Перед тем, как тьма накрыла Ершалаим

Перед тем, как тьма накрыла Ершалаим,
Пёс завыл у прокураторова колена,
Разрушая возведённую словом стену,
За которой мы в растерянности стоим.

Он выходит к нам, и руки его чисты,
Он глядит вперёд, болезненно глаз прищурив,
Будто плод трудов оценивает Мичурин.
Прорезает, будто пламенный меч, листы,

Запинается, попав ногой в переплёт,
И встаёт над окоёмом великой тенью.
Ниспадая с плеч плащом, незаметно стелет
Тьма покров свой и распахивает вразлёт

Запредельность галактических рукавов,
Нависая липким гнозисом над рассудком.
Солнце меркнет. Останавливаются сутки.
Шаг, другой – и не останется никого...

Перед тем, как тонкий занавес оборвал
Выходящий призрак древнего бюрократа,
Я захлопнул том, и поверху клочья ваты
Уложил узором: галочка, и овал,

И зигзаг их перечёркивает замком.
В новой магии пока ещё нет канона,
А за ним стоят в готовности легионы,
Чтобы в бой вступить со смертным моим полком.

Позади меня расстроенные ряды,
Среди них, в толпе, сомнение, страх и жалость,
Много всякого к нам в панике набежало,
Распаляя тех, других обращая в льды.

Но чем выше зла величественная тень,
Тем увереннее мы выпрямляем спины.
И пока тела последние не остынут,
Не видать победы полной ему нигде.