Посвящается Лью Роквеллу (он знает, за что).
===
Приводимый ниже документ исторически точен с одной оговоркой: Фарзона Имманули, секретарь штаба объединенного ополчения (2024 г.) и министр обороны Согда и Хорезма (2024 — 2052 гг.), ни при каких обстоятельствах не могла бы быть его автором.
Предварительный анализ (литературный, фактологический) и попытки атрибуции см. в Приложении 1.
- I -
Свобода — легкий дым. Свобода — сад.
Свобода — бег лавин, свобода — град.
Овал настольной лампы. Тихий чат.
Свобода — приговор, свобода — яд.
Огромный день — и белый циферблат
Белеет так же, выступив в закат.
Часов пружины — тронешь — зазвучат.
Тень падает от гряд до синих гряд.
Зубец тимьяна, сорванный с куста,
Задумавшись, щепотью разомни.
Свобода — конь, свобода — пустота
И дом в конце пути, где мы одни,
Где каждый вечер вновь возвращена
Моя из пепла вставшая страна.
- II -
Моя из пепла вставшая страна
Цвела красой, спасителю верна.
Был дом его — высокая стена…
Ты в краткий миг узнала, что одна,
Что сузани вторая нить черна,
Что ты — как я, персидская княжна —
С разбойничьего брошена челна.
"Чем, брат, я провинилась?" …тишина.
Но кровь невинных к небу вопиет.
Не зря ты крепла двадцать мирных лет,
Чтоб пережить иные времена.
Страны снегов и хлопковых долин,
Парсийских храмов, греческих руин
Еще была судьба не прочтена.
- III -
Еще была судьба не прочтена
В глазах твоих. Надежда, легкий шаг —
И ты стоял в дверях моих, как наг.
Капкан, лукум, предательски нежна,
Как Разину персидская княжна
Была… но — холод сна. Как вьется стяг,
Я сеяла тебе за знаком знак,
И камень с плеч: узнала — прощена.
Скупой фонарь у входа плыл, граня
С прикушенной губою блик лица.
Живые руки шалости отца
Несли их оскорбившую меня.
Стонал Ташкент, и пленный звал Герат:
"Шах мат — вы за него, сестра и брат".
- IV -
"Шах мат. Вы за него, сестра и брат", —
И обретал размеры шар земной.
И мы платили княжеской казной,
Еще не зная, как расстелен плат:
Там скалит пасть голодный Эмират,
Там скрыт столицы мрамор пеленой…
Ты покорил чужбину — но родной
Ждал нас тюрьмой гостеприимный град.
Нам сердце беды, как снега, поят
(как знала, мелом пряча седину!) —
Но память — ту, что ярче сотни трат, —
Ты мне вернешь, и я тебе верну,
Что нас с тобой, как свадебный наряд,
Овеяла земную жизнь назад.
- V -
Овеяла земную жизнь: "Назад!" —
Волна огня и пепла. Корни трав,
Кто мы? И кем мы будем, устояв?
Я молча копоть с век сотру и чад.
Чай. Детская. Надломанный нават.
Я остов дома трогаю, шершав.
Я повзрослею снова. Мой состав —
Запал в одно звено, а не каскад.
Я выучила танец и беру
Весь мир в одну синхронную игру,
Всему доверясь, как обнажена.
Но на приказ: "Войди, как надо, в класс!" —
Я знаю, чем тебя срывают в пляс,
Не по годам холодная весна.
- VI -
Не по годам холодная весна
Дарила нас не морем, не огнем,
А большим их покоем. Мы идем
Не за шифон и шелк — за имена:
Одним штрихом с тобой нанесена,
Один зрачка безмолвный окоем,
Рука к руке, десантный батальон,
Родней подруги, ближе, чем жена —
Правдивее всего, когда меж на-
ми нет ни темноты, ни забытья,
И полоса — нейтральная, ничья —
Истерлась в пыль. Как дух от высоты,
Пьянила нас невидимость черты
И стала нами, брат: вино вина.
- VII -
И стала нами, брат, вино — вина:
Опора, твердь, причина бытия.
Мы высекли из ветра — ты и я —
Гранит и мост. Как степь и целина
Биеньем городов населена
И ненадежным сердцем воробья,
Как Пяндж, обняв, несет Амударья:
Лишь став сама им, с ним примирена —
Кровь бьется в тишине. Купи слона.
Будь мне эмиром тверди, а не карт,
До самой смерти. Молния. Полна.
Тигр, свой отвоевавший Самарканд,
Ты мастер возвращений — и слепят
Мой мягкий лед, мой снежный виноград.
- VIII -
Мой мягкий лед, мой снежный виноград —
Земного сада дальние плоды.
Есть тьма и ощупь — но, поднявшись над,
Знать — это больше каждой из услад;
Знать это — больше лучшей из услад.
Всех туже платьев платье немоты.
Я буду жить — не отступи и ты, —
Запомнив, что мы (это тоже клад)
Друг другу обе стороны Луны,
Что в книге между нами не союз,
А знак "равны". Что на тропу войны
Мы шли друг друга знавшими на вкус.
Лишь ветер — наш гемоглобин ланит.
Молчи. Гори мне, северный магнит.
- IX -
Молчи, гори мне, северный магнит.
Как сердце солнца гибельно вблизи,
Нам шаг на грунт запретен со стези.
— Мы победили, да?
Каолинит
В озерах сонных воду зеленит.
Нас сеть пересекла, как бьют ферзи,
Надеющихся глаз. Таи, ползи:
Где сотен жар одной судьбою слит —
На двух ногах держась, не кинешь нить.
Светить — от благодарных дар таить.
Смешно: платок ли, парус, голубь, мим…
Нам стала вновь столица полем мин.
Я буду в казематах тишины
Алкать тебя: мы вновь осаждены.
- X -
Алкать тебя. Мы вновь осаждены —
И этот бег почти сбивает хмель.
"Потерпят. Текстом". Отбиваю трель.
— Еще им наши тайны не земны.
— Чем это наши тайны внеземны?
Спросили б нас, как делят колыбель.
По склонам гор седая нонпарель.
Почти закат. В ночное чабаны.
— Смотри, все это небо — первый взрыв.
…И мы его, не зная, взяли след,
Глубокой раной будущее вскрыв
На бесконечно много тысяч лет —
И эта бездна, полная планид,
Нежней запретной нежности роднит.
- XI -
Нежней запретной нежности роднит
Глоток воды и путь до родника.
"Чего так оттопырена щека?"
"Ты осторожней — мостик перебит".
"А вот бы лазил тут, незнаменит".
"Ты помнишь?" — "Помню". — "Все еще легка?"
Они от солнца, брат. В руке рука:
Взойти в зенит и миновать зенит.
Одну тропу, которая нема,
Невидимым мне мелом начерти.
Мы будем каждый вечер принимать
Одно из девяноста девяти.
"Эмир, что с нами?" "Нет, мы не больны:
Усталость, как в последний день войны".
- XII -
Усталость, как в последний день войны, —
Металл на ощупь. Мягкий, но металл.
"Зато мы форму держим". — "Аксакал".
Как от усилья, губы сведены.
Вся, говорят, патина старины —
От падающих звезд. Перо в пенал:
"Я здесь. Опять приснилось?" — "Я стонал?"
— Как будто горы вдаль зовут.
— Вруны.
К каким краям подковы ни стреми —
Не перебить на теле номера.
"В нас будет больше смерти, мой эмир?"
"Звезда моя — всего лишь серебра".
Пусть остров мы. Пусть лодка на мели;
Лишь в этой мгле мы лица обрели.
- XIII -
Лишь в этой мгле мы лица обрели.
Я — ты. Над нами планер на волне.
Я буду слушать. Говори во мне.
Над нами облака и журавли.
Таятся в клевер сонные шмели.
Здесь — гул. Я — ты — и мне не нужно "вне".
"Я — ты" — обетование верней,
Чем звездные судили короли.
Храни Всевышний милостью своей
Расчеты всех зенитных батарей.
Что там, над миром? Меч мы или жгут
Бедру смертельно раненной Земли?
Лишь зеркала нам в эти дни не лгут,
И ты — мое<, ###### ########>
- XIV -
И ты — мое<, ###### ########,>
Дыхание и дней веретено.
Что есть во мне — тобой обретено:
В ключах Зоркуля жажду утоли,
Возьми и горечь щелочной земли —
Стоять до смерти. И еще одно
Непоправимей в нас заключено,
Чем кровь и клятва: впереди, вдали
Я буду ждать тебя, где аль-Хаким
Нам разомкнет тяжелый свод чела,
Как раскрывает мысли и тела —
Там все мы, что хранили, отдадим.
Там паутинки ангелов летят.
Свобода — легкий дым. Свобода — сад.
- * -
Свобода — легкий дым. Свобода — сад,
Моя из пепла вставшая страна.
Еще была судьба не прочтена:
"Шах мат! Вы за него, сестра и брат", —
Овеяла земную жизнь назад
Не по годам холодная весна
И стала нами. Брат, вино вина,
Мой мягкий лед, мой снежный виноград —
Молчи, гори. Мне северный магнит —
Алкать тебя. Мы вновь осаждены!
Нежней запретной нежности роднит
Усталость, как в последний день войны.
Лишь в этой мгле мы лица обрели,
И ты — мое<, ###### ########>
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Сочинение под условным названием "Белый виноград" (в манускрипте[SRC-1] — без заглавия и подписи) традиционно считается обнаруженным девятого джумада аль-ахира 1466 года хиджры (7 мая 2044 г. Исы) обслуживающим персоналом женской половины дворца эмира Согда и Хорезма в Худжанде. Пояснительная записка коменданта дворца, приложенная к манускрипту и разрешенная вместе с ним к публикации указом эмира №4096 от 7 ноября 2068 г. Исы, содержит непринципиальные расхождения с воспоминаниями участников событий, объясняющиеся, по-видимому, общей нервозностью обстановки: именно на эти дни приходится кульминация кризиса международных отношений 1465 — 1466 гг.х. (2043 — 2044 гг. Исы), называемого в Израиле "кризисом Рош ха-Шана", в Иордании — "кризисом 27 шавваля", в Египте — "годом мести" или "годом Фатиха", в Индии и ряде стран Восточной Азии — "годом без неба", почти везде в Европе — "тегеранским кризисом" или "кризисом иранской бомбы", в Соединенных Штатах — "теслагейтом" и "сириягейтом", в Сирии и Ливане — "очередным кризисом". (Здесь и далее мы будем называть его нейтральным акронимом "КМО".)
Политическая раздробленность Большого Ирана и его историческая включенность в несколько граничащих ойкумен — "персо-шиитскую", "афганскую" и "советскую" — проявились в период КМО в отсутствии единого фронта иранских государств и наций: такого, например, каким веком ранее выступили арабские государства. Из стран персоязычного большинства или политически активного меньшинства к непосредственным участникам КМО — вовлеченным или в боевые действия, или в дипломатическое противостояние — можно отнести только собственно ИРИ. Фактическое участие Хорасана (султан Ярмохаммад Дустум) ограничилось предоставлением разрешения на посадку в аэропорту Герата поврежденному борту египетского воздушного звена. В боевую готовность были приведены системы ПВО и ПРО Ирака, монархий Залива, Согда и Хорезма, Туркменистана, Индии, Пакистана, Азербайджана и Турции; ПРО Согда и Хорезма (эмир Смешон Имманули) и Туркменистана (отец всех туркмен Сердар Бердымухамедов) действовали при этом согласованно под единым командованием. Несмотря на продолжительную аффилиацию с участниками дипломатического противостояния (Согда и Хорезма — с Египтом, Исламского Эмирата — с КНР), ни Согд и Хорезм, ни Эмират Афганистан не приняли участия в противостоянии непосредственно. Это не помешало Согду и Хорезму стать мишенью операций по дезинформации и саботажу, спланированных КСИР и проведенных его резидентурой в последние месяцы КМО[XAC-1].
