Бумеранг мести. Повесть

«За прощеную вину и Бог не мучит»
             Ефрем
«Перед тем, как мстить, вырой две могилы».
             Конфуций 
«Месть подобна двухконечному мечу, протыкая обидчика, проткнешь и себя».
             Сенека.

Бумеранг мести.

Повесть.
 
Покойный князь Ленский Родион Ильич был древнего, знатного рода, и, конечно, все это богатство он не заработал, а досталось ему, как наследство. Дарина, которая долгое время была служанкой и любовницей князя, после его гибели по велению княгини Ольги управляла поместьем. Она знала все тайны семьи и тайники с сокровищем, о котором не догадывалась даже княгиня Ольга. Дарина флиртовала с отставным поручиком Веселовым Павлом, но в особняк его никогда не приглашала, во избежание пересудов. И однажды вечером, по настоянии поручика, перед встречей с ним, она открыла тайник за персидским ковром, взяла небольшой кожаный мешочек, пачку денег и шкатулку с камнями, всё завернув в саван положила в ридикюль и направилась к дому поручика Веселова. Холодный, таинственный блеск золота и драгоценных камней завораживал и сиял, очаровывая губительным колдовским светом Веселова, который на миг растерялся. – Боже мой, какая красота, - с восхищением произнёс он.

-Это богатство имеет силы ворожбы, Павел, - устало произнесла Дарина. Оно наложило заклятие на род князя, который пропал не оставив даже наследника и приворожило порчу на его семью.  - Успокойся, Дарина, это суеверие, пережиточное представление и, наконец, ты берешь то, что заслужила за долгие годы, работая служанкой, и оставь, пожалуйста, свои суждения, ведь ты убеждена в истинности своих намерений, выйти замуж за меня, не так ли? Мы не можем жить в их особняке, так как не ровен час, может вернуться княгиня.

Однажды на рассвете, когда начали таять утренние сумерки, ночной сторож осторожно постучал в дверь дома, где жил Веселов, зная о её местонахождение.

- Из города приехал гонец с сопровождающим, стоят у ворот и тебя желают увидеть по срочному делу, - извиняясь, тихо прошептал  сонный сторож.
- Приводите их сюда, узнаем, кто они и по какому делу спозаранку притащились из города, - спросонья зевая, велел сторожу Павел. Он достал из тумбочки револьвер, проверив заряд, положил в карман халата, держа руку на рукоятке. – Нет, ты Павел, лучше меня проводи до особняка, но так, чтоб тебя не видели. Здоровый незнакомец, с горцем с большими усами, сопровождающим его, молча протянул пакет, запечатанный сургучом и золотой перстень с красным сердоликом.

- Это от княгини, - вскрывая письмо, сообщила Дарина. - Княгиня сказала, что вы знаете её почерк и для достоверности передала этот перстень с обязательным возвратом, - грубым голосом проговорил гонец.
Дарина вскрыла письмо и повертев в руке перстень начала читать письмо. Княгиня Ольга просила прислать денег по указанному адресу в письме.

- Но здесь указан адрес не  в Сальянах, где она была, а в Тифлисе, мол, людям привозившим письмо вполне можно доверять, - с удивлением прошептала Дарина, смотря на Павла, которого она представила, как приказчика.

- Раз ты признала её почерк и перстень, значит, здесь подлога нет, - успокоил её Павел. Затем, обращаясь к горцам, просил их пока отведать кушанья и подождать их. Оставив с гостями сторожа, он с Дариной медленно направился в сторону кабинета князя.
Дарина аккуратно сложила деньги в плотную ткань, и завязала узлом крест- накрест шелковой бечёвкой и отдала усатому горцу.

- Ты прав, у нас нет никаких оснований им не верить, и будем надеяться, что она не в заложниках, - с досадой  в голосе прошептала Дарина. Но все же Дарина, охваченная беспокойством и, со свойственной ей смелостью обратилась к горцу с длинными усами.
- Она нас не извещала о том, что поедет в Тифлис, может, вам известна причина её переезда? – вдруг спросила Дарина.
- Нет, мы об этом ничего не знаем, только известно, что она сама хотела приехать, но в последний момент занемогла по причине беременности, - допивая свой чай, спокойно ответил усатый. Павел и Дарина, услышав оную новость, недоуменно переглянулись друг с другом. В это время второй пожилой горец, который сопровождал усатого, нахмурив брови, недоброжелательно осуждающее посмотрев на него, неодобрительно покачал головой - мол, лишнее болтаешь, а это ни к чему, но было уже поздно. Получив сверток с деньгами, горцы, поблагодарив за гостеприимство, поклонившись, вышли из дома. Уже на крыльце Дарина, опомнившись, растерянно, едва слышным голосом, сказала: пожалуйста, кланяетесь от нас княгине, у нас все хорошо. Горцы ей не ответили и в сопровождении сторожа направились в сторону ворот.

