Казачья ярмарка часть 1

  Уже вечерело. Медленно опускалось солнце, прячась за горизонт. Разогретая за день степь казалась бурым ворсистым ковром и, только приглядевшись, можно было заметить лёгкую сиреневую вуаль. Это среди бурых былинок бурьяна яркие, словно звездочки, затесались последние колоски уже отцветающего шалфея. Трава еще не засохла, просто стала жестче, готовясь принять  и удержать снег, чтоб по весне снова расцвести. Лёгкий суховей, затихающий к вечеру, медленно ворошил последние ковыльные стебли. Их волнообразная дрожь  действовала так успокаивающе на уставшее за день сердце. Дон медленно катил свои тяжелые воды вдоль покатого берега и пастельно-палевые тона степи постепенно скрывались в сгущающихся сумерках.
  С трудом умолкли собаки, одна за одной вторя своей подруге, потревоженной незваным гостем. Соседский рыжий кот, удобно устроившись калачиком на плетне, с интересом наблюдал за редкими прохожими. Опустела станица. Только редкие окошки светились неярким мягким светом. Бог знает, какие семейные тайны в них скрывались.
  Иван  любил это время, когда кончалась дневная суета и можно было спокойно покурить на завалинке. Вскоре подоспели другали - побратимы Семен с Корнеем, которые только и ждали, когда нежадный Иван поделится с ними редкостными папиросами. Сами-то они могли позволить себе только цыгарки из крепкого доморощенного табака. А у Ивана, вишь ты, настоящие папиросы, которыми его снабжал двоюродный браташ Николай, студент из Ростова, часто проводивший лето у родственников.
- « А, что, братва, айда завтра на ярманок. Говорят, бродячие артисты приедут. Аж из Таганрога! Вот забава-то! Повеселимся!» - сказал Корней.
В то время, при недавно вступившем на трон Николае Александровиче, труппа из Таганрога, балаганные штукари, эквилибристы и комедчики, а также подвижные зверинцы с заморскими животными были диковинкой в станице. Не каждый год наезжали такие гости на ярмарку, поэтому друзья не могли упустить удачу.
- « Хорошо бы, чтоб медведей привезли! Страсть люблю медведей! Вот где дух лесной. Так и кажется, щас заломает укротителя! Не зверь, лешак настоящий!
-« Так, договорились? Встретимся на ярманке!»
Наутро Иван поднялся пораньше. Мамаша вставала с первыми кочетами и не давала спуску горничной девке Аришке, поэтому свежие дымящиеся бурсаки и тёплая крынка молока были уже на столе.
Сегодня воскресенье. Родители еще не вернулись из церкви. Ивана пощадили, дали поспать подольше. Знали о его нелюбви к утренним воскресным походам. Батя, старый, видавший виды, не балованный жизнью, казак, очень истово относившийся к родовым традициям, любил младшего сына и нередко прощал его юношеские слабости. Поэтому, увидав, как крепко спит любимчик, не разрешил матери его будить.
- Пущай поспить, пострел! Успееться ишо! Будя с него!
Крепкий в плечах, ладно скроенный в отца коренастый Иван не спеша натянул пёструю ситцевую рубаху, которую мать купила ему в мануфактурной лавке у татарина Юсупа в прошлом месяце. Таких рубах ни у кого больше не было в станице. Юсуп слово давал!
Подпоясал неширокие шаровары кушаком.  Надел любимые сафьяновые сапоги из овечьей  шкуры, которыми очень гордился. Не раз он ловил завистливые взгляды соседских парней. Накинул светлый зипун. Схватил со стола горячий еще бурсак из кислого теста, обжаренный на сале, откусил и спешно запил его парным молоком. На ходу уже надел фуражку с синим суконным верхом и красным околышем. Из-под чёрного козырька залихватски торчал непослушный кучерявый тёмно-русый чуб.

  Октябрьское солнце светило ярко, но жара уже не давало. Ветерок дул слабый, еле тормоша ветви яблони,  росшей недалече и уже буйно желтеющей. Старый пёс Полкан радостно завилял всклокоченным хвостом.
 Споро Иван спустился с крыльца. Конюх Василич оседлал любимого Орлика.
- Давай, Василич! Скажи моим, что на ярманок уехал! К вечере буду! - и мягко ударив нагайкой скакуна по смоляному лоснящемуся крупу, лихо помчался навстречу приключениям.
  Очень живописна Богородичная ярмарка в октябре.
Станичники, хуторяне и жители ближайших поселений непременно старались побывать на этом мероприятии.
  Пораньше съезжались подводы, телеги гружёные товаром, предназначенным для продажи. Позже появлялись брички, арбы и иногда даже кареты, принадлежавшие местной и заезжей знати. У коновязи стояли раздувающие ноздри рысаки, только что оставленные наездниками.
