Игорь Белкин

ИГОРЬ БЕЛКИН (ХАНАДЕЕВ)
(род. в 1972 г.)

Бабушка, мой милый ангел,
Мой хранитель на века.
Ты в каком небесном ранге
Так незримо далека?
В керамическом овале
Образ твой и чист, и свят.
Там, куда тебя позвали,
Адресов не говорят.
Где теперь тебя искать мне?
Здесь ли следующий дом? -
Белый памятник из камня
Не сдаёт дома в наём.
Над могилкой месяц ранний -
Озаряет город Брест.
Вновь сочится старой раной
Нарукавный красный крест.
Под лихим огнём вставая,
Забывая боль и страх,
Воевала фронтовая
Медицинская сестра.
Выносила с поля боя:
"Братец, миленький, держись!"
Снились небо голубое
И бинты длиною в жизнь
И в одну шестую суши.
Спит душа...
Проснись, страна!

Ангелы поют всё глуше...
Всё морозней тишина...

ПРЯХИ

- Прялка-самопрялочка, скажи,
- Долго колесу ещё кружить?
Как в трудах нам превозмочь усталость?
Сколько нам сучить ещё осталось,
Слушать пересвист веретена
В синеоком океане льна?
Словно не живём, а из кудели
Тянем прядь. И сердцем оскудели.
И совсем осунулись лицом -
В неизвестность крутим колесо.

- Скоро вы отправитесь с причала. -
Самопрялка, скрипнув, отвечала, -
В синеоком океане льна
Под напевный свист веретена
Через горизонт с седьмого неба
Ясные лучи забросят невод -
Пробежит дорожка из белил,
И по ней помчатся корабли,
Воспаряя в вечные просторы,
Замыкая круг земных историй.
На катушке оборвётся нить,
Колесо откажется кружить.
И тогда попутный свежий ветер
Заберёт вас из прядильной клети.

- Прялка-самопрялочка, скажи
Долго нам потом сидеть в тиши?
Сколько нам из корабельных трюмов
За полями наблюдать угрюмо
И не слышать свист веретена
В синеоком океане льна?

Самопрялка тихо отвечала:
- Через год начнётся всё сначала,
Подойдёт коловращенья срок -
Свяжется на нитке узелок.
Где-то рядом из земного тлена      
Прорастут грядущих поколений
Всходы - для иных осенних жатв.
Эти всходы пряхи сторожат -
Те, которых из прядильной клети
Уносил на небо прежний ветер.

- Прялка-самопрялочка, прости.
С кораблями нам не по пути.
Не устали - просто показалось.
В теле много сил ещё осталось...
Как приятна песнь веретена
В синеоком океане льна!

***

Разрастается город - смыкает бетонную цепь.
Заковав небеса, стал безлик и высок он.
Потерялась душа, и на новом стеклянном лице
Гипнотично мерцают созвездия окон.

Этажи. Гаражи. Магазинов ночных стеллажи -
Леденцовая ширма трущобного рая.
Охраняют твоих миражей рубежи
Облака воронья. А орлы умирают.

Вязкий призрачный город, ты как паразит -
Подсадил на крючок и, баюкая, шепчешь: "Не больно..."
Омертвевшею плотью в твоих небоскрёбах сквозит.
Умирают орлы. Вороньё раскричалось довольно.

Под слоями бетона томятся родные луга.
Солитёрным токсином отравлены воды.
Раздаются всё шире подземной реки берега.
Размывает страну. Разъедает породу.

Вольный ветер, нужны тебе эти чертоги до звёзд? -
Ты же веешь над всем окоёмом без малого вечность...
Ты сметёшь всё на свете, и сгинет из каменных гнёзд
Воронья ненасытная нечисть!

Вспомни, Русь - ты святыми  корнями в земле
И зелёным побегом колышешь звезду на востоке.
Ты сама себе Солнце, и в волнах пшеничных полей
Твоя жизнь и твои золотые истоки.

Велика ты, Россия! Терпением благ твой народ.
Широтою души он подобен степному простору.
Он снискал себе веру, молясь у небесных ворот.
Так зачем на земле ему призрачный город?!..

***
Счастливого пути, родной, зелёный, скорый!
Под выцветшим гербом идёшь на перекрас.
Гудок, ещё гудок. И ветры вторят хором:
Приятных перемен! Удачи! В добрый час!

Пошёл на всех парах. Тебя тепло встречали:
«Подкрасим колоски — и высохнут к утру…»
Уютное депо увито кумачами:
«Живее всех живых…», «Даёшь ударный труд…»

…Не стало в октябре багряного наряда.
Упал последний стяг. Отвинчены гербы.
Ржавеет паровоз, собака воет рядом.
И нет уже труда, и жизни, и борьбы…

…Скелеты корпусов. Торчат наружу рёбра —
Опорные столбы не устают стареть.
Ушедшим временам вослед глядят недобро
Вожди бродячих стай — вельможи пустырей.

А глобус на гербе — как шар из пыльной лузы —
Достанут, подновят, когда наступит год
На тлеющих костях Советского Союза
Зажечь, очаровать и обдурить народ…