БОрис- не Джонсон фамилия Демократия

          Свобода слова-демократия.  Демократии не может быть в нищей стране.
                Право на защиту- правоохранители РФ,  мы в Гавани  родной.


           Правоохранитель


     Не растрёпан и не рыж,
     Не летал , поди, в Париж.
     Он не с Англии, не Джонсон,
     А на внешность поглядишь...
Борис выглянул в окошко:
Никого как будто нет.
-Посижу ещё немножко,
И не выдам свой секрет.
     И поеду, и помчусь я
     В этот славный свой отдел.
     Там исправно и тружуся,
     Мастер я заплечных дел.
Одного там мы ломали:
-Будь Шурупчик ты, как все!
Лычки, звёздочки, медали,
Жить в нейтральной полосе?
    - Что  вы, я не так воспитан,
     Уж отделаю -мастак.
     Организм мой злом пропитан,
     К нам попался, жди кулак.
И они сказали другу:
-Плохо кончишь!  Помогли?...
Серб, как я, ходил по кругу,
Это тем на раз, два, три.
     Злилась Ева Меркачёва:
      -Как же шваброй!  СПЧ.
     Всюду всё так обречённо,
     В анус-игры палачей.
Ах , эсесовское рыло
Нависает над страной.
-Ты чего бузишь, кобыла!
Разберёмся и с тобой.
     И навалимся нахрапом,
     Всей командой мы на раз.
     Заправляют нам арапа,
     Кто по счёту, чей заказ?


     Ту вон раз и завалили,
     Всех, кто против- на убой.
     Эту так в отделе били,
     Как война, смертельный бой.
Не подумаешь, ведь дома,
Не чужая ведь страна.
От побоев снова кома,
ОПЕРАЦИЙ БЫЛО, сна...
Как же это всем знакомо!

Баб в живот, башку дубиной,
Шли на митинг.- Марш домой!
Площадь Сахарова, тина,
На Болотной мостовой.
     БОрис наш не Джонсон этот,
     Шура было звать его.
     Он Сергеич, как поэта,
     Вобщем, люди, каково!
Александр Сергеич знатен,
Честь поэта уронить.
Кум своим и многим батя,
Он рождён, чтобы избить.
     Честь мундира опозорить,
     Говорит у дома мне:
     -Пишешь,20 лет в психушке?
     Вот позор большой стране.
Мент:  соседи закопают,
Значит правильный расклад.
Так полиция спасает,
А туда один обрат.
     Там же было, в кабинете
     Оказались мы втроём.
     И на ключ при Украине,
     Я :  Давайте запоём!
Юрка, Вовка, пела  им
Я " Прекрасное  далёко".
Тем ребятам молодым
И беседа уж глубокой.
    Юрка пел про Севастополь,
    Я ребятам: Дружбаны!
    А они  мне: Заходите ,
    Мы  в те песни влюблены.
Мымриков-начальник строгий:,
-Вот визитка, телефон.
Если что, накроем банду
И применим мы закон.
    Сколько можно издеваться,
    Заводили и дела.
    Тех в дому увещевали,
    Но Россия вот пришла...
...И другие молодые,
Этих два молокососа.
-Да она в психушке вечно!
А проверить? Нет вопросов.
    Есть досье и  трудовая,
    И по ней увидишь всё.
    Но для них борец-больная,
    Гнут который год своё.
И того: Он тоже с  дурью!
Про соседей точно так.
Под копирку  самодуры,
Все сценарии-гулаг.
    Говорю ему при людях:
    -Во Владимирский централ!
    С ним помощница, вот чудо,
    Сел в машину-поскакал.
Кто дружок-то, этот Йозеф,
Этот Менгеле, нечай.
Так отделывают-проза,
А потом смеются, чай.
    Шуру БОриса убрали,
    Чуть не грохнул мужика.
    Там все те же ,все печали,
    Неизменна суть пока.
Полицейская держава,
Вот за что отцы  на смерть.
Автозак и ворон ржавый,
Мордой  в пол, лежать, не сметь!
    Отвечает мне транда:
    -Знаешь, где Караганда?
    И черно так в Ялте нашей,
    Шварценеггер- вот беда.
Клевета, угрозы-судьи,
Ничего не отмолить.
Против люда тех орудий,
Мне в Париже надо жить.
     Я в Вермонт сегодня ночью,
     Хоть вечерней, хоть кобылой.
     Огородами  средь кочек,
     Подсылали этих, было.
Сгинуть в зверском их болоте,
А в судах те коротковы.
Неизменно на работе,
День и ночь куют оковы.
     А общак, ах, подполковник,
     Их Захарченко, все слиты?
     Шайки, шайки-словно в бане,
     По Задорнову- трембита.
Ничего не изменить,
Нам не пить, не есть, не жить.
Только тихо на луну
По ночам, как прежде, выть.
    Жизни в гавани родной,
    Хочешь пой, а хочешь вой.