  Однако большинство гостей приходили на ярмарку налегке. Туда-сюда сновала вездесущая молодежь. Прогуливались между торговыми рядами  дородные хозяйки с лукошками и корзинами для покупок. Стоял шумный гомон покупателей, гутаривших о нескончаемых покупках. Шел большой торг. Гоготали гуси, утки, кудахтали куры. Слышалось блеянье коз и овец, мычанье коров. Чувствовался размах во всём. И, пожалуй, ни один каприз не мог остаться здесь без удовлетворения. Чего уж говорить об изобилии собранных и разложенных горками овощей, фруктов различных корнеплодов, мешков с крупами, орехами, семечками, фасолью, горохом. Толстый довольный хохол в засаленном фартуке благодушно предлагал полногрудой фигуристой не старой казачке  большой шмат парной свинины и громко нахваливал её, дескать, утром еще хрюкала. Чуть поодаль высокий худосочный мужик крестьянского вида пытался сторговать подешевле гуся у щуплого казака в длинном зипуне.
Посетители и торговцы в ярких национальных одеждах придавали ярмарке своеобразный колорит. Вокруг царил невероятный гул, создаваемый шумящим народом, криками продавцов фруктов, сладостей, воды, игрушек и других товаров. Поодаль вращались карусели, обвешанные и разрисованные фантастическими украшениями. С восхищением смотрели, как кружатся на карусели под орган взрослые и дети. На отшибе разбросал канаты большой многоцветный расписной шатёр, его фалды слегка тормошил слабенький сквозной ветерок. Если в вашем кармане завалялась пара гривенников, можно целыми днями болтаться по ярмарке, беспечными и счастливыми. Стояла ярмарка целую неделю.
  Погода на удивление была тёплая, солнечная, явное осеннее вёдро. И конечно вся окружная детвора дежурила рядом со столь заманчивым заведением. У входа в шатер, разрисованный в невообразимо яркие краски клоун зазывно, чеканя каждое слово, выкрикивал приглашение на представление. Если верить ему, то гостей ждали сногсшибательные трюки акробатов, канатоходцев, жонглёров. Были обещана джигитовка на кавказских скакунах. Хотя, впрочем, можно ли этим удивить казаков, заправских наездников?  А, главное, что особенно могло привлечь внимание не очень взыскательной, мало привычной к цирковым представлениям публики, это были дрессированные верблюды, обезьяны, собачки и пара медведей.
И мечта Корнея увидеть собственными глазами настоящего лесного хозяина вполне могла исполниться.
  Друзья уже нашли друг друга и, не теряя времени на разглядывание рассыпавшейся по полю местной публики, поспешили за билетами, которые продавала толстая тётка в наспех сколоченном, оклеенном афишами ларьке. Купив три билета во второй ряд, сладкую вату и сельтерской воды юноши поспешили на представление, которое вот-вот должно было начаться.
Внутри царила суматоха, зрители спешно рассаживались по своим местам. Действие начиналось. Настала торжественная минута и воцарилась тишина. Заиграла бравурная музыка. Под громкие аплодисменты вышел шталмейстер, ведущий программу,  и объявил, что первым номером выступают эквилибристы на канате. Зрители застыли с одновременно перехваченным дыханьем. Мастерство гимнастов было просто поразительным. Под куполом в невероятных прыжках с шестом кувыркались две стройных как лани девушки и молодой парень в переливчатых костюмах. Затем удивляли своими талантами акробаты, гимнасты, жонглеры, вольтижировщики на лошадях.
  Два ковёрных клоуна в паузах между номерами неустанно смешили своими репризами разгорячённую публику и поливали арену фонтанами слёз. И не раз сидящие перед парнями на первом ряду две девчушки-хохотушки лет пятнадцати заливисто смеялись от их простеньких шуточек. Особенно весело было одной из них с длинной светлой косой необычного цвета сильно напоминающей только что скошенный маленький сноп спелой пшеницы. Смех ее, как цокот серебряных монет, был настолько заразительным, что ребятам волей-неволей еще больше  хотелось улыбаться уже не от нелепых шуточек, а вторя этому заразительному девичьему смеху. 
И, наконец, во втором отделении, последним номером должен быть аттракцион с бурыми медведями и дрессированными верблюдами. Объявили короткий антракт, чтобы подготовить арену. Друзья-приятели наконец-то дождались самого интересного и остались наблюдать за приготовлениями манежа. Появилось несколько бравых униформистов, готовящихся к выходу косолапых артистов. Они скатали прежний ковёр и постелили новый, голубой в синих разводах. Поставили высокие тумбы, выкатили разноцветные мячи и полые большие цилиндры. Публика заняла свои места и вскоре начался аттракцион.