- Надо бы сторожа предупредить, чтобы тот  об этом разговоре никому  не проболтался, - озабоченно произнес Павел и пошёл на поиски сторожа. Новость о том, что княгиня Ольга беременна, ошеломила Дарину. Вот это да, сколько лет она жила с князем, ничего не получалось, а тут, вот тебе и сразу. А интересно, от кого, не от того ли гиганта - горца? Если так, тогда, почему она не в Сальянах, а в Тифлисе? Здесь не всё сходится, и, наверняка, произошли неординарные события, которые вынудили её покинуть Сальяны, или все очень просто, они уехали в Тифлис вместе. Он, этот горец, богатый человек, дворянин, горный князь, и он не позволил бы ей отправить посыльных в Арчыдан за деньгами. Может быть, они поссорились, и Ольга, будучи беременной, не стала возвращаться домой, да еще без мужа, ведь князь-то погиб недавно, и во избежание бабьих пересудов, зная, что её неизбежно осудят, вынуждена была обосноваться в Тифлисе. Это значит, она домой вернется не скоро, и им с Павлом как следует надо подумать о семейном благосостоянии и немедленно создать свой семейный небольшой капиталец, - имущество, собственность и скопить денежно - золотой запас для себя, ведь, не ровен час, и  сама она скоро забеременеет, а с возвращением княгини это делать будет затруднительно. Вот только как об этом деликатно, в мягкой форме, намекнуть Павлу, чтобы он понял и на нее не разгневался. И вообще, захочет ли он это.

- Ты пока посмотри содержимое этих ларцов и шкатулок - показывая на шкатулки и ларец, сказала она. Павел сначала было растерялся, а потом начал осматривать ларец, не зная как его открыть. Дарина показала маленькую кнопочку рядом с замком, которая легким щелчком открыла замок. Павел тут же, как завороженный приподнял крышку ларца и был потрясен разноцветным блеском и синим сиянием сапфира и топаза. Среди камней он увидел топазовый перстень, отделанной тонкой каймой из желтого яхонта. Каждая шкатулка тоже была полна отдельными видами камней.

- Это невероятно, что же мы с ними будем делать, это же целое состояние, ты хоть это понимаешь, Дарина? - растерянно, еще не в состоянии оторвать глаза от камней, испуганно, спросил Павел.
- Мои дети в нищете жить не будут, когда вернется Ольга, мы уедем в какой-нибудь большой город, купим красивый дом, отправим своих детей на учебу за границу и будем жить счастливо, не нуждаясь ни в чем, - улыбаясь, ответила Дарина. Поручик понял, что с ней спорить бесполезно и подумывал, где и как соорудить небольшой тайничок.

  Брошенная горцем-меликом, с которым она флиртовала долгое время, княгиня Ольга наконец-то из окраины Тифлиса решила добраться до центра. Подойдя к пожилому извозчику, попросила отвезти её в центр города и, как бы, между прочим, спросила, не знает ли тот, где сдаётся большой дом на постой с мебелью и удобствами. Пожилой извозчик, подумав, вспомнил, что недалеко от храма Метехи сдаётся особняк из нескольких комнат.

- Вы сразу туда и отвезите меня, - доброжелательно попросила княгиня. Особняк был двухэтажный старинной постройки, с колоннами и утопал в саду. Извозчик, остановив экипаж у ворот, спустился и подошёл к калитке и позвонил в колокольчик. К воротам подходила пожилая женщина и на ходу по-русски спросила.
- Чего изволите?
- Особняк сдается?- Вопросом на вопрос ответила княгиня Ольга.  Женщина изучающим взглядом обвела княгиню и ответила, что сдается, но только плата за наём дорогая. - Меня любая цена устраивает, - ответила княгиня, выходя из экипажа.
- Тогда я сейчас пришлю слугу, подождите. Извозчик поднёс её кофр к воротам, получив плату, уехал.
Княгиня Ольга пока не нуждалась в деньгах и позволяла себе излишнюю щедрость, не считалась расходами и была расточительна. Садовник и усатый горец, которых она отправляла за деньгами в Арчыдан к Дарине, привезли большую сумму денег и сами тоже были щедро вознаграждены ею. Кроме чтения, она подолгу гуляла в саду, любовалась достопримечательностями храма Метехи и часто ездила в больницу к акушеру для консультаций. Беременность её протекала пока спокойно, безболезненно и без особых осложнений. Конечно, она вполне могла обустроить свою личную жизнь, но предпочитала одиночество. Она вовсе не хотела возвращаться в свое поместье. Может быть, таким путем можно будет избежать злоехидных насмешек односельчан и, конечно, позора, она твердо знала, если забеременеет, то будет рожать назло ему. Назло ему? Сама не понимала, откуда  такая неприязнь, и когда в её душу вкралась, прямо скажем, эта ненависть и злоба, инфернальные муки инфернальной души женщины. Ведь именно идя на поводу злости, она позволила произойти тому, что произошло. В одно мгновение, похоронив свои светлые мечты, ведь безумно любила же, но тогда почему её любовь  превратилась в злобную месть, которая и разрушила её чувства? И ему пришлось бросить её. Может быть, это было лишь влечением, в котором она просто не разобралась и обманчиво приняла за любовь? Да, это игра разума, его шалости, которые часто противоречат чувствам и, порой, любовь бывает здесь ни при чём, и вряд ли она так обезумела от любви, что, испытывая сладострастие, пошла на поводу у похоти, отдаваясь этому красавцу-горцу, горному князьку Рауфу. Прав был уважаемый Достоевский: Разум — подлец, оправдает что угодно!Это тайна её души и вряд ли даже она сама когда-нибудь разгадает эту тайну.

