Торжество Православия

Вчера, в Храме стал свидетелем необыкновенной истории. Она отчасти очень личная, так как касалась конкретных людей, но одновременно ее можно связать и с сутью вчерашнего праздника - Торжеством Православия.
Несколько лет назад, нашего духовного отца перевели в крохотный Храм в честь Казанской иконы Божией Матери, в Звенигороде. Храм не был уютным и скорее походил на место временного пристанища, так он был не обжит и не приспособлен к духовной жизни. Настоящей приходской, духовной жизни. Однако, не место красит человека, а человек, с Божьей помощью, украшает и освящает любое пространство. Так произошло и в этом случае. Мало-помалу Храм стал приобретать черты дома – теплого, родного и уютного. Конечно это не главные черты Храма и не в этом суть, но именно они важное следствие этой сути. Когда есть главное – Любовь, прирастает и второстепенное – мед любви, скапливаемый по крупицам, не заметен сразу, но крайне целебен и вполне ощутим с течением времени. Про такие Храма говорят – намоленное место.

Начинался этот этап с остатка прихода прошлого настоятеля и группы верных чад, которые сопровождают отца во всех местах его служения. Места было так мало, что и этого костяка хватало, чтобы наполнить помещение почти битком, по воскресным дням и праздникам. Вместе с тем, начали появляться и совсем новые персонажи, которых ни к первой, ни ко второй группе отнести нельзя – новые люди, как я их определяю. Каким чудесным ветром и по какой причине кого из них принесло в Храм мне конечно не ведомо, но об одном из таких новых людей, мне хочется рассказать отдельно.

Если пытаться по внешнему облику определить человека, то этого я бы смело отнес к категории горцев. Не знаю почему я так решил, но именно такое впечатление он во мне породил. Молодой, но уже лысоватый, с черной, густой щетиной, среднего роста и всегда опрятный, он вызывал и симпатию, и опаску одновременно. Его с легкостью можно было бы представить владельцем небольшого бизнеса или, не дай Бог даже авторитетным бандитом или на худой конец, членом какой-то кавказской диаспоры, со своей разветвленной сетью представителей и смотрящих. В общем сказать, что он вызывал доверие – нет, абсолютно. Более того, он был бы последним, к кому бы я обратился с вопросом или просьбой. Даже не понимаю почему, но чувствовал так. А еще он очень необычно смеялся – как-то раскатисто-громко, не сдержанно и абсолютно не деликатно, но так искренне! Так просто и откровенно, что уже в следующую секунду ты улыбался тоже. Его смех венчал всю его противоречивую внешность своими раскатами.

И вот этот, необыкновенный человек, стал приходить в Храм. Чаще и чаще, и почти каждое воскресенье, и по праздникам даже. Стоял он всегда очень ровно, как свечка, почти не двигаясь и с абсолютно офицерской выправкой. Не могу сейчас отметить по какой причине, но я видел его в толпе. Не нарочно и не преследуя такой цели, но это было и есть так – он выделялся. И мне почему-то было радостно его видеть. Чужая душа тайна и никогда невозможно понять, что/кто человека приводит в Храм, а что не пускает его туда. Наверное, еще и по этой причине, сердце радовалось такому прикипанию человека. Не случайному, не вдруг и наобум, а как-то искренне, по-детски – раз и на всегда. Это сложно выразить словами, но такие перемены заставляют трепетать перед ними. Это как чудо, увиденное воочию. Ты просто восхищенный свидетель. Как-будто со страниц Евангелия ты наблюдаешь Андрея Первозванного, который по первому зову Христа, оставил все и пошел за Ним. Все это понимание и осознание приходило не сразу, но по какой-то причине расцвело в прошедшее воскресенье.

Дело в том, что батюшку нашего снова перевели, снова в маленький и необустроенный Храм, теперь Петра и Павла. Снова этот холод не уюта и не обустроенности. Это уже не пугает. Ты знаешь, что все будет. Не сразу, но непременно случиться и все же тебе еще непривычно в новом месте. И вот, на первой неделе поста, когда пост еще не труд, а скорее долгожданная встреча, мы собрались на Литургию в новом храме. Новый человек, имя которого я к своему стыду до сих пор не знаю, немного задержался и не успел исповедоваться до службы. Стоял он снова ровно и тихо. Не привлекая внимания, как не привлекает внимания колонна, несущая тяжесть конструкции и одновременно являясь украшением церковного собрания. Служба шла своим чередом, приближаясь к Причастию. Перед самым выносом Чаши, батюшка выглянул из Алтаря, оглядел прихожан, убеждаясь, что все, кто желает подойти к Чаше исповедались и могут это сделать беспрепятственно. Увидев нового человека, он вышел. О чем-то его спросил, глядя прямо в глаза. Потом положил руку ему на голову и ласково-ласково, по отечески положил ее на свое левое плечо, как бы обнимая его. И тут снова раздался этот странный смех. Нелепый, неряшливый, грубый даже и громкий еще такой. Он как гром облетел Храм, заставив многих оглянуться и даже вздрогнуть. Во мне же, как будто солнце от этого смеха взошло! Невозможно было понять в тот момент, чему я так рад. Этой отеческой теплоте, этому детскому доверию, с которым он положил голову на отцовское плечо, этому искрящемуся кристальной чистотой смеху – понятия не имею чему я стал так рад, но сердце мое было переполнено любовью и теплотой. И как он отплывал от батюшки… Не отходил, он отплывал, боясь расплескать эту радость. Уверен в нем она была велика. Каким светом были наполнены его глаза. Как эта, грубая на первый взгляд натура «вдруг» стала олицетворением сыновьей любви и нежности, и какой должно быть стоит труд за таким перерождением, в нового Человека…

Дальше было причастие. Круговорот дел и хлопот, увлекли за собой, отвлекая от пережитого наносной пылью. Однако, чудо, на то и чудо – оно меняет человека раз и на всегда. Вот и я изменился. Глубоко ли, надолго ли – не знаю, но изменился точно. Торжество Православия свершилось снова. Торжество Православия - торжество Любви!

Аминь