  На арену вышел большой бурый мишка, подгоняемый хлыстом. Он вальяжно вышагивал  по барьеру, потом поднялся на задние лапы и побежал трусцой, подгоняемый дрессировщиком в ярко-красной парчовой рубахе и синих шароварах. Публика была в неописуемом восторге. После косолапый спрыгнул с барьера и под громкое гиканье и свист публики начал неуклюже кувыркаться на арене. Вдруг, поднявшись и развернувшись в сторону Ивановых друзей, застыл на мгновение, неотрывно глядя на сидящих в первом ряду. Затем резко рванул в их сторону. Публика обомлела! Некоторые зрители вскочили со своих мест и кинулись к выходу. Сидящих напротив приближающегося медведя девчонок охватила неописуемая паника. Одна резко отскочила в сторону, а другая с соломенной косой застыла на своём месте как вкопанная. Ледяной страх охватил ее нежную юную душу. Медведь неотрывно смотрел прямо ей в глаза. Передняя лапа была поднята вверх и длинные лезвия когтей блестели в лучах прожекторов пугающим стальным светом. В воздухе повисла гнетущая пустота. Накал эмоций достиг предельного напряжения. Вдруг девчушка почувствовала, как чьи-то крепкие руки подхватили ее подмышки и резко дернули вверх, подняв на второй ряд. Сидящие на противоположной стороне несколько строевых казаков в полной амуниции выхватывали из-за пояса пистолеты. Хотя, понимали, что стрелять было весьма опасно при таком скоплении народа. Поэтому никто из них на это не решился. Прозвучало несколько холостых выстрелов, произведенных охраной цирка, всегда готовой к неожиданностям в поведении дикого зверя. Бог знает, что в эти секунды произошло в огромной косматой медвежьей голове, но услышав окрик дрессировщика, произнесённый неумолимым зычным голосом и, почуяв резкий удар плетью, зверь вдруг обмяк, повернулся и, не дойдя до зрителей, покорно поплёлся к выходу за хозяином. Представление было сорвано, аттракцион закончился как-то блёкло и невыразительно. Выход верблюдов тоже был отменен.
  На манеж выскочили маленькие собачонки в живописных сарафанчиках и начали послушно выполнять различные кувырки под весёлые окрики молоденькой дрессировщицы, прыгать друг через друга, вертеться на одном месте на задних лапках. Публика потихоньку расслабилась и все вернулись на свои места, чтобы досмотреть собачьи выкрутасы.
  Цирковое действо подошло к концу. На арену под ритмы турецкого марша по очереди выходили все участники представления, чтобы попрощаться с благодарными зрителями, которые тоже поднялись с мест, отвечая громкими овациями. И только дрессировщик медведей не вывел своего провинившегося артиста отдать последний поклон публике.
  Побратимы выходили из цирка одними из последних. Парило как-то не по- осеннему. Ивану подумалось, не к дождю ли?
  У парадного входа их ожидали едва не пострадавшие подружки. Они скромно стояли в сторонке и чувствовали себя очень неловко от переполнявшего их волнения.
- Большое вам спасибо за то, что вы для меня сделали! - сказала девушка с соломенной косой.
  А потом быстро затараторила
-  Если бы не вы, он бы меня непременно съел! Я дюже испугалась, до сих пор внутри трясется всё! Господи, как же он страшён! Лапищи-то, лапищи – ровно вилы зубастые, а когти как оглобли!
Когда запал ее кончился, стало понятно, что она очень волнуется и эти слова приготовила заранее, чтоб не сплоховать. Подружка потупила глаза и что-то внимательно разглядывала у себя под ногами. Щёки у обоих рдели тихим румяным пламенем. Было видно, каких трудов стоило обоим решиться на такой шаг. Но гордость не позволила взять и так просто уйти, не поблагодарив спасителя. Ивану от такого наката стало не по себе. Он даже немного растерялся. Ребята стояли рядом и про себя посмеивались. Чтоб скрыть подступившее волнение, Иван, стараясь быть спокойным, бодро сказал:
- Да ладно, чего уж! Ерунда! Ну, медведь и медведь! Чего-то так испужались! Кто бы ему дал вас обидеть! Или казаков в цирке мало оказалось? Пущай только попробовал! Мы б его враз скрутили!-
Очень уж ему хотелось покрасоваться перед барышнями. Друзья одобрительно закивали головами.
- Да, да, конечно! Мы бы ему устроили, показали, где раки зимуют и кузькину мать заодно!
- А, хотите мы вас конфетами угостим? Пойдёмте в лавку. Там у татарина всякие сладости!
Можно карамельки или леденцы на палочке попробовать! И давайте познакомимся! Меня Иван зовут, а это Корней и Семен. А вас как кличут?
