Моей сестре Тане

Дари душе любые грёзы,
Но вспоминать не перестань,
Как бирюзовые берёзы
Бредут гурьбой на Березань
И как, застыв в изящной позе,
Позируя для Фаберже,
Зеленой Барышевки возле
Олень трубит на Трубеже.

Мы шли не поздно и не рано
Дорогой, что была пестра.
Итак, она звалась Татьяной,
Моя прекрасная сестра.
Глаза уставшего ребёнка
Любили мир, но я-то знал -
Что начинается на «онко»,
Имеет пагубный финал.

Она мне говорила: «Братку,
Та не журись, це не бiда!»
Мы шли на метеоплощадку,
На место сестрина труда.
Там жили куры в полудрёме
Среди приборов и химер,
И флюгер влился в анемометр,
И слился дождь в осадкомер.

Ей видеть Выборг забажалось
Над синевой студёных вод.
- Так приезжай! - Но оказалось,
Уже кончался тот завод.
Мелькнули дни неразличимы -
Хирурги, скорбные слова…
Как быстро ссыпались песчинки
Из колбы с надписью «Жива»!

Банален мир, банальны слёзы,
Обмылки слов, улыбки дев.
На Березань бредут березы,
Существенно осиротев.
Но этот звук нисходит свыше,
Как будто с ангельских орбит -
Прислушайся, и ты услышишь:
На Трубеже олень трубит.