Правление эмира Смешона Имманули, запасного сына Национального Лидера Таджикистана Имманули Райкома, охватывает тридцать пять лет с 2024 г. по 2059 г. Исы. Предшествовашие ему события лета 2024 г. Исы (1445 — 1446 гг. х.) получили в международной историографии — на наш взгляд, некорректное — название Второй гражданской войны в Таджикистане. Субъект международного права Согд и Хорезм со столицей в Худжанде (Ходженде) обрел законченное юридическое (конституционное) оформление в 2025 г. и является личной династической унией во исполнение политического завещания первого президента Узбекистана Ислама Каримова (см. [SRC-2]). На выборах 2060 г. Исы корона Согда и Хорезма перешла к наследному эмиру Пижону Смешону (род. в 2024 г. Исы от наложницы, умершей при родах). Приемной матерью Пижона была Заслуженный учитель таджикского языка и персидской литературы Анзурат Фархо из Куляба; ее избрание не сопровождалось каким-либо конкурсом или приемом заявок, как это иногда бывает у монархов, но, по признанию Смешона, он "сознавал, что выбор жены будет делом особой государственной важности", и прибыл в Куляб без эскорта "по первому снегу с первенцем на руках и дрожащим сердцем"[SRC-3]. Старший общий ребенок Смешона и Анзурат — эмир Бохтара и правитель Хатлонской области Закон Смешон — родился на исходе лета 1453 г.х. (2031 г. Исы).
Внешнеполитическая переориентация Согда и Хорезма с РФ на "арабосферу" и "тюркосферу" — событие, по алиму Муфави, не меньшее, чем "возвращение в умму не одного, а двух потерянных колен"[XAC-2] — нашла свое отражение уже в многовекторной политике Райкома, Каримова и Мирзиоева. "Гвоздь в гроб ОДКБ", по выражению министра обороны Согда и Хорезма, "забил"[SRC-4] военный переворот в Республике Таджикистан, "предназначенный стать прелюдией к интервенции "миротворческих сил" и установлению уже прямого управления из Москвы"[SRC-5]. Особые отношения Согда и Хорезма с Египтом, начавшиеся с участия Смешона (на тот момент полевого командира без определенной должности) в освобождении от афганских талибов провинции Герат в обмен на поставки вооружений и экономическую помощь, — по словам Айи аль-Сиси, "самая смелая ставка, которую [она] сделала в своей жизни; смелее даже альянса с "Братьями", [ибо] в Хорасане [она] рисковала гораздо большим"[SRC-6] — были дополнительно зафиксированы в итоговом двустороннем меморандуме визита худжандской делегации ко двору Зейнаб аль-Кинаи (2030 г. Исы).
201-я стрелковая дивизия ВС РФ, не принявшая участия в конфликте, оставалась дислоцированной в Бохтаре еще пять лет, но функции "гаранта южных рубежей" выполняла на паритетной основе с подразделениями 15-го армейского корпуса Северного командования ВС Индии. Последний российский солдат — не без объятий, но и не без проклятий; к чести для обеих сторон, довольно сдержанных — покинул Бохтар в Навруз 2029 г. Исы. "Служба одного окна" осталась в подчинении ВКС РФ и при Сидории Печине, но аудит и изоляция ее коммуникационных каналов регулярно (раз в два солнечных года) выполнялись египетскими и, начиная с третьей итерации, израильскими специалистами (срок охраны материалов проверки составляет 20 солнечных лет; аудит 2058 г. Исы — последний, материалы которого доступны широкой публике в настоящее время). К заключенному в 2026 г. Исы Пакту о коллективной обороне Центральных держав (Согд и Хорезм, Хорасан, Кыргызстан) в 2032 г. присоединился Туркменистан, а в 2036 г. — в качестве кандидатов — Казахстан и Монголия. Индия, присоединившаяся в 2027 г. наблюдателем, остается наблюдателем по сей день.
МАТЕРИАЛЬНАЯ ЭКСПЕРТИЗА
Согласно библиотечной описи, опубликованным сканам и фотографиям, образец представляет собой четыре мятых листа А4 серой бумаги низкой плотности со следами сгибов и стандартных канцелярских резинок по коротким краям (не сохранились), исписанных в одну колонку, в две стороны безупречной каллиграфической кириллицей примерно 9.5 кегля (без точного соответствия одному из стандартных размеров шрифта, но и без направленного дрейфа/тренда между началом и концом документа). Блоки текста (во всех разделах, кроме №9 и №12, по 14 строк, следующих с равным интервалом) распределены по два блока на колонку и выравнены по центру, а строки внутри блоков — по левому краю. Пигментация (кроме естественной пигментации материала), жирные или масляные пятна отсутствуют. По мнению аз-Загреби[XAC-3], использование серой неосветленной бумаги связано с тем, что канцелярские товары этого качества не подлежали в аппаратах министерств и ведомств Согда и Хорезма сколь-нибудь строгому хозяйственному учету. Это мнение считается остальными исследователями маргинальным[XAC-4].
Микроскопические образцы чернил (Luxury 99.9% Black) соответствуют модели сменных капсул ручки Parker, установленной для официального использования уважаемыми людьми республики уровня маршала и министра — при этом, впрочем, не представляющей государственной тайны и доступной для коммерческого заказа. На дату внутренней экспертизы указанная марка чернил считалась непригодной для использования в серийных моделях струйных принтеров и графопостроителей. По сведениям энтузиастов[XAC-5], она осталась непригодной для этой цели и в настоящее время, а отсутствие (до провербиальных пяти сигма) двух совпадающих растровых изображений идентичных символов алфавита окончательно закрывает вопрос о том, не была ли рукопись имитирована распечаткой. Некоторыми исследователями (см.: аль-Мерсини[XAC-6]) при этом признается (отдельно от вопроса о веществе чернил) возможность генерации такого изображения нейросетью 4-5 поколения.
Номера блоков текста (включая последний, 15-й блок, "пронумерованный" звездочкой; остальные обозначены римскими цифрами) окаймлены парными знаками минуса или короткого тире. Произвольные вариации в длине и наклоне этих знаков являются единственной заметной невооруженному взгляду индивидуальной особенностью текста относительно его алфавита. За прошедшие десять лет попытки расшифровки этих вариаций как отдельного сообщения предпринимались рядом энтузиастов[XAC-7], но, насколько нам известно, ни одним из академических исследователей.
Последние слова последней строки документа (во всех трех ее повторах) неровно, но плотно вымараны теми же чернилами, которыми написан основной текст. Форма помарки в разных повторах строки различается. Из-за высокого качества чернил не представляется возможным установить, присутствовали ли замазанные слова на бумаге изначально или только подразумеваются как "фигура умолчания". Эти слова, впрочем, прозрачным образом следуют из остального документа (см. след. раздел); "фигура умолчания", таким образом, из криптографического приема становится чисто риторическим.
Иные декоративные графические элементы (вензеля, виньетки, решетки, "чертики" и т.п.) на образце отсутствуют. Отсутствует и необязательная диакритика (умляуты, знаки ударений).
Ни одна собака (К9) из охраны дворца — как и ни один из свидетелей-людей — не отметили у образца какого-либо выраженного запаха, ни синтетического, ни естественного, а привлеченная к расследованию лаборатория Наркоконтроля (ее заключение[SRC-7], рассекреченное в 2068 г. Исы тем же указом, что и сам манускрипт, отстоит в реестре Национальной библиотеки собственно от образца на несколько номеров единиц хранения) не обнаружила никаких следов психоактивных и психотропных веществ — в т.ч. сильнодействующих стимуляторов, легализованных на втором сроке эмира Смешона[SRC-8]. Именно это обстоятельство послужило для академического сообщества (аль-Мерсини; аз-Загрызи[XAC-8]) первым "твердым" (материальным) аргументом в пользу версии намеренной фабрикации.
ЛИТЕРАТУРНАЯ ФОРМА И СОДЕРЖАНИЕ
Содержание рукописи представляет собой написанный пятистопным ямбом с мужскими рифмами полный (т. н. "героический") венок сонетов с магистралом; магистрал, не имея подписанного номера, приводится без отступления от канона последним.
Структура рифм в катренах (ABBA) соответствует наиболее древнему сонету Петрарки[REF-1]. Это правило нарушается только для первых двух сонетов, в каждом из которых оба катрена написаны моностихом (на одну рифму), а также для восьмого, в котором асимметричный (по последовательности) и антисимметричный (по частоте) ритмический рисунок перформативно довершает полноту нарушения нормы. Отметим здесь, что моностих является элементом персидской поэтической культуры, а сонет — европейской, принесенной на таджикскую почву сначала купцами Шелкового пути, а затем русскими и советскими завоевателями; отметим также, что артефакты и европеизации, и, в особенности, советизации наиболее заметным, зримым образом выделяют постсоветско-таджикскую идентичность из общеиранской[XAC-9].
Еще одним подчеркнутым (повторенным трижды в прямой речи) "сварным швом" между европейским (точнее, общемировым) и персидским контекстом является восклицание "Шах мат" — т. е. "царь (король) мертв". В общемировом контексте эти корни, оторванные от родного языка, ассоциируются с шахматной игрой — спортом или развлечением, проводимым по формальным правилам; "мат" является завершающим событием партии. В персоязычном контексте, однако, они приобретают другой смысл: "король умер — да здравствует король", т. е. окончание одной партии вводит в строй фигуры другой — а еще точнее, живых и связанных родственными связями людей, символизируемых этими фигурами. В отличие от развития моностиха в "европейские" рифмы Петрарки (выход из однообразия к разнообразию), здесь именно "иранизация" означает выход из формального тупика к свободе и "живой жизни".
*** Укажем здесь еще на один шов (тоже в магистрале), который рискуем в противном случае потерять: "не по годам холодная весна" звучит там, где и по гладкости звучания, и по смыслу напрашивается "испуганно-суровая зима" — строка из стихотворения "Снежинки"[ART-3] придворного советского поэта Демьяна Бедного на смерть безусловно "царской" и безусловно отцовской фигуры. Этот символизм не изобретает ни автор, ни критик: Райком (не просто глава, а основатель таджикского государства, как Ульянов — не просто глава, а основатель советского) действительно был смертельно ранен в день памяти Ульянова по григорианскому календарю (но именно рождения, а не смерти — т. е. весной, а не зимой) и умер 9 мая, на "советскую пасху"[SRC-3]. Советское риторическое наследие не только встраивается здесь "камнем на камень", но и решает определенную риторическую задачу: обозначая не рядового царя в ряду царей, а символического Первого — Основателя мира, оно подчеркивает, что лирический герой-наследник претендует (пусть коллегиально, а не индивидуально; чуть ниже мы поговорим о характере этой коллегиальности) на символическую роль Второго — Победителя в испытании.
Структура рифм в завершениях сонетов варьирует, однако предпочтение отдается характерной для английских ("шекспировских") сонетов парной (EE) концовке, где делается заключение и/или парадоксальное заявление. Ей предшествует как бы дополнительный катрен структуры CDDC или CDCD. Сонетов с обособленными по смыслу терцетами (3+3) в венке сравнительно мало. Руководящим принципом "внутрисонетного" драматического развития, таким образом, является не парадоксальный разворот в середине — так называемая "вольта", а поступательное движение от наблюдений к заключению. Явная "вольта" отсутствует и в магистрале, задающем семантическую композицию всего произведения и являющемся как бы его авторефератом. Неожиданное для читателя или слушателя содержание венка вводится в нем не ударом по тормозам с заносом и не одномоментным перебросом рычага, а постепенным насыщением. Однозначная "вольта", однако, присутствует (не только полностью переменяя образный ряд, но и мгновенно снижая регистр) в сонете №7, конденсирующем пересыщенный раствор.
Магистрал венка является акростихом на имя "СМЕШОН ИММАНУЛИ". Таким образом, загадка о содержании вымаранного обращения приближается по сложности к провербиальному вопросу теста SAT "Укажите имя 44-го президента США Барака Хуссейна Обамы". Местоимение второго лица ("ты") относится к подразумеваемому адресату во всех сонетах венка (включая магистрал), кроме №2, где оно относится к родной стране, и №5, где оно относится к подразумеваемому антагонисту.