Рядом с особняком, по соседству, небольшой дом арендовал молодой прапорщик из интендантской службы, который уже начинал на нее обращать внимание. Но она почти никуда не выходила, увеселительные места не посещала и, наверняка, на его ухаживания ответить не смогла бы. Была и другая известная причина, которой она никак не могла пренебрегать, так как её беременность уже была очень заметной, несмотря на надетое широкое платье, и ей приходилось стараться не посещать многолюдные места. Как-то однажды, тихим вечером, сидя в беседке в саду, у калитки услышала разговор садовника с незнакомцем. На ответы садовника, что хозяйка давно никого не принимают, незнакомец настойчиво просил сообщить ей о своем желании посетить её по неотложному делу. Садовник, поддаваясь уговорам, закрыл калитку. Но княгиня слушала песню, которая доносилась из соседних домов.

Песня неизвестной:

Может, придет время, и боль утихнет,
И нам долгожданный покой вернет,
Душа покоя просит, может, я устала,
В огне любви гореть перестала?
Зачем мне мир тусклый, мрачный,
Когда есть другой – желанный?
Пусть сердце от боли стонет,
И оно вдруг биться перестанет,
Дух предков из могил восстанет,
Пусть она меня снова обманет,
Все равно оставьте мне любовь,
Чтобы полюбить смогла, я вновь.
Вновь коварство плетет сети,
Вынуждает жить в этой напасти,
Опять молишь Бога тебя спасти.
А ты явись снова молитвой тайной,
В островке сердца любви томной,
Освободи меня от тяжелых оков,
Не смотря на рык лживых богов...


- Извольте подождать, сейчас же доложу,- и он направился в сторону беседки. Но княгиня уже шла навстречу, и у калитки увидела знакомого прапорщика с большим букетом роз.

- Мое почтение Вам, о, неизвестная владычица этого великолепного, не менее таинственного замка. Вы достигли полного умиротворения и находитесь в одиночестве, будто узница, и наверняка, добровольно отреклись и от всяких развлечений, жизненных удовольствий, впадая в аскетизм, - улыбнулся прапорщик и вежливо протянул букет Ольге. Она в упор разглядывала этого молодого человека, немного щеголеватого вида с рыжими усиками, оценивающе смотря на него.

- Благодарю Вас, превосходный букет, тем более, из одних роз, которые на востоке считаются царицей цветов благодаря своеобразному запаху, цвету и красоте, - взяв букет, ответила княгиня, приглашая гостя войти. В гостиной, куда его пригласила Ольга, прапорщик, отвесив поклон, галантно представился.

- Георгий Иванович Иевлев, прапорщик интендантской службы драгунского полка. Благодарю за доверие, что меня пригласили, вечерами жуть охватывает от скуки, а я не сторонник вакханалии, тем более, оргий, и приходится отсиживаться дома, предаваться чтению, - сказал он, довольный тем, что, наконец-то их знакомство состоялось.
- Меня зовут Ольга, и это не мой замок, я его просто арендую. Хотела бы заверить Вас, что я отнюдь не веду аскетический образ жизни. Ведь я общаюсь же с Вами и не стала нарушать общепринятые нормы приличия, ценностей и приняла Вас, а то, боюсь, что Вы меня назвали бы еще нигилисткой, - засмеявшись, произнесла Ольга, предлагая Георгию Ивановичу садиться.
- Вы хорошо говорите по-русски, однако Вас выдает какой-то странный диалект, но не местный, - садясь на турецкое канапе, поинтересовался прапорщик. Она открыла буфет и, не поворачиваясь, тихим голосом произнесла:
- Георгий, Вам что налить?
- Если не затруднит, немного коньяка, - быстро ответил он. Она принесла небольшой хрустальный графин с коньяком и одну рюмку и поставила на стол.
- Вам придется пить одному, по известной причине я компанию составить не могу, - сказала она, показывая на живот, - а что касается диалекта, то отец мой был грузин, из рода Чавчавадзе. Тогда давайте поговорим на фарси, на французском или, еще проще, на латинском языке, принадлежащем Древнему Риму и еще его называют католическим, выбирайте, - наливая коньяк и садясь напротив Георгия, невзначай, с улыбкой произнесла княгиня Ольга, которая решила скрыть свое происхождение. Георгий Иванович покраснел, и княгиня, увидев его замешательство, попыталась его успокоить.

