прямо в окно слепил, но изменить позу девушка не могла, чтобы не пропустить ненароком радостное событие.
Митя, её Митя вот-вот должен прийти!
Голос в телефонной трубке показался ей странным, в нём не было обычного воодушевления, но это был он, значит всё замечательно. Она не будет докучать ему расспросами, выяснять, что да как. Захочет – расскажет сам.
Девочке шёл восемнадцатый год. Замечательный возраст, ознаменованный приливом неудержимого энтузиазма, концентрированным поступлением в кровь витаминов счастья, взрывной живостью темперамента, пьянящим азартом, внезапными вспышками эйфории.
Детская непосредственность, беспечная наивность, бесконечная доверчивость и легкомысленная откровенность не знала и не могла знать реалий жизни.
Девушку гладили по шерстке, ласкали, шептали на ушко нежности, а она верила во всё: в благословенное будущее, вечную любовь, в бескорыстие и искренность.
Недавняя подавленность исчезла в одно мгновение, как только узнала, что Митя вернулся. На смену депрессивному эмоциональному возбуждению в душе поселился восторг. Каждая клеточка тела ликовала, пела.
Лиза обязательно должна увидеть любимого раньше, чем тот заметит её. Девочка бесшумно откроет замок, дождётся приближения его шагов, откроет дверь и…
Трепетное ликование до отказа заполнило хрупкое существо: путало мысли, сбивало размеренную пульсацию крови, тормозило дыхание.
Она представила себе, как обовьёт руками Митькину шею, как сладко вопьётся в его ненасытный рот горячими губами.
Представление о невыносимой сладости поцелуя прокатилось по телу восхитительной волной, заставило сердце качать кровь с ускорением.
Лицо Лизы покрылось испариной. От нетерпения, от предчувствия немыслимо яркого наслаждения она сжала кулачки, захлопала в ладоши. По горячему телу сверху вниз прокатилась блаженная рябь упоительного предвкушения, странное преждевременное возбуждение, соблазнительное, интригующее.
– Митька, Митенька, – похотливо изгибаясь, задерживая дыхание, произнесла девочка.
Её впечатлительную натуру захлестнул шквал эмоций, почти эйфория.
Первая любовь, самое-самое удивительное приключение, прикосновение к волшебству, когда жизнь превращается в сказку, когда любые желания исполняются раньше, чем успевают появиться в голове.
Митя, самый первый в её жизни человек, с которым она была по-настоящему откровенна. Лишь ему Лиза позволила приблизиться на предельно близкое расстояние, его одного впустила в  интимные чертоги тела и внутрь ранимого душевного пространства.
Любимый был родным и близким, настолько, что даже мысль о том, что он может поступить недостойно, не могла прийти девочке в голову.
До Митьки жизнь девочки была однообразной и серой. По крайней мере, такого полёта души, таких ярких романтических впечатлений она не помнит.
До него.
Оглядываясь назад, Лизе казалось, что она была абсолютно одна в этом огромном мире.
Потом они познакомились. Легко и просто. Митька появился, словно ниоткуда, посмотрел в глаза и сказал “привет!” Лиза поняла сразу – это он.
Помните ощущение, когда крутишь трубочку калейдоскопа с разноцветными стёклышками внутри? Яркие узоры выстраиваются сами собой, рассыпаются, превращаются в фантастические витражи и мозаики, в ажурные кружева, в роскошные гобелены, в затейливые орнаменты, а ты упиваешься восторгом созидания, словно ты творец и всё это делаешь сам.
С первой любовью происходит то же самое, только нет никаких калейдоскопов, ничего не приходится крутить. Жест, взгляд, мимика, звук голоса, аромат, прикосновение – те же стёклышки, только причудливые витражи чувств и эмоций совсем не абстракты, они творят внутри тебя такое…
Вряд ли кому удастся в полной мере словами описать то, что с тобой происходит. Яркие вспышки, озарения, сполохи, фейерверки, мерцания. Всё сразу!
Ощущения блаженства разжигают внутри негасимое пламя наслаждения, которое дарит головокружительные, незабываемые мгновенья безграничного счастья.
Скоро два года они вместе. Два бесконечно прекрасных года.
Митя почти на пять лет старше, учился тогда на последнем курсе института. Лизу разница в возрасте не смущала. Любимый был не только страстным и нежным, он никогда не позволял себе лишнего.
Родители девочки поначалу относились к Мите насторожено, с определённой долей опасения, но время показало, что ему можно доверять.
Любимые успели за эти месяцы пережить многое. Иногда бранились, ссорились, как правило, на несколько недолгих часов. Их притягивало друг к другу, словно магнитом.
Лиза влюблена в своего Митьку “по самую маковку”.
Эти ужасные пять дней дались ей очень непросто.
Девочка считала в уме минуты, её основательно трясло от нетерпения.
Нужно бы немного подправить макияж, надеть новое платьице, но так можно пропустить Митьку, тогда придётся действовать экспромтом, что-то на ходу выдумывать.
Лиза хотела произвести на любимого впечатление. Пусть его первой реакцией будет восторг, паралич, оцепенение. Она ведь самая красивая, самая лучшая. Хотелось, чтобы и Митя думал так же.
Сегодня, девочка твёрдо решила, что готова к этому, пусть это случится. Рано или поздно придётся уступить. Почему не сейчас?
Пусть любимый знает, что Лиза не просто девочка, к которой он ходит в гости. Она готова стать его женщиной, его женой.