Тематическую эволюцию венка можно проследить следующим образом:
1. Уединение-одиночество ("Свобода — легкий дым…");
2. Патриотическое посвящение Таджикистану ("Моя из пепла вставшая страна…") — в этом сонете не упоминается ни лирический герой, ни чья-либо индивидуальная судьба;
3. Признание вины перед адресатом и благодарность ему за прощение ("Еще была судьба не прочтена…") — в этом сонете впервые присутствует тема (пусть фигуральной) наготы, а также (пусть обусловленный обстоятельствами борьбы-бегства) физический контакт;
4. Призвание личности в истории ("Шах мат! Вы за него, сестра и брат…") — в этом сонете вводится тема вынужденности служения;
5. Утрата дома и переосмысление детского я-образа — из хранимой в хранительницу или даже в мстительницу ("Овеяла земную жизнь…) — здесь вводится авторитетная фигура в текущем (а не в субъективно прошедшем) времени, вызываемая на поединок, и мы отдельно отметим, что эта фигура учительская;
6. Точное совпадение с любимым человеком и нулевое расстояние между любимыми как идеал ("Не по годам холодная весна…");
7. Включение в этот синтез образов материального мира (его географии, экологии) и чувственной любви ("И стала нами…");
8. Дальнейшее включение в этот синтез — с положительными или амбивалентными коннотациями — переживаний трансгрессии, стыда и тайны ("Мой мягкий лед, мой снежный виноград…);
9. Параллель между формативным периодом отношений и временем адресации ("Молчи, гори мне, северный магнит…") — в этом сонете антагонистичный мир-общество конкретизируется до определенного круга лиц ("надеющихся глаз", "благодарных");
10. Отношение адресанта и адресата (ролевое, реляционное, агентское, вестническое…) к миру в целом и будущему человечества ("Алкать тебя…");
11. Трансцендирование и сублимация чувственной привязанности в чувство избранности, тайного изгнанничества ("Нежней запретной нежности роднит…") — в этом сонете, в процессе возвращения от "низких" тем к "высоким", окончательно ("двойной сплошной чертой") проводится идея взаимной достаточности адресанта и адресата;
12. Уход от мира друг к другу в перспективе старения и смерти ("Усталость, как в последний день войны…") — это первый сонет, в котором смерть упоминается не как неопределенный темпоратив ("до смерти"="навсегда") и не как следствие чрезвычайных обстоятельств (войны, убийства, чьей-либо злой воли и т.п.), а как неизбежная участь;
13. Полное саморастворение и полное же самообнаружение адресанта в адресате ("Лишь в этой мгле мы лица обрели…") — это второй (и, будучи предпоследним из "листовых", симметричный первому — №2) сонет, в котором присутствуют гуманистические, официозно-антивоенные заявления;
14. Религиозная перспектива: обретение в саморастворении окончательной экзистенциальной свободы ("И ты — мое…");
15. Магистрал (повторение для закрепления). Отметим, что, начинаясь с той же строки, что первый сонет, магистрал развивается в сторону трансгрессии бесконечно быстрее.
Поэтика лирического произведения принципиально определяется характером авторепрезентации в нем[REF-2]. В "Винограде" присутствуют следующие четыре механизма выражения авторского "я":
• прямое заявление ("я");
• прямая речь (всегда строго без ремарок — читатель должен догадаться, кому принадлежит та или иная реплика);
• метафорическое и аллегорическое уподобление образам природы и истории;
• прямое отождествление с адресатом ("я — ты") или стремление к нему.
Если первые три механизма обычны для жанра лирической поэзии, то четвертый квалифицирует "Виноград" не просто как любовную лирику, а как особый ее поджанр, который можно назвать идентификационной лирикой. Связь между адресантом и адресатом рассматривается не исключительно как симпатия, притяжение или подобие, а как онтологически реальный принцип, в предельном случае становящийся онтологически фундаментальным. Индивидуация, обособленность, сама человеческая отдельность рассматривается как тяготящее лирического героя препятствие, которое он стремится сбросить (как одежду) или прогнать (как наваждение, иллюзию). Но преодоление отдельности ("я") — это мотив мистической или религиозной лирики. Таким образом, тематическое развитие "Винограда" к разрешению поставленной в нем проблемы только Создателем, только чудом и только в вечности является не случайным, а закономерным. Особо укажем здесь, что бунт против установленных обычаем норм и правил, безусловно являющийся темой "Винограда", везде обращен в нем на человеческое общество и нигде не переходит в бунт против Творца; это разграничение вообще характерно для либеральной и гуманистической поэзии в традиционно религиозных обществах, к которым, в частности, относятся и общества современного Ближнего Востока. (Можно сказать, что это разграничение даже является их маркером; его утрата означает и утрату традиционной религии как лично значимого ценностного начала.)
Напрямую религиозные символы и понятия затрагиваются в №11, №13 и №14. Это всегда ислам ("парсийские храмы" в №2 фактически только упоминаются в одном ряду с "греческими руинами" как маркер древности): "одно из девяноста девяти" имен Аллаха в №11, "Всевышний" в №13 и, наконец, "аль-Хаким" (Мудрейший) в №14. Интересно, что "аль-Хаким" предпочтено сравнительно более популярному и также подходящему по ритму и рифме "ар-Рахим" (Милосердный); это можно понять в том смысле, что, сравнивая посюсторонние, человеческие коннотации имен Всевышнего, лирический герой надеется не столько на произвольный дар, на снисхождение, сколько на обнаружение, освобождение на свет уже существующей истины. Несмотря на присутствие "русской" темы, образы христианской религии не упоминаются — в т.ч. там, где образ креста одновременно как пересечения линий, как выставления на позор, как бремени и как наказания был бы особенно удачен (№9).
Во всех сонетах венка — или прямо, или косвенно (как тема свободы, agency, локуса контроля и т. д.) — затрагивается вопрос о власти. Вместе с тем везде, где он затрагивается в контексте отношений адресанта и адресата, это не власть одного из них над другим (что было бы верно для поэзии господства и подчинения), а их совместная — или, точнее, их как единого целого — власть над обстоятельствами, над ситуацией: от контроля над собственным телом и собственным сознанием до судеб мира.
В целом венок можно разбить на следующие непрерывные смысловые блоки:
• №№1..4 — введение (информация, которую можно почерпнуть из нейтральных хроник, или личные наблюдения, которые мог бы произвести незаинтересованный наблюдатель);
• №5 — вызов на поединок мира как целого или, во всяком случае, сложившейся в мире в целом ситуации;
• №№6..8 — движение лирических героев (адресанта и адресата) к полному слиянию;
• №№9..10 — отношения лирических героев с обществом (в настоящем и будущем);
• №№11..12 — зрелость, перспектива угасания и смерти (в настоящем и будущем);
• №13 — испытание лирических героев судом истории "здесь и сейчас";
• №14 — испытание лирических героев судом Аллаха в конце времен.
Как внутри отдельных "листовых" сонетов, так и внутри венка как целого можно обнаружить примеры амбивалентного — "обоюдоострого" — употребления изобразительных средств (готовых фраз, метафор, аллегорий):
• в №2 сюжет песни "Из-за острова на стрежень"[ART-2] рассматривается "по букве" со стороны княжны (Разин — насильник, разбойник), в №3 — "по духу" со стороны казаков (княжна — яд, соблазнительница);
• в №10 полуироническая рифма "не земны"-"внеземны" обыгрывает два противоположных смысла понятия "земной" — символический и естественнонаучный ("земля" — "обыденная, привычная жизнь", "Земля" — планета, небесное тело);
Отметим "квадрат": свадебный наряд (сузани[REF-5]) относится сначала к неудачным, разрушенным отношениям с аллегорическим женихом/братом (братство/брак между странами), а затем — к осуществившимся, обретенным отношениям с реальным женихом/братом (братство/брак между людьми); при этом амбивалентность "жених/брат" присутствует в обоих случаях. Параллель между лирической героиней и Таджикистаном как страной (или, шире, Центральной Азией как родным краем) сохраняется и дальше, постоянно подкрепляясь конкретной топонимикой: "как Пяндж, обняв, несет Амударья", "в ключах Зоркуля жажду утоли" и др.
Все рифмы в "Винограде" мужские (ударные на последний слог). Это отступление от привычной для континентального сонета организации стиха и приближение к размеру "Потерянного рая" Джона Милтона[ART-4]. Бегло отметим относительно второго, что (а) тема космической битвы "высшей силы против хитрости" еще раз затрагивается словосочетанием "звездные короли" (точное название произведения, таким образом инкорпорированного называнием[ART-5]) и (б) Адам и Ева (Хавва), обитатели рая — это именно супруги, объединенные общим материалом происхождения; относительно первого же можно уверенно сказать, что для преобладающей части "Винограда" вообще характерна стереотипная напористая маскулинность стиля. Между равноправными точкой и многоточием или знаком-связкой (двоеточием, тире) не всегда, но почти всегда выбирается точка; между соединительным и противительным союзом, как правило, выбирается соединительный. Эта характеризация не только задается имплицитно, но заявляется в самом тексте венка, а именно в сонете №8, где "золото и ртуть кипят рядом" — взаимодействие и взаимопроникновение мужской и женской роли, как и максима "не отступи", присутствуют в своей грубой дескриптивности. (По грамматическому роду лирическим героем без всякой путаницы является женщина.)
Проф. Вера Имплозова (РГГУ), указывая в своей монографии на две устоявшиеся (точнее — стереотипно различаемые) школы или течения русского женского стиха — "ахматовскую" и "цветаевскую", называет следующие их признаки: "ААА — борьба, МЦ — бегство; ААА — принятие и преодоление, МЦ — принятие и претерпевание; ААА — разгадка высшей санкции, МЦ — противостояние ей; ААА — выход за пределы личного и женского, МЦ — углубление в них; ААА — сила, МЦ — кричащая о помощи слабость"[REF-3]. Классифицируя таким образом "Виноград", мы обнаруживаем в нем не только ахматовский диапазон тем (от уподобления романтической любви братской и сестринской в "Читая Гамлета"[ART-6] до темы Родины с заглавной буквы, кульминирующей в "Мужестве"[ibid], и далее к теме мистического взаимодействия тайны человеческой отдельности с первыми и главными тайнами вне ее[ibid]), но и уверенное решение этих дихотомий в сторону "ахматовского", а не "цветаевского" ролевого идеала. Единственным исключением из этого (еще и из этого!) правила является сонет №5, в котором лирическая героиня (а) претерпевает превосходящую ее беду; (б) определяет свое будущее реакцией (гневом и обидой) на нее; (в) отвергает, а не принимает, высшую санкцию там, где ее усматривает. Остановимся пока на этих наблюдениях и вспомним о них позже. Отметим, что сочетание целой дуги поэтических тем творца-образца — от "ранних" до "поздних" — в одном произведении (почти буквально как в ознакомительных подборках и хрестоматиях) наводит или на мысль о намеренном подражании (не бессознательном следовании протоптанной дороге, а именно плановой репликации профиля по чек-листу), или на ассоциации с анекдотическим "черепом Александра Пушкина в молодости".
У анонимного автора "Винограда" нет "Родины" с заглавной буквы, но есть неожиданная для избранного стиля "Земля" (планета, дом человечества) — в сонете №13; кроме того, тема "колыбели", по контексту, "человечества" (которую "делят" люди — в параллели с буквальной колыбелью, которую делят, вырастая в одном доме, брат и сестра) присутствует в сонете №10 (это и первый сонет, в котором вводится тема космоса как целого).
СИГНАЛЬНО-ПЕРЦЕПТИВНЫЕ СООБРАЖЕНИЯ
Прежде, чем переходить к анализу сообщаемого в рукописи, отметим еще один — так сказать, эргономический — аспект избранной формы сообщения.