- Не огорчайтесь, Георгий, и давайте, все оставим, как есть, право, от всей души я рада Вам и польщена, но нам пока не стоит вдаваться в подробности, касающиеся моей личной жизни. Не следует пытаться изведать тайну моей души и причины моего заточения, поверьте, это не интересно, и может навредить нашим отношениям, может быть, потом, когда-нибудь, идёт? - Помните:А душу можно ль рассказать? - спрашивал Мцыри - грустным молящим голосом произнесла Ольга.
- Конечно, если Вы не готовы, - пожимая плечами, ответил Георгий, - только одна просьба - не лишайте меня возможности увидеть Вас. Княгиня принесла несколько плиток шоколата.
- У меня найдется натуральный, из зёрен молотый кофей, если желаете, я могу приготовить его Вам, - сказала княгиня, не дожидаясь ответа, направилась на кухню.

Княгиня стала тяжело переносить беременность.

- Вы сегодня выглядите очень усталой и задумчивой, - сказал прапорщик, только что вернувшийся со службы, - случилось что-то неприятное, что могло повлиять на ваше настроение?
- Нет, Георгий, ничего не случилось, немного передохну, и будем ужинать. Просто сегодня случайно знакомых встретила и до сих пор нахожусь под впечатлением.
- Да, порой, образы, как отражения, остаются в памяти. Заставляя нас вспоминать пережитое. Надеюсь, у вас о прошлом не тяжёлые вспоминания?
- Пусть даже тяжелые,- ответила Ольга,- но я не намерена восстанавливать те события минувших дней в памяти, но есть образы и обстоятельства, которые невозможно забыть. Я вас прекрасно понимаю, Георгий, вам хочется узнать все, что касается меня, я же обещала вам, что полностью удовлетворю ваше любопытство, но в свое время. Подошла домработница, сообщила, что ужин готов, и стол накрыт в столовой. Она в своей комнате сняла новое платье, сшитое больше размером, так как старые платья по размерам в период беременности были тесноватыми. За ужином она сама налила Георгию в хрустальную рюмку коньяка и, накладывая ему в его блюдо, мясное рагу с овощами, вдруг спросила:

- Георгий, вас на службе могут отпустить дня на два?
- Конечно, для того, чтобы приводить в порядок личные дела, скажите, что мне следует делать, - сказал он, выпив рюмку коньяка.
- Я знаю, что по отношению ко мне вы раделец и постоянно радеете, стремясь заботиться обо мне, благодарю вас за это. У меня в селе Арчыдан есть огромное поместье с лесами, земельными угодьями, живность, одним словом, огромное хозяйство, и этим управляет моя служанка. Там мой особняк, где за всем смотрит она, мы с ней как подруги. Вы не могли бы отвезти ей мое письмо и привезти то, что она даст, чтобы добраться до села Арчыдан в легкой карете потребуется один день, и обратно также, если пожелаете ночевать, то оставайтесь. Вы можете это сделать? – спросила княгиня, продолжая ужинать.
- Да, Ольга, могу, завтра на службе пишу рапорт и послезавтра нанимаю извозчика и уезжаю, а там, как получится,- выпив еще рюмочку, ответил прапорщик, доедая свое рагу. - Ну, тогда я ваш должница, - довольно произнесла она.

Прапорщик Иевлев Георгий Иванович, успешно выполнив поручение Ольги, благополучно вернулся в Тифлис и сразу же поехал в особняк. Она была в гостиной и лежала на диване и при виде прапорщика хотела встать, но Георгий сделал рукой знак, мол, не стоит вставать, он зашел ненадолго, ему следует спешить на службу и поехать в одно из селений забрать провизию для полка, где он был интендантом.

