Я смотрю в глаза полуголой тьме

Я смотрю в глаза полуголой тьме,
темнота-то та, да глаза не те,
уступают только лишь красоте,
да и то немного,
этот тонкий прищур, косой разрез,
говорит, мол, жизней моих в обрез,
и зачем ты, дурень, сюда полез,
и глядит так строго,

говорит: махнёмся давай душой,
я тебе пустую, а ты большой,
ты уже не мальчик мала-меньшой,
ты её наполнишь
толкотнёй базарной поверх богем,
простотой причинной и вместе с тем
чистотой, ещё непонятно чем –
разве всё упомнишь,

разве всё припомнишь, когда спешишь,
когда тьмой ночною давно не спишь,
только льётся с неба благая тишь,
где я заневолен,
говорит: свою дай моей взамен,
не торгуйся: выгодный, слышь, обмен,
и одной простецкой моей размен –
будешь ты доволен,

и распишет нудно души состав –
по частям, детально, могучий сплав,
но торчащий платья пустой рукав
у неё увижу
и пойму: утроба её пуста,
и не сладки вовсе её уста,
и пускай молитва её густа,
я уже предвижу,

как зияет ложью её нутро,
как взирает глазом она хитро,
держит как лукавую речь востро,
чтобы обездушить,
как кишит тенями ночная муть
мне бы где-нибудь от неё свернуть,
потому что хочет она согнуть
и меня пастушить,

но лоснится время, сияет глаз,
проникает в кожу, как в узкий лаз,
подзывает душу в который раз,
только я не струшу –
отодвину темень, открою свет,
клетью воет плоть за неволей лет,
и не важно, буду ли в смерть отпет,
душу не порушу,

ведь моя она, до чертей моя,
и хожу ли прямо, ли хромо я,
и живу болтливо ли, немо я,
приручу иуду,
буду с рук его во всю жизнь кормить,
будет бить меня, будет в хлам штормить,
только буду больше себя любить
крепко помнить буду,

что до правды-истины далеко,
человечье смять до того легко,
что из глины, то из-под рук мягко,
а засохнув, хрупко,
и пойди доказывай, что двоён
на сейчас и вечно и потаён,
что из гнева божьего раскроён,
но любим им чутко,

раздражает нервы вороний грай,
все конечны, только не мы, давай,
будут птицы души терзать за рай –
буду с ними в доле,
буду с ними, нищий, тому и рад,
что не надо драться ни с кем за ад,
и уж если будет таков расклад –
схороните в поле,

прорасту зелёным в земле быльём,
травяным качаньем, земным гольём,
для всего живого сырым гнильём,
током глухариным,
положи в меня до бровей добро,
я весь телом цел – не одно ребро,
и мне даже в общем сейчас храбро
с богом стать единым,

непочат мой дух – испита душа,
человечья жизнь до беды больша,
и по ней ступаю я, чуть дыша,
и живу несмело,
и смотрю на мир из своей глуши,
и ломай её, разрушай, круши,
но у тесной, вовсе моей души
есть земное тело.

09.03.2023