Литературный анализ рассматривает текст как последовательность знаков, линейно развертывающихся во времени; диахронные связи и отсылки в тексте, заметные для анализа, должны следовать из самого текста. Но материальный аспект послания тоже может быть частью содержания: надушенное письмо семантически отличается от ненадушенного; конверт со вложенной прядью волос семантически отличается от такого же без пряди; мелкий шрифт в "подвале" документа де-факто отличается по смыслу от кричаще крупного в заголовке. Мы должны учесть то, что осталось бы незаметным для материального и литературного анализа по отдельности, но в комплексе с уверенностью (в т.ч. для адресанта) повлияло бы на восприятие манускрипта читателем.
Несмотря на распространение двусторонней печати, даже в наше время текст на разъединенных (или скрепленных в одном углу) листах бумаги — особенно такого размера, что разворот (две смежных страницы) уже неудобно охватить взглядом — интуитивно, по аналогии с первой страницей, поначалу воспринимается как односторонний. Держа в руках такую стопку или подшивку и переворачивая страницы, мы загибаем или подкладываем перевернутый лист в ее низ для экономии усилия (рычаг) и визуального пространства. Это значит, что если сонеты венка распределены по два в одну колонку и по одной колонке с каждой стороны листа, то первыми на глаза читателю попадут №1, №2, №5, №6… — а не №1, №2, №3, №4 и далее по порядку. Пятый и шестой (а затем девятый и десятый) воспринимаются как естественное продолжение первого и второго, третий и четвертый (а при еще менее внимательном или еще более увлеченном чтении даже седьмой и восьмой) — как коррекция, неожиданное открытие. Читатель обнаруживает, что забежал вперед и ошибся. Но определенное положение внутри текста ("дочитал, не бросив по дороге") означает ненулевую степень приятия прочитанного, согласия с ним. Легко показать, что этот эффект возникает при чтении манускрипта достаточно отчетливо, чтобы рассматриваться или как удачно угаданный, или как сознательно примененный изобразительный прием, по воздействию на читателя напоминающий "вольту"; его можно назвать "отложенной вольтой".
Против этой гипотезы (как минимум, против буквального, математического ее применения) говорит расположение магистрала: будучи 15-м, он оказывается на 8-й, последней странице, которую легко, перевернув манускрипт, принять за первую. Подчеркнуть ошибочность такого прочтения можно было бы, пронумеровав магистрал, но именно это и не было сделано. Можно допустить, что, по мнению автора манускрипта, педантичный читатель сразу же поправится, обнаружив за перевернутой страницей высокие номера (№11 и №12); это объяснение будет более или менее правдоподобным в зависимости от (а) уровня педантизма целевой аудитории и (б) степени информированности автора о таковом. Но, наконец, заметим, что тематическая эволюция венка не является линейной, а разворачивается к культурно нейтральным темам именно с отметки 2/3. Уже сонеты №11 и №12 менее провокационны, чем непосредственно предшествующие: их общая строка (и тема) — "усталость, как в последний день войны", и их можно при желании истолковать в ключе альтруистического сочувствия или платонической привязанности. Таким образом, правило соблюдается: если принять верхний порог эмоционального вовлечения за неизменный, чтение с любой стороны манускрипта только нечетных по счету страниц позволяет продвинуться сравнительно дальше по тексту, чем внимательное чтение по порядку.
Сравнение сонетов внутри колонок показывает в начале и середине венка или нейтральный тренд, или эскалацию. Ближе к концу венка это правило усложняется. Переход от сонета №9 к сонету №10 превращает конфликт с миром из-за нарушенного табу из напряженного "здесь и сейчас" в позиционный "на бесконечно много тысяч лет", что можно понимать и как деэскалацию напряжения, и как эскалацию масштаба. Аналогичен переход от сонета №13 к сонету №14 — от апокалиптической перспективы "здесь и сейчас" (из-за противостояния уже не людей, а стран) к сотериологической в воскресении и вечности.
ПРЕДМЕТНАЯ СПРАВКА
Перейдем теперь образам и аллюзиям "Белого винограда", отсылающим не к конкретным культурным артефактам, а в большей степени к предметам и событиям окружающего мира. (Понимание этих отсылок поможет нам углубить и собственно литературный анализ.)
Так называемый снежно-белый или истинно-белый виноград — Moscato bianco vero, частичный альбинос с преобладанием лейкопластов (амилопластов) вместо хлоропластов — впервые выведен в Тоскане в 2018 г. Исы и официально вошел в 3-е издание каталога-определителя Международной организации лозы и вина (OIV) в 2028 г.[REF-4]. В официальной биографии Фарзоны, изданной в 2041 г. Исы[SRC-9], есть эпизод, в котором она, услышав на уроке естествознания в первом классе лицея, что белого винограда не существует, сбегает со школьной прогулки, чтобы найти его самостоятельно; ее обнаруживают в городе — уставшую, но не оставившую поисков — около шести часов дня. Нам никак не удалось подтвердить эти сведения независимо, однако существует много свидетельств предпочтения Фарзоной белых и серебристо-белых тонов в нереалистичных сочетаниях: в частности, на всех официальных фотографиях (кроме школьных) ее волосы окрашены в серебристо-белый цвет. Эмир Смешон повествует в автобиографии[SRC-3], что первым кодовым сообщением, полученным им от похищенной Фарзоны, был "снежно-белый виноград" — которого она допрашивалась у своих похитителей и который те безуспешно пытались найти на афганском базаре, быстро став на нем героями дня. К сожалению, именно общая известность эксцентричных предпочтений Фарзоны делает наличие этого маркера в венке совершенно бесполезным для уточнения его авторства.
Сузани, сюзане (сонет №2) — распространенная в Иране и Центральной Азии техника ручной вышивки; в данном случае имеется в виду свадебное покрывало невесты из белого хлопка[REF-5].
"Голодный Эмират" в сонете №4 — это, конечно, фундаменталистский ИЭА.
Лукум (№3) и нават (№5): нават — это не какая-то конструкция разрушенного дома, а, наоборот, кристаллы сахара, осажденные из насыщенного сиропа; продолговатый нават отламывают, чтобы съесть внакладку или вприкуску. Иначе говоря, это деталь утраченного быта, а не мира после утраты. Лукум (рахат-лукум, Turkish delight) встречается не только в Турции, но и у других тюркских и балканских народов, и вообще известен египетскому читателю значительно лучше. В европейских и европеизированных культурах, знакомых с аллегорической сказкой "Лев, колдунья и платяной шкаф"[ART-7], мягкий лукум ассоциируется с соблазном. В отличие от лукума, нават тверд.
"Ненадежное сердце воробья" — не "доброе", "маленькое" или "слабое", а именно "ненадежное" — образ, не несущий никаких очевидных культурно-исторических аллюзий, кроме точного указания на способ уничтожения воробьев в период "Великого скачка" в КНР[XAC-10]. Учитывая прямую вовлеченность Китая в КМО в качестве патрона ИРИ, эту строку — особенно в контексте обзора или облета, т.ск., "с высоты политической карты" и сразу после упоминания (в положительном ключе) освоения целинных земель Советами — трудно прочесть иначе, чем как прямой антикитайский и косвенный антииранский выпад. В "Винограде", однако, присутствуют и темы проиранской пропаганды; на них будет указано ниже.
"Вина" (№7) в архаическом словоупотреблении означает просто "причина".
"Тигр" и "слон" (№7) — по отдельности просто экзотические животные ("купи слона" — шуточная максима, утверждающая, что перформативных высказываний не существует; перформативны могут быть только действия[REF-6]), но в сочетании с упоминанием Самарканда указывают на Бабура (Бабра, Тигра) — основателя империи Великих Моголов (и тем самым, косвенно, современного Пакистана) на севере Индии и ролевую модель Смешона Имманули. Подарочное издание "Бабур-наме" ("Записок Бабура"), переданное Смешоном Айе аль-Сиси, хранится в дворцовом музее в Новой Александрии[REF-7].
"Обе стороны Луны" (№8) можно читать просто как "стирание черты" (№6) между тайным и явным (кстати: биения (№7), они же либрации, как мы знаем из астрономии, стирают именно эту черту, если провести ее формально-бинарно), но вместе с упоминанием Бабура здесь возникает интересное перекрестье значений, в котором снова всплывает и пресловутая казачья песня. Историк Ричард Фольц[XAC-9] отводит целую главу парному стереотипу "тюрка" и "таджика" — "сурового римлянина" и "утонченного грека" Мавераннахра; этой оппозиции — или, лучше сказать, этому "инь-яновому" дополнению (воплощенному в буквальной истории семей), которое Фольц считает формативным для этнической идентификации восточных иранцев именно как "таджиков", — почти тысяча лет. Дни Бабура — это время одновременного расцвета и ее актуальности, и ее новизны; парная оппозиция между великими завоевателями Тимуром и Бабуром развивается в ее колее. Тимур, "жестокий хромец", соединил под своей властью территорию, сравнимую со всеми владениями Советского Союза в пригодном для земледелия климате — и она просуществовала незначительно дольше, чем Советский Союз. Бабур, утонченный юноша персидской городской культуры, почти женственный по своим прижизненным изображениям (иранские миниатюры, правда, всегда отличались пластичностью стилизации, и это плохой аргумент), знаток дынь, направлений ветров, преданий и поэзии, не боявшийся ни сомневаться, ни плакать и не прятавший ни сомнений, ни слез, идущий с открытым сердцем к смертельному врагу[ART-8], — основал империю, до сих пор нанесенную на карту и первой в умме овладевшую ядерным оружием. Если верно, что, вопреки волжским казакам, настоящий человек должен соединить в себе "лучшее из двух миров", то у нас есть пример, значительно лучший, чем Алан Тьюринг.
Программа соединения двух миров в сонете №8 совпадает с программой, заявленной в сонете №4: это завоевание чужбины и освобождение родины, и притом освобождение родины в ходе и через посредство завоевания чужбины; это именно то, что лирические герои (и их прототипы) осуществили политически, но чего не удалось завершить ни Разину, ни Бабуру. Родиной и чужбиной в сонете №8 становятся не только тайное и явное и мужское и женское, но и (сначала в сравнении с сонетом №4, а затем в развитии во внешний мир — "на тропу войны" — самого сонета №8) внешнее и внутреннее; перцептивное и когнитивное; тактильное и вкусовое. В заключительной двойной черте ими становятся живое и холодно-металлическое: железо — гемоглобин, алые яблоки щек, конный бросок над Гиндукушем, вошедший в обе биографии[SRC-3, SRC-9], и даже, может быть, "холодный ветер будет казаться нам огнем"[ART-9] — но в своей предельной материализации не рассекающая сталь клинка, а магнит компаса, выверяющий идеальную линию.
Синестезия тактильного и вкусового, погранично разрешенная исламом, стала предметом бурной дискуссии в таджикском обществе примерно в 1440 — 1444 гг.х.: "против" высказался главный муфтий [SRC-10], "за" — главный молодежный поэт [SRC-11]. С чувствительностью к этой синестезии хорошо согласуется и тот факт, что процесс формальной деклассификации "Белого винограда" — в обычных случаях рутинная череда нормативных актов с интервалами в дни и недели — полностью и без объяснений "встал на паузу" в конце 2068-го года и возобновился только в 2070-м. Из всех откровенных дескрипций в сонете №8 (запрет которых, кстати, столь же недвусмыслен, что и семейное табу: Коран 4:34[REF-8]) — именно эта, самая жалящая "своих" из сонета №9, также и самая развернутая, и самая конкретная, и самая последняя.
"Где сотен жар одной судьбою слит" (сонет №9) — парафраз на стихотворение и песню Владимира Высоцкого "Братские могилы"[ART-10], с которой Фарзона как руководитель военного ведомства постсоветской страны не могла не быть знакома по утомительным церемониальным мероприятиям (мемориальные комплексы с "вечным огнем", т. е. факелом с непрерывным подводом природного газа — советский аналог наших парков шахидов[REF-6]). В "Братских могилах" не слышатся и не приходят на ум слова "тесно" и "душно" (хотя в этом сущность могилы) — но здесь они есть. Это тот же сон и тот же жар, что в стоячей воде зацветающих озер: однозначно положительные (свежесть и свобода) коннотации "цветущей страны" (официозная лексика из сонета №2) превращаются при проживании официоза изнутри в диаметрально противоположные коннотации "цветущей воды". Слава приносит стыд, цветение — голод. Врагов можно поразить, но с надеющимися и доверившимися не сделаешь ничего. "Шаг на грунт… со стези", наверное, не нуждается в объяснениях, хотя академический стандарт обязывает нас поставить сноску[ART-11]. Начиная с сонета №10 и указующий компас, и рассекающий клинок направлены не в настоящее, а в будущее; это та самая "деэскалация напряжения", о которой мы говорили главой ранее. В следующих главах мы рассмотрим, в каких отношениях и для кого она становится эскалацией.