- Ларец малахитовый в ридикюле, все в сохранности, в Арчыдане меня приняли добродушно, ваша служанка, прочитав письмо и увидев перстень с красным сердоликом, всё сделала, - положив ридикюль и перстень на стол, сказал он.
- Хорошо, Георгий, спасибо вам, а вечером за ужином и поговорим, кстати, что бы вы хотели на ужин? - Я не прихотлив к еде, что вы, то и я,- и, повернувшись, быстрыми шагами покинул гостиную. Она открыла ридикюль, который был до отказа набит пачками денег в больших купюрах, и у нее промелькнула мысль: наверняка, покойный её муж собирался долго жить и вряд ли успел бы потратить даже часть своего богатства. Но её интересовало содержание тяжелого малахитового ларца, и всегда князь по возвращению с востока брал этот ларец. Однажды ей удалось высмотреть, как он открывает ларец одним прикосновением, где-то имелся потайной замок, и желательно ей самой открыть ларец, не прибегая к помощи Георгия.  Стремление узнать, что внутри ларца, и интерес к содержимому настолько сильно овладели ею, что она лихорадочно начала искать этот потайной замок. Тайна замка заключалась в одном из камней, которые украшали лицевую часть ларца, и она, может быть, случайно нажала на этот камень. Ларец был полон ограненными и отшлифованными алмазами, которые ослепительно сверкали, наконец-то увидев свет. Вот это да,- подумала княгиня, всего этого не на одно поколение хватит. Поколение? Разве она сумела создать его? И не зачахнет ли она над этими камешками, как царь Кощей, утопая в их ослепительном блеске, превращаясь в костлявую старушенцию? Вряд ли они принесут ей желаемое счастье, чувство удовлетворенности и радости, хотя наличие такого богатства можно считать удачей, везением,  и хотела бы она после рождение ребёнка жить спокойно, без всяких потрясений, если даже ей грозит прожить без любимого человека, но со своим ребёнком. Да, всем этим достатком она обязана беку и испытывала чувство стыда, она чувствовала угрызения совести, не осудила даже своего нравственного падения и долга перед его памятью, не удосужилась посетить место захоронения и не пережила Совестный суд. Может быть, именно поэтому, с таким презрением выгнал её горный князёк Рауф, мол, много лет жила с мужем, даже проезжая мимо места его гибели не остановилась, не выразила уважения, почтения его памяти, не помянула и не молилась об упокоении души умершего. А ведь князь был её законным супругом, и данный обет перед Богом ею был постыдно осквернен, она надругалась над ним, лишив данный обет святости, чистоты, сделала греховным. Не станет ли её вина анафемой, и, как дух мщения, будет витать над головой, ища случая, чтобы отомстить. Теперь она отчетливо поняла, почему её беременность течёт так болезненно, и ребёнку не хочется сидеть в её утробе, постоянно болит живот, и врачи даже не исключают возможность выкидыша. И вдруг она вспомнила слова Иакова, и её, как молнией поразило: «похоть же, зачавши, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть» и, упав на диван, зарыдала. Ее, так называемая любовь к князю Рауфу, её влюбленность оказалась чем-то чудовищно призрачным, нереальным, просто похотью, это открытие ошеломило её, привело в изумление, начало угнетать волю этой некогда властной, умной и образованной женщины, посеяв в сердце смятение, отравляя душу. Вечером она вынуждена будет серьезно поговорить с Георгием, так как  больше не с кем, и заранее написать завещание, если с ней что-нибудь случится, а ребёнок останется, он должен жить, непременно только с родным отцом, то есть с Рауфом.

Вечером Георгий вернулся со службы и выглядел усталым. Княгиня сидела на веранде слушала грустную песню в музыкальном сопровождении саза (струнный щипковый музыкальный инструмент типа лютни) и плакала.

- В ванной комнате горячая вода и чугунок пока под  колонкой еще топится вам, Георгий, необходимо лечь в ванну, и сразу почувствуете облегчение, а потом будем ужинать, - встречая его, сказала Ольга. - Вы снова плакали, а на этот раз какая причина? - спросил прапорщик. - Много причин, Георгий,- коротко ответила она. За ужином она старалась выглядеть веселой, но прапорщик понимал, что это только видимость, и она испытывала какое-то душевное страдание.
 - Георгий, вы мне друг, еще хотела бы просить вас об одном. Завтра я должна лечь в городскую больницу на обследование, ведь мне скоро рожать, и вы должны дать мне слово чести, что мою последнюю просьбу, как бы вам тяжело не было, выполните, - осторожно начала она. При родах все, что угодно, может произойти, потом поздно будет об этом говорить. Я напишу письмо с адресом, если со мной что-то случится, а ребёнок будет жизнеспособным, то вы ребёнка не бросите. Его, это письмо, этот ридикюль и ларец отвезёте человеку, указанному в письме. Он попытался перебить её, мол, все будет хорошо, но она властным жестом остановила его. - Не перебивайте меня, пожалуйста, прошу выслушать до конца, - наливая в его бокал коньяка, продолжила она. Георгий совсем было сконфузился, и залпом осушил бокал.

- Даю вам слова чести офицера, то, что вы поручаете, я сделаю, и как полагается. Она встала, пошла в свою комнату и через некоторое время вернулась, держа в руке большую шкатулку и сверток.
- Георгий, это мой вам подарок, благодарность за все, - сказав, открыла шкатулку, которая до края было заполнено бриллиантами, - а в свертке деньги, и всего этого вам хватит на вашу долгую и счастливую жизнь, если события будут разворачиваться более благоприятно, то мы можем остаться вместе, если, конечно, я вам по душе. То ли от её слов, то ли от ослепительного блеска бриллиантов, прапорщика охватила легкая дрожь, и он покраснел, изменившись в лице.

- Письмо будет в гостиной или в лазарете отдадут вам, а ридикюль и ларец в сейфе, местонахождение ключа вы знаете. Еще вот что, все содержимое сейфа, в нашем случае, будет вашим, - грустно сказала она, вставая из-за стола. Волнение, захлестнувшее  прапорщика, прошло, и он вдохновенно начал было говорить,- поверьте мне, я все сделал бы и так, без этого вознаграждения, полагаю, что все это напрасно. Но она ничего ему не ответила и быстро ушла, считая вопрос решенным.

