Штрафная рота

(посвящается дяде Саше Колбасникову)

Попал на фронт с учебной роты связи,
Катушка кабеля, кусачки, телефон.
Связь обеспечивал от ротного с комбатом.
Обрывы устранял, тянул потом…

Да, было страшно, спорить я не буду.
Под пулями и ползал, и бежал.
И я считался самым важным в роте,
Ведь связь — она и уши и глаза.

Разведчики однажды принесли,
Немецкий телефонный аппарат.
Сказали: — На Санёк держи,
Пускай фашист, теперь послужит нам.

А аппарат и правда был хорош,
Не промокаемый, хорошее добро.
Я в разговоре как-то это всё сказал,
И то, что наш, в общем-то «дерьмо».

Через три дня, меня арестовали,
Как раз прошли тяжёлые бои.
Антисоветскую мне агитацию вменяли,
За телефоны дело завели.

И вот он, приговор особой тройки,
Десять лет колымских лагерей,
А утром снова суд, замена срока,
Штрафротой, вместо лагерей.
 
Три месяца, таков мне приговор,
У штрафников, тот срок совсем не мал.
С учётом интенсивности боёв,
Те десять лет, как раз он заменял.

Я чётко помню первый бой в штрафной.
По сути, это был кромешный ад.
Мы молча шли в атаку, без «Ура!»,
И только в рукопашной, стоял отборный мат…

Вход шло в атаке всё, лопатка, нож, кулак.
Тогда нас из трёхсот, осталось шестьдесят.
И немцы приходили в дикий ужас,
Узнав про штрафников, что против них стоят.

Закончен срок, судимость с меня сняли.
Вернулся я в свой полк и здесь уже сказали,
Того, кто меня сдал, за самострел и трусость,
Здесь перед всем полком, недавно расстреляли.