Нарушения строчной структуры сонета ("лесенка", диалог с дополнительными отступами) присутствуют только в сонетах №9 и №12; тем самым они как бы открывают и закрывают смысловой блок, занимающий в манускрипте две стороны одного листа. Реплики лирических героев — как выделенные, так и "в строку" — присутствуют только в этом блоке. Не отступая формально от силлабо-тонической структуры сонета, они все же влияют на темп: "лесенка" — танец или кавалерийский маневр, диалог — двойная черта, глубокая пауза. Слияние лирических героев, начавшееся в кинетике и динамике, прорастает в термодинамику, диссипативность и усложнение, мудрость, старость и смерть. "Обретение лиц"[ART-12] — необходимое условие готовности к окончательному испытанию (№13 — №14). Это испытание готовится в синхронном "сейчас": в сонете №13 временные шкалы венка и реального мира пересекаются.
В №13 продолжается освоение парных оппозиций: небо (метеорологическое, радиолокационное, баллистическое) и близость к земле шмеля над цветком клевера; тишина и гул (и еще одна, уже названная в №9, но разрешающаяся только в №13: зной полудня и холод подземелий); локальность и нелокальность, совмещенные в дальнодействии ("я — ты"). Но, погружаясь в это совмещение бесконечно близкого и бесконечно далекого, которое называется у суфиев и многобожников просветлением, мы впервые обнаруживаем противопоставление, которое не разрешается, а остается заданным и неотвеченным вопросом.
Вот оно: "Меч мы или жгут?"
Можно ли еще, по буквальной функции жгута, _остановить кровь_? Будет ли это сделано?
"Звездных королей" можно было бы понять как неконкретное указание на мироправителей и сверхдержавы, от которых у малых стран одни неприятности, — но если cосчитать звезды на флагах стран, оказавшихся вовлеченными в КМО, больше всех остальных с большим отрывом — 52, с Пуэрто-Рико и Западным Айдахо — набирается у Соединенных Штатов Америки (на втором месте КНР с пятью). "Расчеты всех зенитных батарей"[ART-13] в №13 также можно было бы прочесть с ударением на "всех" — но в том акте конфликта, который разворачивался девятого джумада аль-ахира (седьмого мая), ИРИ уже предстояло быть основной и, скорее всего, единственной обороняющейся стороной. Именно ее руководство устроил бы спуск конфликта на тормозах и возвращение к status quo ante infamiam; Пекину же, после демонстрации решимости со стороны США (посадки AF1 с Ларой Трамп на египетской авиабазе и ее прибытия в Новую Александрию), был подсказан способ выхода из противостояния без потери лица. Интрига вечера девятого джумада аль-ахира состояла в том, воспользуется ли партийно-государственное руководство КНР этой подсказкой. В этом случае Иран остался бы с Коалицией один на один — что поставило бы уже его, как выражаются военные эксперты, в экзистенциально неудобную ситуацию[XAC-11].
Заметим, что к сонету №13 вся его спорная предыстория полностью сокращена из уравнения. Его наблюдения и его аргументы сохраняют силу безотносительно к тому, совершен ли грех, нарушен ли долг, в каком отношении адресант и адресат находятся к родине и семье. "Темные" риторические активы обособления, трансгрессии и сообщничества полностью выведены в "светлые" — милости, тепла, добра и мира. Опираясь уже на них, т. е. заняв moral high ground, лирический герой (то есть, конечно, анонимный автор) "Белого винограда" приглашает адресата перейти еще одну, уже последнюю границу: между верностью и предательством.
Но это еще не кода. Манипуляцию нужно завуалировать, и сонет №14 делает именно это, вместо обрыва струны заканчивая венок бесконечно далекой перспективой — "fade-out", "cool-down". Лирический герой рассчитывает (как и на протяжении всего остального текста, без оправданий: не через "но", а через "и") на прощение от Всевышнего и уже окончательное соединение с любимым — заверенное не муллой, не имамом, а самим Создателем, ибо освободить не от индивидуальных качеств, а от самости как таковой может только ее Создатель. Это отвечает предписанию Пророка просить всего испрашиваемого без сомнений, но по-человечески, исходя из обыденного опыта, выглядит неожиданным. В быту, прося прощения, мы уступаем и оговариваемся. Мы видим, как автор венка в очередной раз строго отличает ладан на языческий жертвенник от пощечины общественному вкусу — не возлагая первого, но с явным удовольствием не останавливаясь перед второй. (Отметим, однако, на полях, что и в №14 — во всяком случае, в его метафорах — наблюдается разворот психоаналитических ролей: в норме, т. е. по плану Создателя, отдает и проливается именно мужчина.)
Отступим немного (в хорошем смысле). Жителю как традиционно религиозного, так и глубоко, но мирно секуляризированного общества способно показаться странным, что из двух заявлений о вере — безапелляционно апологетического (или, например, безапелляционно враждебного) и глубоко личного, даже не утвердительного, а скорее вопросительного — наибольшую тревогу и смущение может вызывать не первое, а второе, но реальность постсоветских и посткемалистских обществ — да и любого общества, пережившего светскую диктатуру, основанную на (или стремящуюся к) идеологической монополии, — именно такова. Безапелляционность заявлений — уже являясь необходимым условием конформности в тоталитарном обществе — в области заведомо "не от мира сего", но оказывающей влияние на умы, считается нормой лояльного тона и в обществе авторитарном. Именно неуверенность и желание узнать правду раньше, чем сообщить ее, выдает опасный (для диктатуры — и, косвенно, для семьи, друзей и соседей, потому что диктатура бьет по площадям) личный интерес к предмету. В обществе полностью светском — например, в РФ образца 20xx гг. Исы — это не было бы проблемой, потому что по-настоящему верующих людей никогда не набиралось бы столько, чтобы кто-либо был вынужден взаимодействовать с ними, сам того не желая. Однако в обществе, где выразителем или одним из выразителей демократической воли народа является религиозная община (как почти везде в умме) или конгломерат религиозных общин (как в Соединенных Штатах), существование политически обусловленных табу на религиозный или религиозно мотивированный диалог остается актуальной проблемой политической жизни.
Политическая практика первой половины XXI века Исы показала (хотя и не всем и не сразу), что религиозные общины способны добиваться власти, не угрожая демократии и не уничтожая ее институтов; однако проблему "хода ведения" диалога это еще более обострило. Cтрах перед человеком, задающимся "первыми вопросами", — буквально по сценарию анекдота о банане и заведенном обычае — вошел в обществах, где этому человеку недавно что-то угрожало, в привычку. Применительно к теме нашего исследования это означает, что сонет №14, где автор пускается в мистические спекуляции, вызывает у неподготовленного таджика больше интуитивного сопротивления, чем описание явно запрещенных тактильных практик; это добавляет венку дополнительный эскалационный тренд.
Светская администрация может пытаться отдалить необходимость диалога с религиозной общиной, поощряя секуляризацию (Турция) или гетеродоксию (Сирия), — но, повторимся, вся история XV века хиджры показывает, что эти технологии или более не работают, или оборачиваются неприемлемой для самих технологов сдачей рубежей. Возможно, нашим центральноазиатским партнерам стоило бы активней перенимать наш (египетский) опыт — но "о том, что близко, мы лучше умолчим", вернувшись к теме нашего исследования. Для желающих узнать больше о народной вере и организованной религии в Согде и Хорезме мы могли бы (не будучи во всем согласными с авторами) порекомендовать сборник статей "Вера и религия в Центральной Азии" [XAC-12].
ФАКТОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Приближаясь к решению задачи атрибуции "Белого винограда", попробуем теперь оценить соответствие (а также нашу возможность оценить соответствие, и так далее) заявлений, которые в нем сделаны, реальности, как мы ее знаем. Исходя из поставленной цели, мы будем двигаться от прямых свидетельств к косвенным и, наконец, перейдем к чисто источниковедческим.
Начнем с лежащего на поверхности. Сведения, изложенные в "патриотическом" сонете №2, соответствуют тому, что нам известно о ходе "Второй гражданской войны в РТ" (мы еще раз подчеркнем неточность этого определения, хотя вынуждены пользоваться устоявшейся терминологией). То же самое относится к событиям, повлиявшим на политическую карту Центральной Азии, которые упомянуты в сонетах №3 и №4. Лично-биографические события, изложенные в №3 и №4, не оставляют никакой альтернативы тому, что номинальный (еще раз подчеркнем: номинальный) лирический герой "Белого винограда" — Фарзона Имманули, младшая дочь Имманули Райкома, похищенная в 2024 г. Исы террористами, связанными с правящим в Эмирате движением "У#бан", и спасенная своим единокровным братом. О существовании каких-либо других похищенных сестер Смешона Имманули (или другого полевого командира или политического лидера по имени Смешон Имманули) ни в одном известном нам источнике не сообщается.
По понятным причинам (прямое родство по отцу-основателю) внешнее сходство ни одного из детей номинального адресанта с номинальным адресатом не может иметь какого-либо доказательного веса, а проведение генетической экспертизы (различение по матери) по столь же понятным причинам не представляется политически возможным.
Мы не знаем, о какой размолвке (столкновении, недопонимании или испытании на прочность) идет речь в первом катрене сонета №3; вообще это описание более всего похоже на манипулятивное обвинение, которое невозможно опровергнуть прежде всего потому, что предмету обвинения не дано точного определения. Произойди эта размолвка на самом деле, ее упоминание, скорее всего, было бы паролем, предназначенным самому эмиру; и наоборот — будь она беспочвенной спекуляцией, эмиру не составило бы труда определить, что послание сфабриковано (но было бы чрезвычайно затруднительно убедить в этом других). Эти же соображения относятся и к последующему повествованию о преступной любовной связи. Возможно, впрочем, что (в реальности "Белого винограда") это столкновение имело настолько неявный, подразумеваемый характер, что целиком осталось в воображении адресанта; тогда это аргумент за аутентичность — правда, очень и очень слабый.
Первое серьезное расхождение с реальностью, хоть и из разряда soft evidence, мы обнаруживаем в сонете №5. В школьные годы Фарзоны Имманули положение ее отца в Таджикистане уже было настолько прочным, что никто и никогда не осмелился бы потребовать от нее "войти в класс", соблюдая определенную кем бы то ни было процедуру. Она могла бы быть свидетелем требования этого от других — но в сонете №5 нет мотива эмпатизированной обиды за какое-либо третье лицо; его предмет — коллективная травма, личная травма и личная травма как разделенная коллективная травма, но ни у одной из них не удается обнаружить, так сказать, эксцентриситета; обида имеет в нем прямой, а не опосредованно-личный характер.
Второе серьезное расхождение также косвенное, но не менее веское. Ничто из того, что нам известно о характере, темпераменте, установках и реакциях Фарзоны, не соответствует ни изложенной травматической картине, ни, в первую очередь, вынесению ее в демонстративно-истерическое описание, которое мы наблюдаем в №5. Невозмутимость и рассудительность Фарзоны (вплоть до аутических черт), лаконизм ее фраз и абсолютное самообладание перед лицом смертельной опасности вошли в Согде и Хорезме в номера эстрадных комиков[SRC-12]. Свидетельства ополченцев о ее реакции ("подумаешь, десять во второй, хуже были бы два в десятой") на новость о приближении танковой колонны из Бохтара — к счастью, оказавшуюся ложной[SRC-13] — независимо подтверждаются воспоминаниями Махмуда Тавфика, госслужащего и государственного деятеля, никогда не бывшего в подчинении ни у одного официального лица ни РТ, ни Согда и Хорезма[SRC-14]. Собственно, уже то, какой белой вороной в "Белом винограде" выглядит сонет №5, подтверждает, что для самого автора "БВ", кто бы им ни был, рабочей моделью лирического героя был именно тот психологический портрет, который мы дали выше.
