Выжить здесь, чтобы выжить там

1.

По общаге дурной ходит запах тугой
Табака и газет, и невымытых ног.
И за каждой стеной – есть чужой уголок
И сосед, словно мумия в свитке порток…
Да на каждое «здрасте» - молчанье и вой.
Лишь вода, нарушая могильный покой,
Закипает, грохочет и бьётся в висок…
А в тарелке скучает батона кусок
И сосисочный дух, и чесночный ещё,
Вперемешку с вчерашним свекольным борщом.

2.

Ты читаешь вчерашнюю прессу взапой,
И всё это, что рядом ночует с тобой –
Так до боли покойно и где-то смешно,
И, конечно, скулить об унынье грешно,
Когда ноги твоих сыновей за межой
Топчут раны земли ни твоей, ни чужой.
И сосед, что беззубо бормочет про дождь
Уже, вроде, не так пробивает на дрожь.
Даже рыжие черти – в углу прусаки
Будто ближе, хотя, всё равно, чужаки.
- Слышь, Иваныч, а утром в Донецке прилёт!
- Что за гадина снова живучая прёт!
- Да, - ответишь и культю почешешь руки/
За меня  погибают опять мужики/

3.

Ты к общаге вонючей привык, как броня.
Здесь не чувствуешь смены ни ночи, ни дня.
Посему и окоп, и блиндаж – всё ночлег,
Словно в старой общаге, но всё ж человек.....
И на скорую руку военник берёшь,
За подъездным окопом предательский дождь:
- Вот, зараза!  Да пофиг, - чуть тронет рассвет
Ты в трамвае, читая военный билет,
Снова там, где ещё не белеет висок,
Где комбат называл тебя добрым «сынок».
/Я иду, мужики, помогу, чем могу/
И под ложечкой, словно смакуя нугу,
Что-то жжёт, наизнанку нутро достаёт
/Моё время теперь для войны настаёт/.

4.

И тогда, словно смысл приходит иной –
Ты теперь из общаги вернулся живой,
Еле выжил в утробе кухонной тоски,
Вдруг срываешь  помойки тугие тиски,
Дабы мёртвым не просто на паперти быть,
А на бойне за Правду российскую жить.
/И так, значит, ребятушки выпало мне
Возродиться из скарба на этой войне/

5.

Так общага проводит тебя в добрый путь:
- Возвращайся живым, проживём как-нибудь…


март, 23-го