В пятницу

В пятницу


Она прищурила от тающего удовольствия глаза, она гладит меня по голове, она запускает пальцы в мои волосы и, отпуская губу, прикушенную минутой раньше, уже не задыхаясь от погони за мной, достаточно окрепшим голосом произносит: — Милош, прояви уважение, ответь — почему мы не могли встретиться раньше? Лет на одиннадцать, например? Неужели тебе тогда ещё доставляло радость прыгать по чужим постелям, соблазнять толпы поклонниц, веками пропадать в их, вполне допускаю, изнывающих от влаги бёдрах, а позже бросать этих ненужных тебе женщин, а нередко — и убегать от их разъярённых мужей? Что за радость во всём этом? И почему — даже на какое-то вряд ли историческое мгновение — ты не мог подумать, что где-то во всём этом хаосе, в этом броуновском движении твоего вечного, но сомнительного, как по мне, возмужания живу я? Нет, не просто живу — если мы договорились признать меня кометой, то я должна непременно летать. И я — обрати внимание — летаю, парю в твоём, между прочим, небе, ко мне устремлены восхищённые взоры мужчин этой страдающей от чего только возможно планеты, куда-то убегающей от меня по мерцающей тропинке Млечного Пути. Эти несметные тысячи мужчин восхищаются мной, не ведая ни стыда, ни другого смущения, они тянут ко мне трясущиеся от вечной работы руки, они тычут в меня своими узловатыми негнущимися пальцами, они что-то кричат в мою сторону, они — земные мудрецы и простофили — зовут меня и жаждут моей ласки, и только ты из всех потомков Адама — как там пела некая певичка, которой до головного тремора нравилось, что все вокруг кличут её «примадонной»? — «такой холодный, как айсберг в океане»?
     — А разве мы уже встретились, моя Божидарка? Скажи, встретились? Ущипни меня, но не так сильно, как ты это делала четверть часа назад — мне всего лишь нужно поверить, что это всё — не сон, не сон, не сон. Ну хватит, хватит, не увлекайся — мне тоже бывает больно. Что мне сказать твоим ясным глазам? Владивосток не такой уж и большой город, чтобы два сербских сердца, отлучённые от родины, могли долгие годы ходить мимо друг друга сквозь ветра, в которые (увы — не Средиземное) море укутывает местные улочки. Если я и был когда-то таким, каким только что выпал из твоего рассказа, то теперь всё давно иначе: всем «верёвочкам» настал свой конец, а из всех приключений сегодня у меня есть только ты. И этого мне — ни много и ни мало. В самый раз.