Обилие естественнонаучных терминов ("каолинит", "гемоглобин", "патина", "щелочные земли" — старинное название окислов элементов группы IIA), общая естественнонаучная эрудиция автора — точнее, "образа автора" — консистентны если не с образованием, полученным прототипами адресанта и адресата, то с их интересами (Смешона — в области химии и фармакологии, Фарзоны — буквально во всех областях, связанных с современным военным делом: от физической географии до эргономики).
Значительно хуже с гипотезой об аутентичности "Винограда" соотносится отсутствие в публичном пространстве каких-либо поэтических произведений Фарзоны или хотя бы упоминаний о том, что она — до или после инцидента девятого джумада аль-ахира — когда-либо создала хотя бы одно. Даже музыкальные вкусы Фарзоны всегда[SRC-9] лежали в области инструментальной музыки без вокала. По ее собственному признанию, несколько раз, опасаясь заснуть во время исполнения государственного гимна, она прислонялась к стене или колонне, чтобы не упасть (в интервью, в которое вошло это признание[SRC-4], нет пояснений, о гимне какой страны или гимнах каких стран идет речь, ведущий только уточняет: "Но это был не наш гимн?" — "Нет, конечно, не наш").
Кризисная ситуация сонета №9 ("мы вновь осаждены") — не соответствует зафиксированным переменам в личной жизни, рабочей обстановке, настроении, здоровье или графике перемещений Фарзоны или эмира Смешона в недели и месяцы КМО, особенно его последней, острой фазы. Собственно, сама локализация — "в столице" — является контрфактической: большую часть зимы и весны 2044 года Фарзона Имманули провела, инспектируя части, гарнизоны и расчеты комплексов ПВО и ПРО Согда и Хорезма и его союзников по ОПКО. В частности, краткая заметка в архиве "Цветка Востока", официального издания султаната, упоминает о посещении ей 11 раби-аль-авваля 1466 г.х. (10 февраля 2044 г. Исы) гарнизона и аэропорта Герата[SRC-15].
Документ, официально обнаруженный на женской половине дворца в Худжанде и компрометирующий правящего эмира, не имел бы возможности пройти мимо первой леди Согда и Хорезма; при этом нам не удалось обнаружить никаких свидетельств охлаждения отношений между эмиром Смешоном Имманули и первой леди Анзурат Фархо ни в последние дни КМО, ни в период, следующий за его разрешением. По воспоминаниям Соломона Голдберга-младшего, консультанта посольства Соединенных Штатов в Худжанде в области public relations c 2041 по 2046 гг. Исы, "Анзурат просто светилась. Трудно сказать, чего в ней было больше — гордости за мужа, ни разу не дрогнувшего в этот страшный год, или трогательного беспокойства о том, что наступающая следом бюрократическая текучка непоправимо его утомит"[SRC-16]. Эти наблюдения согласуются со свидетельствами клиентов и посетителей гуманитарной миссии в Ширазе, наблюдателем (а фактически — секретарем-координатором) которой Анзурат Фархо была назначена 15 джумада аль-ахира (13 мая) и, непрерывно курсируя между Ширазом, Гератом, Ашгабатом и Худжандом, оставалась до конца 1466 г.х. (ноябрь 2044 г. Исы)[SRC-17].
Главным публичным свидетельством тесной и превосходящей семейный долг эмоциональной связи между Смешоном и его сестрой является прямая трансляция телеканала "Худжанд"[SRC-18] во время совершения джаназы над телом Фарзоны в 1480 г.х. — единственная или единственная не подвергнутая цензуре телевизионная хроника, зафиксировавшая его плачущим. Впрочем, мы уже упоминали о том, что Джахир-уд-дин Бабур (личный герой Смешона) тоже не скрывал слез.
Приписываемый "Смешону Имманули" ответ на "Белый виноград" — венок из четырнадцати сонетов без магистрала "Черный тюльпан", из которого чаще всего цитируют две строки: "И я в твоих руках двухчасовой / Горящей буду лампой дуговой" — отличается стилистически от всего поэтического творчества действительного Имманули (имевшего публикации и личные страницы на поэтических ресурсах и до, и после прихода к власти), значительно технически слабее как "Винограда", так и поддающихся точной атрибуции работ эмира, впервые опубликован в 2075 г. Исы анонимно на форуме энтузиастов[XAC-13] и, по-видимому, относится к жанру fan fiction.
Известные нам источниковедческие исследования, посвященные "Белому винограду" и фокусирующиеся на источниках, локализованных внутри Согда и Хорезма, в основном затрагивают официальные документы дворцовой стражи, ведомственных экспертных групп и других вовлеченных в расследование должностных лиц и огранизаций. Главные из них — и, на наш взгляд, в отсутствие каких-либо прорывных открытий совместно исчерпывающие тему — указаны нами в подразделе [XAC] списка источников. Возможно, какие-то новые результаты покажет метод indirect data mining, о применении которого к обстоятельствам смерти президента Джона Кеннеди недавно сообщал "Scientific American"[REF-9]. Нам, однако, представляется, что главный шанс на научный прорыв в этом направлении связан с источниками, локализованными в других странах региона и мира.
Архивы КСИР, в т.ч. расшифрованные неназываемой израильской организацией, все еще не раскрыты администрацией ДРИ в полной мере; в настоящее время нет возможности даже оценить их объем. Все обнаруженные нами версии "Белого винограда" на фарси (к сожалению, по букве действующей редакции Директивы Мининфа №325 мы не вправе ни привести эти ссылки прямо, ни подсказать их косвенно) являются переводами или переложениями, часто фрагментарными, и не имеют временных меток и подписей старше 2071 г. Исы, т. е. датируются позднее, чем официальная деклассификация оригинала.
АТРИБУЦИЯ
Стандартной формулой "расследования" анонимного или псевдонимного лирического произведения провокационного содержания является следующая:
— если автор — лирический герой, то зачем?
— если автор — не лирический герой, то кто?
По причинам этического и политического характера мы вынуждены были, разрушив интригу, изложить наши выводы уже в предуведомлении к публикации. Вместе с тем, настоящим исследованием мы намерены продемонстрировать — если еще не продемонстрировали — что никакие соображения, кроме соображений установления общезначимых истин о мире и человеке, не подводили нас к этим выводам ни непосредственно, ни от противного.
Перечислим возможные сценарии появления манускрипта во дворце:
— манускрипт подлинный, изложенные в нем сведения соответствуют действительности, между Смешоном и Фарзоной существует неизвестная миру связь и поддерживается постоянная корреспонденция. В этом случае у них должен быть и канал связи, заведомо более надежный, чем физический бумажный носитель, и более удобный, чем рукопись.
— манускрипт подлинный, изложенные в нем сведения соответствуют действительности, но описываемая в нем связь между Смешоном и Фарзоной давно прервалась. Аналогично предыдущему — невозможно предполагать существование более надежных коммуникационных каналов, чем уже используемые ими служебные, и сообщений более действенных, чем четыре слова "ман туро дуст медорам"; все остальное сделала бы память.
— манускрипт подлинный, но изложенные сведения не соответствуют действительности, цель сообщения — разрушить счастливые семейные отношения эмира. Зачем?
— манускрипт подлинный, но сведения не соответствуют действительности, цель — добиться от эмира каких-то шагов в пользу альтернативного складывающемуся разрешения конфликта. Тот же вопрос: зачем? Согд и Хорезм не являлся тогда (и не является сейчас) ядерной державой, в которой применение решающих исход конфликта родов войск и видов оружия находилось бы не только в ведении, но и в непосредственном оперативном управлении первого лица; не являлся он и стороной конфликта, способной принципиально изменить его исход каким-либо дипломатическим жестом (а будь такой жест возможен, сообщение, как минимум, должно было бы его подсказать) — в возможностях же саботировать любое другое распоряжение эмира, касающееся участия в конфликте, у министра обороны не могло быть недостатка.
— манускрипт подлинный, но министр обороны, потеряв контроль над собой, следует иррациональным побуждениям. Наиболее вероятный исход — немедленный (или, как минимум, сразу после разрешения КМО) выход министра обороны на покой по состоянию здоровья. Этот прогнозируемый исход расходится с фактами.
— манускрипт поддельный, автор — лицо, преследующее личные (романтические или прагматические) интересы. Это чайник Бертрана Рассела: существование такого лица теоретически возможно, но у нас нет никаких подтверждений факту его существования.
— манускрипт поддельный, но описанная в нем любовная связь реальна (или реальна по мнению автора); автор движим желанием пресечь разврат в высших эшелонах власти. Деструктивный идеализм такого рода плохо совместим с самосохранением — иначе говоря, автор быстро бы попался. Впрочем, эта версия представляется нам продуктивной и заслуживающей отдельной разработки.
— манускрипт поддельный, автор — лицо, преследующее определенные корпоративные или государственные интересы. В этом случае эти интересы должны были бы состоять в том, чтобы вывести из конфликта Согд и Хорезм (или ОПКО целиком) или направить их действия в выгодную для себя сторону. Нам не удалось сформулировать реалистичный сценарий, при котором проблематизация принятия решений внутри союзника Коалиции помогла бы Коалиции — таким образом, автор манускрипта должен был бы преследовать интересы ИРИ, КНР, ИЭА, еще кого-то из сателлитов КНР или нейтральной (во всяком случае, формально нейтральной) державы, заинтересованной в ослаблении Коалиции или влияния Согда и Хорезма в регионе (в последнем случае к кругу подозреваемых можно прибавить РФ). В разделе "Предметная справка" мы обнаружили в "Белом винограде" темы антикитайской и проиранской пропаганды. Кто из потенциальных читателей манускрипта, обнаруженного во дворце, мог бы, поддавшись его влиянию, повлиять на политику государства сообразно этим мотивам?
Только первое лицо и первая леди.
На девятое джумада аль-ахира у эмира Согда и Хорезма не было в распоряжении шагов, которые он мог бы предпринять, поддавшись антикитайской пропаганде. Согд и Хорезм мог бы или самоубийственно атаковать Китай, создав удобный для Пекина casus belli, или атаковать кого-либо из противников Китая под китайским флагом; нам неизвестно, обсуждалась ли вторая возможность между Смешоном Имманули и Зейнаб аль-Кинаи, но их штабы должны были отыграть эту ситуацию — и, судя по фактической хронике событий, не сочли этот шаг ни полезным, ни необходимым.
Чтобы спровоцировать эмира на какие-либо шаги в пользу Ирана — да и вообще какие-либо шаги, расходившиеся с избранным им курсом — "Белый виноград" должен был бы быть для него убедителен. Вместе с тем разделы "Белого винограда", непосредственно предшествующие ключевому для проиранского послания сонету №13, содержат не только воспоминания об интимных (в нейтральном смысле — т. е. просто глубоко личных) разговорах, но и подробные воспоминания о времени, совместно проведенном с прототипом адресанта. Любая ошибка, любая неудачная спекуляция в их описании была бы "мушкой", разрушающей эффект. Допустить, что первое лицо государства и министр обороны, совместно проводя время, подвергались бы систематической слежке, можно, но она потребовала бы сложных технических средств. Сложные технические средства были бы обнаружены и без всякого политического риска: горе побежденным — предъявлены миру; расхождение с фактами.
А вот если адресат послания — первая леди, реконструкция становится реалистичной. Объяснение получает сонет №5: Фарзона, умница и отличница, переходит в лагерь good girl gone bad; Фарзона, умница и отличница, вызывает авторитетную (и, по разнице возрастов, почти материнскую) фигуру на бой, обличив в ней всю тяжесть и тесноту межвоенного миропорядка. Растерянная Анзурат перелистывает (или в спешке, или от стыда — как честная таджичка может читать такое?) сонеты №№7-8 и натыкается на выделенный графически блок №№9-12. В этом блоке пригретая на груди змея претендует уже не на роль наложницы или второй жены, взятой для удовольствия ("мы, в конце концов, мусульмане, Аллах снизошел к нашей слабости…"), а на роль жены первой и любимой: не объекта, а субъекта заботы, понимания и утешения.
