Семинар-12 - дневник

12.12.74
   17-го литстудия в Москве, а я ничего не пишу. Всё старое кажется слабым и пустым.

14.12.74 (г. Владимир)
   В общем, хватит валять дурака и распускать нюни. Хватит нытья. Послезавтра еду и устраиваюсь на работу. Сразу вся эта душевная трясина кончится. Время будет занято - появится определённость и какая-то организованность. Трудно только собраться и переступить порог. А там жизнь пойдёт – успевай поворачиваться. Нырнул в воду - надо плыть.

17.12.74
   Встречался с «парламентёром» из ЦКБ – Жанна Алексеевна из отдела кадров туда позвонила. Записал мои данные. Обрадовался:
«Ну, мы тебя берём – нам такие специалисты нужны.» Правда, сам он ничего не решает – доложит.
   Был на семинаре Слуцкого. Обсуждали  Алексея Бердникова. Выступали: высокий Калашников и Алексей Королёв – с тонким одухотворённым лицом.
   Королёв говорил, что в России создались такие условия в поэзии, что поэт не боится переносить себя в стихи – стихи адекватны нравственному облику поэта, по стихам можно судить о поэте, а по группе поэтов – о поколении.
   Слуцкий Бердникова защищал. Бердникову где-то 37 – «в струю» не попал, книгу не издал. Слуцкий «утешал», что все поэты, достигнув славы, перестают совершенствоваться в форме стиха – они идут вширь, вглубь, но работают теми же средствами формы, которые освоили до славы. А у Бердникова славы долго нет, вот он и достиг совершенства в форме: «Он умеет делать в поэзии всё или почти всё».
   Этот Королёв, когда говорит, держит себя рукой за челюсть, будто у него зубы болят. Но умён чрезвычайно – я таких среди его возраста ещё не встречал - ему под 30, а гигант интеллекта. И говорит прекрасно.

20.12.74
   Стихи – очень непонятная вещь. Как они пишутся? – пёс их знает. В принципе, когда нет вдохновения, просто придумываешь первую строчку поинтересней на выбранную тему, вторую пишешь, развивая первую, и ищешь рифмы на окончания строк так, чтобы прослеживалась смысловая связь. Например, рифму «кабан-тюрбан» сразу отбрасываешь – нет смысловой зацепки. Конечно, можно изощриться, придумать какое-нибудь сложное сравнение, но это будет отдавать искусственностью и пижонством. «Кабан – от ран» - уже теплее: кабана могли ранить и он от ран умирает.
   И вот тут начинается мука. Перебираешь слова, интонации, строчки, заменяешь одно на другое – смысл от малейшей перемены меняется, а точное слово вылезает из размера – ищешь синонимы. И пошла борьба. Злишься на себя, на слова, на свою бездарность. Мука!
   А вот когда приходит минута подъёма, просветления, всё получается само собой – без натуги, без надрыва, бесконечного перебора слов и вариантов. Слова сразу и однозначно ложатся на своё место и получается нечто неожиданно замечательное. И тогда испытываешь большую радость: хочется прыгать, смеяться и сам себе кажешься таким хорошим. Стихи дают больше радости, чем проза – они ярче.
   Сегодня хотел написать рассказ про петуха-террориста: сюжет продумал, всё увязал, разложил и не написал ни строчки. Пустота в душе. Как противно жить вот так бесплодно. Раздразнила меня литература, дала попробовать радости и отняла всё. Ну, ничего не выходит!
   Банальщину и конъюнктурщину просто для заполнения времени писать не хочется – тогда ещё хуже станет на душе. А на что-то яркое, необычное, хотя бы подобное тому, что иногда получалось раньше, чего-то не хватает – таланта, энергии, воли, ума. Потерял я ключик этот.