– Будь что будет, – чрезмерно волнуясь, решила она, – я почти взрослая. Даже если случится стать мамой… пусть. Потому что папой будет Митя.
От этой мысли ей стало нестерпимо жарко. Совсем непросто прощаться с детством.
Мити всё не было и не было. От напряжённой  неизвестности вероломно кружилась голова, от напряженного вглядывания в неподвижный пейзаж за окном слезились глаза.
Лиза незаметно ушла в себя. В воображении Митя, лучезарно улыбаясь, шёл навстречу с большими бардовыми розами.
– Неужели замуж позовёт, – задала себе вопрос девочка и испугалась наивного предположения, –   я совсем не готова, совсем-совсем. Да и совершеннолетие только через полгода.
Погода неожиданно начала портиться. Первые капли дождя напоили воздух тягучей влагой, где-то вдали загрохотало, тут и там полыхали зарницы, отвлекающие внимание.
Лиза очнулась, поняла, что пропустила что-то важное, пока принимала участие в болезненном видении.
В дверь звонили.
Она сорвалась, запнулась за ковёр, больно ударилась лбом об этажерку. Сердце выпрыгивало из груди, но это было не настолько важно.
– Там Митя! Он пришёл, пришёл, – ликовала нетерпеливая душа.
Лиза отворила дверь, кинулась в объятия, с разбега впечаталась в его рот поцелуем.
Митя дождался, когда закончатся щенячьи нежности. Не отстранился, но и участия никакого не принял, молча пережидая завершение восторженного приветствия.
– Лизонька, девочка, нам нужно поговорить.
– Я знаю, знаю! Не представляешь, Митя, как я тебя люблю!
– Вижу, котёнок, вижу.
Лиза встала в горделивую, ликующую позу, приготовилась услышать именно то, что несколько минут назад пригрезилось, словно сейчас это произойдёт наяву.
– Ну же, не тяни, я готова, готова! Я тебе такое скажу, ни за что не поверишь…
– Я тоже. Понимаешь, нам нужно…
– Я тоже так думаю. Пусть это случится именно сегодня. Для этого ты и взял тайм-аут, чтобы решиться…
– Да, наверно да… решиться. Решить.
– Ура! Так и знала… ты лучший!
– Лиза, успокойся. Можешь хоть одно мгновение побыть серьёзной!
– Молчу-молчу,Митенька. “Я умолкаю. Что ж, да будет так. Как птица, что в тиши уже не пикнет, потом наступит вечер, ночь и мрак, а после… после мир привыкнет.”
– Глупышка! Неужели ты совсем ничего не чувствуешь?
– Ещё как чувствую, Митенька, просто восхищаюсь тобой, милый мой человечек! Всё, молчу. Прости, у меня внутри каждая клеточка, каждый атом поёт и танцует. Могу сказать сразу – да, да, да!
– Сочувствую, малышка. У тебя богатое воображение, но я не для этого пришёл.
– Для этого, Митенька, для этого!
– Послушай, Лиза, нам надо…
– Да, конечно надо, просто необходимо!
– Расстаться.
– Что… уезжаешь, куда, когда, почему, заче-е-м!
– Слишком много вопросов, девочка. Ухожу, Лиза. От тебя ухожу. Нам больше не нужно встречаться.
– Это как, зачем… ущипни меня что ли, наверно сплю, да… а, ты только что это придумал, проверяешь, испытываешь! А любовь, наша любовь… ты меня больше не любишь… или никогда не любил… никогда, да?
– Думал, что люблю. Любил. Не хотел делать тебе больно. Наверно я устал. Любви стало  слишком много, а чего-то очень нужного слишком мало.
– Разве так бывает?
– Не знаю. Любовь – это иллюзия. Нам всем от неё чего-то нужно.
– Так возьми… возьми… всё, чего пожелаешь. Я же это хотела тебе сказать. Я готова!
– Поздно, Лизонька. Всё, чего я хотел, мне уже дали. Не ты.
– Так запросто об этом говоришь? Хочешь сделать больно, чтобы легче было расстаться? Не верю, ты всё врёшь! Любовь не похожа на рисунок простым карандашом, её невозможно стереть ластиком, она будет мучить вечно, как ампутированная конечность. Знаешь, что такое фантомные боли? Мне... мне тебя немножечко жалко: чуть-чуть, самую малость. Ты так ничего и не понял.
– Не выдумывай. Меня теперь есть, кому утешить.
– Пусть так… пусть. Ты прав в одном, я ещё слишком юная для любви. Буду зализывать раны. А хочешь… скажи честно… здесь, прямо сейчас… меня хочешь?
– Неделю назад очень хотел. Ладно, мне пора. Там… короче, ждут меня. Не унывай!
– Я тоже тебя ждала.
Лиза рыдала, плакала, снова рыдала. Весь вечер, всю ночь. А утром написала стихи:
“Не плачь. Вот и мужчина в дверь звонит. И, значит, жизнь прекрасна в этом мире. А у меня такой усталый вид, а у меня не убрано в квартире, а у меня изъедена душа сомненьем, нелюбовью, отчужденьем и страхом одиночества. Спеша, над левым глазом поправляю тени, чтоб слёз не оставалось и следа (ведь часто выдают нас наши лица), открою дверь, так, словно никуда мне от большого счастья не укрыться.”
В рассказе использованы стихи Ярослава Врхлицки и Елены Исаевой.