Или так: Анзурат берет стопку листов серой бумаги и читает ее со стороны магистрала — короткой колонки, озаглавленной звездочкой. Магистрал скомкан, сжат и не дает никакого ясного и определенного понимания, что же, в сущности, происходит (по нему даже нельзя толком понять, кем он номинально адресован, хотя можно догадаться, кому). Она переворачивает первый лист. С правой стороны разворота она видит два стихотворения о старости и смерти, с левой — два стихотворения о смерти, одно из которых антивоенное. Антивоенное расположено в верхнем левом углу. Она читает его первым. Она ценитель поэзии (пусть не прямо твердых европейских форм) и преподаватель персидской литературы.
"Это братья наши, — говорит она мужу. — А ты продал их за какую-то комбинацию. За нефть? За хлеб? За уран? Я не знаю, кто это написал и кто она тебе, но она права, а ты, мой господин, обманут. Останови это — я не знаю, как, я все тебе прощу, но останови, пока не поздно".
Может быть, она встает на колени.
Это именно тот сценарий, о котором пишет Джастин Браун-младший, четырехзвездочный генерал Вооруженных сил США и штатный аналитик Institute for the Study of War: кто бы ни был автором "Винограда", повези ему выдать "Виноград" за "genuine" — не обязательно фактически точное, но именно благонамеренное, "in good faith" — послание высшему политическому руководству Согда и Хорезма, ему удалось бы "разрушить самый эффективный лидерский тандем-сцепку между гражданским и военным руководством в постсоветской истории Центральной Азии и вывести из строя — навсегда, надолго или хотя бы на несколько драгоценных часов — де-факто главного архитектора сигнально-технического и оперативно-тактического контуров коллективной обороны региона"[XAC-14].
Наше уточнение к этому сценарию состоит в том, что порядок чтения манускрипта его главным адресатом — первой леди Согда и Хорезма Анзурат Фархо — определил бы состав атакованного тандема-сцепки. Впрочем, эмир Смешон Имманули в любом случае был бы его частью.
Из публикаций Мининфа (1470 г.х.)[SRC-19] и Центрального командования (2074 — 2076 гг. Исы)[SRC-20] мы знаем, что КСИР цеплялся за каждую соломинку, жертвуя "спящими агентами" и приводя в действие сколь угодно непроработанные активы и закладки. Возможно, когда-нибудь опубликованные архивы или самого Корпуса стражей, или контрразведки Согда и Хорезма прольют свет на то, какому плану (заготовленному на десятилетия вперед, но "у нас нет этих десяти лет, нет даже десяти дней" — сказал генерал Нахами или майор Гробани) был дан ход в Худжанде в эти последние часы перед подъемом в воздух звена Ильяса.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Неподписанный венок сонетов, известный под названием "Белый виноград", уже почти десять лет вызывает неослабевающий интерес академического сообщества и широкой публики.
Для доктора Эвелин Вейссман из Калифорнийского университета в Беркли (кафедра психологии) тема семейного табу "не является не только определяющей для "Белого винограда", но даже характеризующей его"[XAC-15]; по ее мнению, сестра, жена, сонаследница, коллега, товарищ по играм, боевой товарищ, подруга на пиру, спутница в уединении, и так далее (в этом списке пропущены лишь отношения, требующие особых квалификаций: например, эзотерическое, гильдейское или студенческое братство) — это просто максимально широкий набор ролей, которые возможно совместить, ища полного слияния и держась при этом принципа симметричного равноправия. Нарушение табу, добавляя в этот набор роль сообщницы / соучастницы, "развивает его в степени, но не в качестве"[ibid]. Насколько нам удалось понять, др. Вейссман считает "Виноград" аутентичным, но отрицает реальность изображенных в нем табуированных поступков и отношений; по ее мнению, они являются нереализованной фантазией. Эти выводы отличаются от наших, но психологическая и литературоведческая интерпретация др. Вейссман все равно видится нам обогащающей наше понимание "Винограда" — хотя, конечно, никак не реабилитирующей его в моральном отношении.
По мнению проф. Альбера Жюи (Сорбонна), оставляющего вопрос о происхождении манускрипта за скобками, читательский интерес к "Винограду" и его бытование в читательском и окололитературном сообществе отражает остро стоящий и до сих пор не разрешенный в современном мире вопрос "меритократического анархизма": "Одинаковы ли требования морали к ординарным и экстраординарным людям?"[XAC-16] Не претендуя на самостоятельное решение этого вопроса по существу (что было бы узурпацией именно той власти, которой мы, по букве нашего ответа на него, не обладаем), заметим лишь, что для того, чтобы считать Фарзону Имманули иконой "меритократического анархизма", не нужно измышлять гипотез — достаточно известных, юридически подтвержденных и академически выверенных фактов.
Bator Tork из Ричмонда (Калифорния) и Oguz Cinar из Des Moines (Айова) поделились в нашей трехсторонней частной переписке предположением ("совершенно", как оговаривает Oguz, "сумасшедшим"), что отсылка к "Из-за острова…" может оказаться связанной с парой "тюрок — таджик" гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Первоначальная эйфория от элегантного разрешения политического кризиса в обеих странах (РТ и РУ) начала рассеиваться уже в 2030-е гг. Исы, поддаваясь и уступая место замалчиваемым, еще мирным, но уже настораживающим проявлениям того трения между общинами, для разрешения которого Таджикская АССР и была выделена из Узбекской ССР ста десятью годами ранее. Культурные проекты, направленные на то, чтобы две общины не только "стерпелись", но и, по русской поговорке, "слюбились", предпринимались уже при первом поколении Национальных лидеров[SRC-21], но общее небо над головой, — как выразился Орзу Исо в июне 2044 г., "мирное с хорошим запасом"[SRC-28], — неизбежно обострило бы потребность в долгосрочном, гласном, идеологически-доктринальном оформлении тех уже не чисто инерциальных (общее существование в фарватере РФ) и не династических, а в хорошем смысле национальных — укрепленных в идентичности живых граждан и реальных общин — принципов, на которых существует Согд и Хорезм. Напомнить об этом политическому руководству — особенно в те дни, когда оно особенно рисковало бы отвлечься на дележ внешнеполитической добычи, — было бы в высоком смысле корпоративным ("гильдейским") долгом и персоязычного, и тюркоязычного интеллектуала.
В краткой заметке к.и.н. Джамшида Ахмади в "Вопросах истории" (Багдад)[XAC-17] высказывается версия, что кричащая разнонаправленность ценностной поляризации аллюзий на "Из-за острова…", возможно, является артефактом коллегиальной работы над текстом. Мы считаем это соображение проницательным и заслуживающим внимания, но должны признаться, что не проводили соответствующего сценарного моделирования. Возможно, новый грант от фонда алима Муфави поможет нам оплатить необходимое для этого машинное время.
Лиора Амсалем, аспирантка Еврейского университета в Иерусалиме, упрекает нас в частном письме в том, что наш анализ совершенно упускает параллель со свитком Эстер[ART-14]. Точное сюжетное соответствие достигается, если рассматривать Фархо как Мордехая, Смешона как Эстер и Коалицию (или даже лично Лару Трамп) как Артаксеркса. Израиль — привычным и естественным для "генерала Нахами" образом — оказывается в этом сюжете в роли Амана. Идея, по нашему мнению, просто отличная, и мы обещаем Лиоре подробно развить ее в готовящейся монографии с указанием ее приоритета.
Можно смело ожидать, что многие вопросы, имеющие отношение к кризису международных отношений в 1465 — 1466 гг.х. (2043 — 2044 гг. Исы), не только не разрешены, но еще даже не сформулированы, и ждут своего внимательного исследователя. Впрочем, никто не может объять необъятного, кроме Господа Милостивого, Милосердного, Которому подобают слава, честь и поклонение и ныне, и присно, и во веки веков.
ПОСЛЕСЛОВИЕ (БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА)
В 1470 г.х. (2048 г. Исы) Ташкентским высшим общевойсковым командным училищем (ТВОКУ) под эгидой Минобороны Согда и Хорезма и личной редакцией министра было опубликовано учебное пособие в области urban warfare (ведения боевых действий в городе), составленное по воспоминаниям ветеранов "горячих точек" планеты[SRC-22]. Ни единый абзац его текста не был ни написан Фарзоной самостоятельно, ни подписан ее именем, но, по словам ген. Умеда Сахипзода, она "принимала живейшее, вплоть до дней недели, уличных вывесок и хронологии перебоев в снабжении, участие в выверке фактической стороны описываемых событий и боевых ситуаций"[SRC-23]. Отметим здесь, никак не комментируя это наблюдение, что согласно официальной биографии[SRC-9] Фарзона Имманули провела период упоминаемых в пособии "событий и боевых ситуаций" на женской половине Душанды, работая над кандидатской диссертацией в области государственного управления и ведя беспечную жизнь недотроги из "золотой молодежи".
В 2052 г. Исы Фарзона Имманули покинула пост министра обороны Согда и Хорезма, будучи утвержденной на должность исполнительного секретаря Организации пакта о коллективной обороне Центральных держав. В этой должности она пребывала до середины августа 2056 г. Исы, когда в официальных изданиях администраций стран-участниц было объявлено о ее отставке по состоянию здоровья. После отставки Фарзона больше никогда не покидала Согд и Хорезм; целью ее последней заграничной поездки в должности секретаря ОПКО было посещение ядерных объектов Казахстана по приглашению Минобороны в Астане. О том, что у нее диагностирован рак третьей степени, было объявлено только 30 апреля 2057 г. Исы (24 шавваля 1479 г.х.). 9 мая 2057 года Фарзона присутствовала на трибуне парада Победы в Ташкенте, однако передвигалась в кресле-коляске[SRC-24].
Фарзона Имманули, дочь Имманули Райкома, отошла ко Всевышнему в 15:57 по местному времени (UTC+5) 24 мая 2058 г. Исы (2-го зуль-хиджа 1480 г.х., в пятницу) в ЦКБ в Душанде — под капельницей с сильнодействующим обезболивающим, но в полностью ясном сознании. Последние три часа ее жизни эмир Смешон провел у ее постели, держа ее за руку. Помимо него — по их совместному настоянию — в это время в палату была допущена только квалифицированная медсестра-узбечка, ни слова, кроме личных имен и заимствованной лексики, не понимавшая по-таджикски[SRC-25]. О чем они вели эту последнюю беседу — упоминали ли, в частности, объект нашего исследования — мы можем только гадать.
В букетах цветов, приносимых к мавзолею Фарзоны в Душанде, попадаются грозди белого винограда — как bianco vero, так и более дешевого обесцвеченного кишмиша. Зимой 2062 года два куста снежно-белого винограда были высажены перед мавзолеем совместным распоряжением администрации ЦКБ и горсовета. К 2079 г. Исы (1502 г.х.), когда я, собирая материал, посещал Душанду, они уже полностью оплели входную арку.
31 января 2067 г. Исы (16 зуль-када 1489 г.х) Анзурат Фархо, на тот момент глава благотворительного фонда "Саломати", произнесла в эфире ТВ-канала "Труба Согда" следующие слова: "Она просто не мыслила себя… (плачет) без работы и вне работы… Она сожгла себя. Эти таблетки, которые Смешон разрешил для ответственных, осторожных людей, которые думают и о семье, и о себе — наверное, это и современно, и либерально, и они спасают сколько-то жизней на дорогах, пилотов, операторов разной сложной машинерии — но теперь я могу это сказать, не оспаривая авторитет первых лиц государства: не рак, не рак, который в наше благословенное время лечится в 99% случаев, а эти таблетки мою золовку, да благословит ее Аллах и обнимет, они ее просто убили"[SRC-26; наш транскрипт без редактирования]. Очевидно, что этот момент публичной слабости с дополнительными скандальными обертонами мог быть допущен на ТВ только спланированно ради эффекта "социальной рекламы" — но сама исповедь Фархо, по просмотре записи, представляется нам аутентичным выражением ее чувств.