  Прапорщик Георгий Иванович Иевлев, пользуясь благожелательным отношением княгини, под разными предлогами часто стал навещать её, подолгу прогуливаясь с ней в саду, и как-то, проявил желание показать ей достопримечательные места города, приехав уже извозчиком, надеясь, что, в этом случае, она ему точно не откажет. Сторож, уже знающий его в лицо, без особых расспросов пропустил его, при этом, добавив, что хозяйке нездоровится. Он бегом поднялся на второй этаж, минуя гостиную, в коридоре увидел озабоченную служанку, выходящую из комнаты Ольги.
- Вы, барин, к ней пока не заходите, ей очень нездоровится, если по неотложному делу, ждите, доложу, - скороговоркой, волнуясь, выпалила служанка. Она быстро вышла, жестом приглашая Георгия в комнату. Княгиня лежала на диване, покрывшись пледом, и при виде прапорщика попыталась встать, морщась от боли.
- Я вас не ждала Георгий Иванович, и у меня здесь беспорядок, простите меня, мне что-то нездоровится.
- Не вставайте, пожалуйста, - подойдя ближе, сказал прапорщик, - внизу ждёт извозчик, и я должен вас отвести в больницу, если вам не встать, тогда я позову слуг, в другом случае, опирайтесь на меня, и я вас буду поддерживать. Она утвердительно кивнула головой и, опираясь на его сильные руки, привстала и, держась за плечо медленно пошла. Они медленно дошли до фаэтона с закрытым верхом, и извозчик услужливо слез и помог посадить княгиню на заднее сиденье.

- Георгий, за старым зданием собора Сиони есть одноэтажная деревянная женская больница, там мой врач, у которой я наблюдаюсь, - пересиливая боль, с трудом произнесла  Ольга. Это была не больница, а старый военный лазарет, переделанный специально для рожениц. Увидев фаэтон и с трудом спускающуюся Ольгу, две сестры милосердия подбежали к ней и, взяв под руки, повели по коридору лазарета, оставив Георгия у крыльца. Прапорщик, заплатив извозчику, просил его немного подождать. Через некоторое время вышла молоденькая сестра с сиплым голосом и, обращаясь к прапорщику, спросила.

- Вы барыне супругом приходитесь? Её в отдельной палате осматривает личный врач, и велено вас пропускать к ней, пойдемте со мной. Георгий при слове супруг малость растерялся, да делать было нечего, и послушно последовал за сестрой. В палате Георгия встретила седоволосая полная женщина, вероятно врач, внимательно посмотрев на прапорщика затем на княгиню Ольгу, озабоченно проговорила.
- У нее болит внизу живота, раз приехали, значит обратно ехать и трястись на фаэтоне нет резона, и ей придется полежать для наблюдения до утра. Вы можете находиться с ней некоторое время, а потом ей нужен отдых, - сказав, она, с трудом управляя тучным телом, вышла из палаты.
- Вот и вас озадачила, Георгий, извините меня, пожалуйста, - с трудом отдышавшись, произнесла княгиня, - а вы как оказались у дома, да, еще с фаэтоном?
- А я хотел пригласить вас совершить экскурсию в Ботанический сад, затем пригласить на прогулку в горы, поэтому сразу взял фаэтон, - робея, ответил прапорщик.
- Не огорчайтесь Георгий, в следующий раз ваши планы сбудутся, - смеясь, ответила она.

Иевлев вторые сутки не покидал лазарет, ожидая рождения ребёнка. И вечером вышла акушерка.

- Радуйтесь, барин, роды благополучно разрешились, мать и младенец чувствуют себя удовлетворительно, но богатырь, скажу вам, за мою долгую работу такого крепыша не приходилось принимать. Бедная, как только она его носила. Обрадованный прапорщик, который заранее приготовил два больших букета из роз, просил акушерку передать один букет с запиской супруге, а второй букет для персонала. Как бы злой рок судьбы ни витал над древним родом княгини, назло преследующему её фатуму, Бог, проявляя милосердие, забыв о деяниях княгини, не стал больше анафематствовать, подарив ей богатыря - мелика. Приехав в особняк, прапорщик новость сообщил прислуге, и на радостях откупорив запечатанную сургучом бутылку с водкой, налив полный фужер, тут же его осушил. Он долго размышлял о своем будущем, свяжи свою судьбу с ней, и ты обеспечишь себя и своих потомков навсегда  безбедной жизнью, вместо этого нищенского пенсиона, да, пусть ребёнок от другого, она родит много наших совместных детей, как Ниоба и это не химерная мечта фендрика, если правильно он её понял, она именно на совместную супружескую жизнь и намекала. Откуда было знать ему, этому мечтателю, что через неделю княгиня Ольга умрёт вследствие тяжелых родов, в результате внезапной остановки сердца, не приходя в сознание. Акушерка отдаст ему её новое письмо облитое слёзами. Прапорщик, по совету акушерки начнёт лихорадочно искать кормилицу, чтобы спасти младенца. Значит, фатум не смирился с волей божеской и, выполнив свою работу в Храме правосудия докажет Богу, что, мол, он сам так расписал её судьбу, а он всего лишь исполнитель. Прапорщик Иевлев три дня искал кормилицу, а пока он искал, все роженицы в палате поочередно кормили малыша. Через несколько дней врачи, убедившись, что у малыша не имеется никаких отклонений в нормах его жизнедеятельности, отпустили его из больницы, выдав выписку из метрической книги. Он, щедро заплатив кормилице, привез её с малышом в особняк, теперь следует выполнить волю женщины, которая, как прорицательница Фемоноя, предсказала свою смерть и просила выполнить её волю. Он, конечно, это сделает, но прежде следует прочитать письмо, которое ему предназначено. В своем предсмертном письме, адресованном какому-то князю Рауфу, который проживал в Сальянах, Ольга просила позаботиться об их сыне, ради него она его прощает и просит перезахоронить её убиенного мужа в мазарке в деревне Арчыдан, где его родовая усыпальница. Ларец и ридикюль - её подарок сыну. Он вспомнил, что она говорила, что все содержимое сейфа будет принадлежать ему, если её не станет. Обезумев от нетерпения и любопытства, прапорщик кинулся к тайнику, где хранился ключ. В сейфе находилось большое количество денег в больших купюрах.
Теперь мне служба не нужна,- подумал он,- выполню её поручение и подамся в какой-нибудь городок, чтобы устроить свою безбедную жизнь. Деньги и шкатулку, полную бриллиантами и другими драгоценными камнями, он тщательно упаковал в саквояж и пошел к кормилице.