  Бедную, едва не пострадавшую девушку звали Капитолиной. Имя непривычное для уха, но так уж по святкам в церкви было дано ей это имя в честь мученицы Капитолины, после страшных пыток за преданность вере Христовой обезглавленной в 304 году. А домашние звали её по – казачьи Копой. Подружку же именовали Дашей. Они весело рассмеялись и согласились на заманчивое предложение.
Ярмарка по - прежнему гудела, как пчелиный рой. Вновь возникшая компания направилась в татарскую лавку за обещанным угощением.
- Ну, девчата, выбирайте себе лакомства, какие вам больше нравятся?
  Чего только не было на прилавке и на полках оборотистого Юсупа.  От царящего обилия сладостей просто рябило в глазах. Были здесь вазочки с пастилой, левашами из малины, смородины, черники, лесной земляники, сваренными с патокой, высушенными и скрученными в маленькие рулетики. Еще было множество видов пряников, самых разных пирожков, баранок. Стояли маленькие бочонки с различными видами мёда, обычного пчелиного и нардека, который делали из арбузов, реже из дыни, винограда. Из спелых арбузов выдалбливали ложками мякиш, который затем продавливали через сито. Полученный сироп сливали в чугунный котёл, ставили его в горн на открытом воздухе и кипятили до тех пор, пока не получался сироп похожий на мед. Стараясь угодить, Иван выбрал два леденца в форме петушка. Ни один народный праздник, ни одна ярмарка не обходились без продажи сладких леденцов на палочке. Готовили их кустарно, поэтому рецепты передавали по наследству от отца к сыну. А петушок потому, что оберег в виде петуха отгонял нечистые силы и защищал от всяческих напастей.               
- И еще, Юсуп, взвесь нам два фунта самой лучшей карамели. Вон той, в голубой обёртке, которая «Десерт» называется.
  В глазах юных девиц засветился неподдельный восторг. И было понятно, что такими лакомствами вряд ли кто-нибудь их раньше баловал.
  Идти по улице было как-то по-особенному легко и весело. Встречные прохожие сегодня все были в приподнятом праздником настроении и часто, встретив знакомцев, перекидывались шутливыми приветствиями. А знакомых у компании было много, поэтому дорога казалась бесконечной. Нужно было проводить новых юных подруг, как положено настоящим мужчинам. О случившемся в цирке происшествии уже никто больше не вспоминал. Ужасный случай теперь казался чем-то далёким и не настоящим. Девушки давно оттаяли и теперь только смеялись колким шуткам остроумных ребят. Корней очень любил корчить рожи, поэтому пытался изобразить тех, кого они повстречали за день. Особенно хорошо у него получился напуганный дрессировщик медведя, который из всех сил пытался показать, что у него всё под контролем и ничего серьёзного не произошло. Показал он и важного Юсупа, который со значимой медлительностью отвешивал карамельки. А карамельки и вправду были чудесны. Как он таяли во рту, когда долго держишь за щекой, она лопается и выливает на язычок нежную вишнёвую  начинку! Для подружек это и вправду была царская диковинка.
Так не спеша за разговорами, весёлая компания дошла до другого конца станицы, где и жили девчата. Не захотели подруги, чтоб парни проводили их до самого дома.
- Не надо, батя заругает! Он у меня жуть какой строгий! А маманя ему обязательно доложит! –
сказала Капитолина
 – Спасибочки, что проводили! Наши дома вон на той улице за овражком, теперь мы и сами дойдём!
- Ну, прощевайте, коли так! И больше никого не бойтесь! А ежели чего, так на помощь зовите! Не подведём!
- Ну, тогда покедова! Может, увидимся скоро! До встречи тогда! – и они быстро заспешили домой.
  Уже и смеркалось, день промелькнул так незаметно. Казалось, что только вышли из цирка, а вон он и вечер уже. Иван вспомнил, что сказал Василичу, что к ужину поспеет. Надо было, поэтому возвращаться на другую гору станицы, где были дома всех троих.
Вернулись уже быстро. Путь в обратную сторону, занял намного меньше времени. Возвратившись, надо было с друзьями прощаться. А так хотелось опять на завалинку, посидеть, погутарить. Обсудить день сегодняшний. Вроде день, как день, ничего такого, только какая-то заноза застряла в душе. К чему бы? Вероятно, васильковые глаза с глубокой поволокой уже поселились в сердце ничего не подозревающего Ивана.
«Капитолина, надо же необычно-то как!»
 Не стал Иван заморачиваться. Попрощавшись с побратимами, направился в свой курень. Завтра на учёбу.
               

               
                ПРОДОЛЖЕННИЕ СЛЕДУЕТ