Все дети Фарзоны от спасенного ей гарема афганских культурных работников[SRC-27] являются уважаемыми людьми республики.
Именем Фарзоны названы HD 219290 "Фарзона" — видимая невооруженным глазом белая звезда главной последовательности в созвездии Андромеды[REF-10] — и колония Согда и Хорезма на астероиде (324) Бамберга (решение Совета автономного внеземного поселения — мустамлики милли[SRC-29]).
Почитание Фарзоны во святых некоторыми исмаилитами-бадахшани "составляет последнее неразрешенное доктринальное расхождение между памирской общиной и Международным Конгрессом"[SRC-30].
ИСТОЧНИКИ
I. Первичные источники (SRC)
1. "Белый виноград". Национальная библиотека Согда и Хорезма. Ф. 34134, оп. 1. №1
2. Конституция Согда и Хорезма. — Худжанд: Нашриёти милли, 2076
3. Эмир Смешон Имманули. Со скамейки запасных. — Худжанд: Нашриёти милли, 2034
4. История этого мира (еженедельная передача). Интервью с министром обороны Фарзоной Имманули. — Телеканал "Худжанд". 22 сентября 2038 г. 19:30 (UTC+5)
5. Душандинский военный трибунал. Материалы. т. 1 — Худжанд: Нашриёти милли, 2030
6. "Я уже собиралась идти домой". Интервью с Айей Абдель Фаттах аль-Сиси. — "Свет Каира" (еженедельное издание). №11/2027 г.
7. Заключение экспертизы по делу образца №2044-7621. Национальная библиотека Согда и Хорезма. Ф. 34134, оп. 1. №5
8. Указ №2029-205 "Об упорядочении оборота сильнодействующих ненаркотических ноотропных и стимулирующих средств и препаратов". — president.sq/acts/2029/205
9. Фарзона Имманули. Я там была. — Худжанд: Нашриёти милли — 2041
10. Муфтий Таджикистана отреагировал на жалобы женщин (видео). — Радио "Свобода". 13 июня 2018 г.
11. Орзу Исоев о самоцензуре в Y…T… и о с… в поэзии. — Подкаст "Новые медиа". Вып. 2. — 24 ноября 2020 г.
12. Ровшан и Джамшут наносят ответный удар. — Таджикфильм (производство), Amazon Digital Publishers (Central Asia). 2031 (сезон 1), 2037 (переиздание и сезон 2). DVD, stream
13. "Я не думал, что попаду в рассказы отца". Интервью с лейтенантом Рустамом Джашмани. Серия "Пережившие и победившие". — Душанда: Воениздат — 2026
14. Махмуд Тавфик. Исходя из совокупности имеющейся информации. — Новая Александрия: Птолемей, 2059 (в журн. вар.: "Позывной — Рамфис, пароль — глаз Гора")
15. florient.ku/archive/1466/3/11/176415.htm
16. Goldberg S., Jr. Speaking American at the Heart of the World. — Washington, D.C.: Now I Have Time for Writing Books Press, 2050
17. Leila al-Himsi. Women of Iran Then and Now. — AWID, 2054
18. Телеканал "Худжанд". Прямое включение. 24 мая 2058 г. 17:12 (UTC+5)
19. Нежелательные международные отношения, наша борьба с ними и их борьба против нас. Оф. публ. Министерства информации ЕАР. №15 — Новая Александрия, 1 июля 2048 г. Исы
20. Arab Republic of Egypt Armed Forces Information Bulletin (in English). — New Alexandria: Central Command Press. Номера с №126/2074 по №173/2076 (все материалы по метке "IRC: Iran")
21. Ozoda & Zulaikho. Leili — Ozoda Official, 2021
22. Кровь городов в сердце дождя. Регулярная армия и партизанский отряд в индустриальном ландшафте. Учебное пособие. Под ред. Фарзоны Имманули. — Ташкент: изд-во ТВОКУ. Для учебного пользования — 2048
23. Ген. Умед Сахипзода, ген. Холдар Амирханов. Как составлялась "Кровь"? — "На страже Сердца мира". Ежегодное молодежное издание Объединенных сил ОПКО (таджикская редакция). 2053 г.
24. "Мы не программировали ей такой режим, она как-то сама". Интервью с главным врачом ЦВГ Согда и Хорезма Темуром Ибрагимовым. — "Худжанди". №90/2057 г.
25. Эмир Пижон Смешон. Синдром импостора. — Худжанд: Нашриёти милли — 2075
26. "Саволхо" ("Вопросы"). — Телеканал "Труба Согда". 31 января 2067 г. 15:34 (UTC+5)
27. "Для наших родителей это была психологическая реабилитация". Интервью с Сухробом Хасаном Али, тренером Национальной сборной команды Согда и Хорезма по кайтсерфингу. — "Согдийский спорт". №11/2063
28. Орзу Исо. Объединение полезно для счастья Согда и Хорезма. — "Чавонон". №6/2044 (iso.sq/21425/x — развернутая версия в личном блоге)
29. The Starchive. Official communications of extra-terrestrial human colonies. — Transmission ID 2078-10-324-5-SQ#FARZANEH
30. The Joint International Nizari Congress Statement of Faith. Ed. 16385. — AKF, 2079
II. Экспертиза, критика, анализ и комментарии (XAC)
1. Навзод Машхади. Мы легли на дно, мы зажгли огни. Центральная Азия в период кризиса международных отношений 2043 — 2044 гг. — Худжанд: Махфи, 2053
2. "И дар, и исполнение обещаний". Интервью с алимом Мурадом Муфави — "Джума-Гиза". №25/2025 г.
3. Валид аз-Загреби. Год без неба: развязка. Новые документы. — Хайфа: Историко-гуманитарное издательство ун-та Хайфы, 2072
4. Год Фатиха: что мы знаем сегодня. Сборник. — Александрия: Изд-во кафедры истории Александрийского ун-та (популярная серия), 2074
5. hif.centrasia/117/28016#51
6. Адаб аль-Мерсини. Иран и ираносфера в 2040-е гг. Исы. — Эр-Рияд: Хайят, 2077
7. hif.centrasia/117/28052 (вся тема)
8. Хубаб аз-Загрызи. "Корпус стражей" и международные отношения на Ближнем Востоке в 1980 — 2044 гг. — Багдад: Дав, 2075
9. Foltz, Richard. A History of the Tajiks: Iranians of the East. — I.B. Tauris, 2019
10. Abe Hu, Kellinger J. Now or Never. Lessons of the Great Leap Forward. — Harvard: 2058
11. George Y., Wright N. Bombs Aweigh. Egyptian Air Force in 2044. — Penguin PG, 2063
12. Вера и религия в Центральной Азии. Сб. под ред. М.Ф. Жарылкасыновой и Б.А. Шальвер. Совместный проект СПЧ ООН и "Радио Свобода — Казахстан". — Алматы: ОГИ, 2075
13. aryana.poetry/sandbox/found/sad.gft/981725?nohup#content
14. General Brown J., Jr. (US Army, Retired). After the Aftermath. The International Relations Crisis of 2043—2044 and Its Impact on the Art of War. Ed. 2 — ISW: 2074
15. Weissman E., Dr. The Song of the Lily-White Grapes. / Insights in Psychology. №17/2077
16. Juis A., Prof. Enfants des 'etoiles. — Psychologie Francaise. Vol. 160. Iss. 2
17. Джамшид Ахмади. Некоторые соображения к вопросу об авторстве венка сонетов "Белый виноград". — Багдад: "Вопросы истории". №2/2079
III. Литературные параллели (ART)
1. Коран. Сура аль-Араф (7) — "Преграды" (любое издание)
2. Фольклор семиреченских казаков. М. Багизбаева. Ч. 2. — Алма-Ата, 1979
3. Демьян Бедный. Наследье гениев былого (собр. соч.). Мемориальное издание к 100-летию реабилитации. — Салоники: Правда, 2056
4. John Milton. Paradise Lost. A poem written in ten books. — London: Samuel Simmons, 1667
5. Edmond Hamilton. The Star Kings. — Frederick Fell Publishers, 1949
6. А. Ахматова. Собр. соч. Под ред. и с прим. Кс. Букши — СПб.: Booksha, 2054
7. C.S. Lewis. The Lion, the Witch and the Wardrobe. — London: Geoffrey Bles, 1950
8. Zahiru'd-din Muhammad Babur, Annette Suzannah Beveridge (tr.)."Memoirs of Babur". — London: Luzac & Co, 1922
9. Eвгений Федоров. 30 лет тишины / Tequilajazzz. 150 миллиардов шагов. — М.: Feelee Records, 1999
10. В.С. Высоцкий. Братские могилы. — "Новые фильмы". №2 за 1967 г.
11. Ray Bradbury. A Sound of Thunder. — Collier's, June 28, 1952
12. C.S. Lewis. Till We Have Faces: A Myth Retold. — London: Geoffrey Bles, 1956
13. О. Болдырев. Зенитный Блюз / Сарма. Ветер Империи — М.: Самиздат, 2005
14. Танах. Свиток Эстер, он же: Ветхий Завет. Книга Есфири (любой перевод)
IV. Справочники, теоретические и методические пособия (REF)
1. William Baer. Writing Metrical Poetry: Contemporary Lessons for Mastering Traditional Forms — Writer's Digest Books, 2006; (2nd edition) Measure Press Inc., 2015
2. Прозорова Э.А. Километр и тысяча смыслов. — М.: РГГУ, 2031
3. Имплозова В.М. История русского женского стиха. — М.: РГГУ, 2049
4. OIV Descriptor list for grape varieties and Vitis species (3e). — Paris: 2028
5. Cinar O., Tork B. Wedding Customs of Central Asia. — University of Iowa Press, 2073
6. Guiterrez A.B. Urban Customs and Rituals in the Eastern Bloc. — Yale, 2050
7. Кабинет-музей Айи аль-Сиси в Новой Александрии. Каталог сезона 1499 A.H.
8. Коран. Сура ан-Ниса (4) — "Жены" (любое точное издание; Саблуков пропускает аяты, в т.ч. нужный)
9. Fellowman K.F., Wizard J.B., et al. In Plain Sight, In Plain Mind. — Scientific American. №10/2072
10. Bulletin of the IAU Working Group on Star Names. Ed. 12 — IAU, 2064
По мат. монографии: "Год мести. Центрально-азиатская перспектива. Хорасан и Мавераннахр" (раб. назв.).
Тематическая классификация 410-2 "Современная история уммы".
Источники финансирования: Фонд Мурада Муфави (in memoriam). Заявка на грант №21489 от 4 мухаррама 1502 A.H. (8 ноября 2078 г. Исы); одобрена 17 сафара 1502 A.H (21 декабря 2078 г. Исы). Отчет о расходовании средств см. в Приложении 2.
Опубликовано в: сб. материалов конференции "Тегеранский кризис: к тридцатипятилетию" (2079 г. Исы, 1503 A.H.). Изд-во кафедры истории Александрийского университета.
Ограничения: запрет хранения и распространения (только стихотворный текст) на территории Эмирата Афганистан (наст. вр.); запрет распространения (стихотворный текст и любые комментарии) на территории Согда и Хорезма (отменен в 2070 г. Исы, но соблюдается неформально); классификация Мининфа 001-2 ("легально в отсутствие злого умысла"; уведомительный порядок для академических изданий, без уведомления под рейтингом 18+). Автономные внеземные поселения: согласно законодательству метрополий. Непроясненный правовой статус (рекомендуются меры аппаратной и постквантовой защиты) в Хорасане, Пакистане, Белгородском конкордате, КНР и КНДР.
Белый виноград. Поддельное письмо
© Copyright: Lxe, 2023
Свидетельство о публикации №123030800577
Свидетельство о публикации №123030800577
Рецензии