- Скажите, пожалуйста, не навредит ли малышу дорога, если нам надобно ехать? Младенца следует отвезти к родному отцу, я очень сожалею, что вы потеряли своего ребенка и, вероятно, там с ним останетесь, поверьте, они очень могущественные и богатые люди, вам там будет хорошо, да и я вас щедро вознагражу. Вы согласны?- еще больше возбуждаясь, говорил он.
- Согласна, барин, ехать с вами, теперь не бросать же младенца, ведь умрёт без материнского молока. Тогда прапорщик достал из кармана френча пачку денег и несколько золотых монет империал и протянул кормилице. Она костлявыми руками почти выхватила из рук Георгия деньги, а монетки невидимым движением засунула за широкую шаль на поясе.
- Я тогда найму удобную мягкую карету, закуплю продуктов на дорогу, а малышу пеленки, еще, как там называется, вот, вспомнил, распашонки, и двинемся в путь, - довольно произнес прапорщик и ушел в гостиную, где был по случаю накрыт стол с обильным кушаньем, яствами и напитками и начал пировать. Таким образом, княгиня Ольга на этот раз не ошиблась, предсказывая свою судьбу. Казалось бы, тот злой рок судьбы, дух мщения, как бумеранг мести, незаметно витая над головой, настиг её, лишив жизни, но, все же, проявив хоть какое-то милосердие за её любовь к Рауфу, оставил ребёнка, который был зачат в любви и в наслаждении, но наказав её саму.

 Прапорщик Иевлев с кормилицей и с малышом, завернутым в теплую шаль, уже второй день добирался в карете до села Сальяны и, останавливаясь через двор, спрашивал, далеко ли дом князя Рауфа. Седобородый старик, костлявым пальцем показывая на берег реки, ответил,- как увидишь шикарный особняк с колоннами, значит, приехал. Вечерело. В домах жители начали зажигать масляные лампы, а кто экономил масло, сидел впотьмах. Наконец-то, карета остановилась у высоких ворот, за забором виднелся огромный дом.
Наверное, этот дом, подумал прапорщик Иевлев, слезая с кареты. Он постучался в ворота, долго никто не открывал, потом послышались чьи-то шаги, и зычный  мужской голос за воротами спросил, мол, кого надобно, и умолк, ожидая ответа.

- Я прапорщик Иевлев из Тифлиса, здесь ли проживает князь Рауф, если да, тогда, пожалуйста, пригласите его к воротам по чрезвычайно важному делу, - как можно спокойным тоном произнёс Иевлев. Сторож, открыв калитку, впустил прапорщика во двор, и он, в его сопровождении, направился в сторону дома. На крыльце дома Рауф сам встретил прапорщика.

- Сударь, - обратился Иевлев к Рауфу,- я прапорщик Иевлев, привёз вам письмо из Тифлиса от одной особы, выполняя её предсмертное поручение,- и протянул письмо и выписку из метрической книжки ему.
- Что мы, право, в темноте да на улице, пройдемте в дом, прапорщик. Уже в гостиной, Рауф вскрыл письмо Ольги.
 
«Здравствуй, Рауф, пишет тебе Ольга, если ты читаешь мое письмо, значит, меня в живых нет. Родила тебе сына, крупный мальчик, похож на отца - исполина, великан, прямо-таки. Береги нашего сына, я тебя прощаю, а простит ли Бог твои деяния? Прапорщик Иевлев привезёт мальчика, догадается найти кормилицу, и с ним присылаю тебе ридикюль и перламутровый ларец, на память нашему сыну. Выполни мою последнюю волю, захорони моего супруга князя Родиона Ильича в мазаре его предков в Арчыдане, где их родовая усыпальница. Вот за это и Бог меня предал анафеме. В наследство сыну оставляю мое поместье в Арчыдане. Там огромное богатство. Мое письмо и перстень с красным сердоликом покажешь служанке Дарине. Не давай ей опустошить тайники. Пусть при тебе собирается и уезжает. Очень жаль, что мы не попадём на остров Левка, остров блаженных, где наши души могли бы встречаться. Прощай, губитель мой, живи! Ольга».

