В традициях российского лубка

В традициях российского лубка,
на ярмарке с лоскутным балаганом.
Мораль? Проста. Печаль? Не глубока.
Про двух подруг девицы Надиванне.

           Надиванне Лежахина - дочь венецианского торговца бижутерией на Смоленском рынке.
Однажды прочла "охи, ахи и вот те на!"  в сюжете лубочной книжонки,
найденной в огромной отцовской корзинке.
"Какая безумная страсть!", -
подумала вдруг Надиванне,
оделась и собралась к соседке -
подружке, Чумичкиной Гране.
Чумичкина Граня -
жила на углу Ломовой и Продольной.
Местечко, скажу вам, что надо.
Слыла девицей смешливой и вольной,
подруге всегда была рада.
И вот,
после чая с калачами
и игры в костяные пятнашки,
о страстях, что творятся ночами,
прочитали втроём (к ним ещё заходила монашка).
Монашка звалась просто -  Ксения,
по-гречески значит, чужая.
Пришла от сего в умиление,
ни словом не возражая.
Сказала, что грех  - очень нужная вещь:
чтоб было всегда о чём каяться.
Вот съеден ей в пятницу лещ,
теперь животом после мается.
А Граня, то бишь Аграфена
(по-гречески,  дикая лошадь)
сказала всех после, потом,
что дом её в разные стены
выходит на волю углом.
И в окна, глядя по Продольной,
видала, как кучер везёт
девицу к дороге окольной,
а рядом с ней ухарь, и врёт.
Да так, что слыхать за версту,
готов, мол, склониться к кресту,
и рядом стоять у креста -
такая её красота.
Под утро плетётся домой
девица та
по Ломовой,
и видно в другое окно:
ей тошно, обидно, хмельно.
Послушала их Надиванне,
сказала, что некий гусар,
не видя препятствий в обмане,
купил у отца десять пар
серёжек, застёжек и бус,
щипцов, чтоб подкручивать ус,
и то, в чём вы видите грех,
приносит в торговле успех.
Тут Граня, играя с котом,
привязанным розовым бАнтом:
- Глядеть, де, под этим углом,
доход прибавляя от франтов,
То лучше не книжки читать,
икая вчерашним лещём,
а страсти - сидеть, сочинять,
чтоб их продавали потом
(доход - как с руки хиромантов).
И пусть их читают гусары
и парни в калашном ряду.
Да вот только жалко Тамару -
повесилась в прошлом году.
Тут Ксения вздрогнула даже:
- Тамара, то значит - смаковница.
Слыхала от храмовой стражи -
была содержанкой, любовницей
у статского в чине советника.
Заставил её незаметненько
к знахарке пойти, упредить,
чтоб ей байстрюка не родить.
Красива. Отец без гроша.
Пропала бессмертна душа.
- Нашла, Ксюша, ты, в чём всё злей.
Ты лучше себя пожалей, -
сказала в сердцах Аграфена.
Бездетность в залог барыша?
иль плата за страсти поблажки -
такой же печальный итог,
как доля черницы-монашки.
Вон Кузя! Он кот молодой,
мышатник и вор из чулана бесстыжий.
Котята по всей Ломовой
такие же: что ни котёнок, то рыжий.
И, девушки, вы мне поверьте,
что есть и кошачье бессмертие.
А девицы все - это мыши.
Но в страхе не весело жить.
Котов удалых и бесстыжих
возможно от скуки дразнить.
Быть мышкой смышлёной, задорной.
Котище в погоне - простак.
Когтём вспорет куль, где есть зёрна.
Сыр сронет с досОк под верстак.
Так можно до срока гоняться,
беспечно и весело жить,
в "котов" ни за что не влюбляться,
а только манить и дразнить.
Семью же, чтоб было всё честью,
с "котом" невозможно создать.
Тут надобен тип, чтоб без лести,
простак, чтоб - ни дать и ни взять.
Чтоб матушки воле покорный,
не смел распускать что бы рук,
короче, искать как дозорной,
а приз будет муж-подкаблук.
Вот ты, говоришь, Надиванне,-
товар продавать, то да сё,
Удачу ловить на обмане,
а счастье сплывёт карасём.
Что батюшка твой итальянец?
В каком, не припомнишь, колене?
Да дело не в этом. Засранец.
Всю жизнь, будто кот - на измене.
А мать ты наверно забыла?
Она так давно умерла.
И Ксюша -  чего намолила?
Как лошадь - грызёт удила.
Подруги со слов приуныли.
Ругают. И то, поделом.
Недаром окошки у Грани
Выходят на волю углом.