- А где ребёнок? - дико закричал Рауф, кладя письмо на стол.
- В карете, князь, с кормилицей, там же ларец и ридикюль, - спокойно ответил Иевлев. 
- Отворяй ворота и впусти карету и займись кучером и лошадьми,- приказал Рауф подошедшему приказчику. Рауфу показалось, что у него начинается умопомешательство,  он был потрясен содержанием предсмертного письма Ольги, пропитанного болью и скорбью. Он представил себе, что испытывала, и как страдала эта молодая женщина, заранее предвидевшая свою смерть и, сидя в сторонке, тихо плакал. Позвали и няню, кормилица, сняв свои боты, не выпуская ребёнка из рук, прошла в гостиную, положив ребёнка на диван. Появился прапорщик Иевлев, неся ларец и ридикюль.

- Малыша следует искупать и поменять пеленки, у нас имеется небольшой запас, это надобно сделать прямо сейчас, наверняка он мокрый и простудиться может, - недовольно тихо причитая, произнесла кормилица. Когда ребёнка положили в ванну с теплой водой, он расплакался. Рауф, еще находясь в состоянии психического потрясения и угнетенности, не понимал, что же происходит. Мальчик был очень крупным и тяжелым и потрясающе был похож на Рауфа, только с чуть  русыми волосами, с крупным родимым пятном на левой ягоднице, как у Рауфа, пока он этого не знал, и это сходство окончательно рассеет его сомнения, приводя его душу в смятение.

- Прапорщик, - обратился Рауф к Иевлеву, может, ненадолго останетесь на побывку?
- Нет, князь, я подал рапорт, и с соизволения командования оставил службу и, наверняка, подамся в город, где царит разврат и вакханалия, что-то после её смерти душа томится в тоске, будто, плачет, и я хочу развеять эту скорбь. В городе есть одна кралечка, которая меня ждёт, а потом посмотрю, может, уеду в .свое родовое поместье и женюсь на крестьянке. Они мужелюбивые, да от них потомство здоровое, - грустно ответил Иевлев.
- Мне очень хочется отблагодарить вас, прапорщик, - наливая в рюмки коньяк, осторожно начал Рауф,- только от чистого сердца, возьмите эту шкатулку и этот сверток, ведь на пенсион тяжело живется. 

- Нет, нет, вы на моем месте поступили бы так же, иначе честь не позволила бы, хочу на прощание сказать вам, князь, что лично я испытываю к вам неприязнь, отвращение, недоброжелательное расположение... - и он умолк, - налейте мне целую большую чашу. Вы погубили молодую, красивую, прекрасно образованную женщину, да простит вас Бог, желаю, чтоб вы избежали божьего суда, прощайте и берегите своего малыша, может, ради него Бог проявит к вам милосердие, - вставая, произнес прапорщик. Но Рауф силой засунул шкатулку и сверток в карман его сюртучного кафтана.

- Да, ты прав, прапорщик,- смотря вслед уходящему Иевлеву, вслух произнёс Рауф, - я заслужил это презрение, крайнее неуважение и, пожалуй, наивно было бы рассчитывать на милосердие Бога, пусть я греховодник, в отношении женщин поступал безнравственно, но я их любил, и они меня тоже, тогда в чем, Господи, мое грехопадение? Если речь идёт о твоих заповедях, о повиновении, согласно библейскому сказанию, то я не совершал поступок, подлежащий твоему суду, это другое дело, если ты доверил вершить нашими судьбами какому-то безумцу-фатуму, который постоянно тяготеет над нашими головами, тогда, извольте потребовать от него ответа за его деяния. Ты слышишь, Господи, если это твои проделки, козни, за проступки моих предков, то я престану признавать тебя, все равно, я и так несчастен, есть ты или нет. Это мне все равно. Рассудок, определяющий поведение человека, противостоял его суждениям и осуждал губительное богохульство, поношение Бога, которому он обязан своей мыслительной способностью, которая должна противостоять его воле и чувствам. Но, разум - подлец. Оправдает что угодно, говорил уважаемый Достоевский. Время врачует раны, говорил Августин, но, я не согласен. Мы живём с этими ранами и привыкаем к боли. Наверное, я и покину этот, полный несправедливости, коварства и жестокости мир, с этими ранами. Жаль,что я попытался утвердить свои суждения на житейском опыте, в правильном понимании, а что же взамен? Тот же бумеранг мести - дух мщения, подвергает меня новым мучениям, боли, это и есть твоя истина, Господи? Наверное, твоя истина рождается только через боль, а ведь она еще означает и правдивость, справедливость, правоту, ведь так? Прав был Гегель: истина рождается как ересь и умирает как заблуждение...

  28.05.2017/март 2023г.   м.м.Б.