Об ошибках в стихосложении

Мало хорошего в том, чтобы вморозить стих в лёд академической правильности, добиться идеального чистописания. Зачастую несовершенный, любительский, шероховатый текст не в пример живее, интереснее, теплее “профессионального”. “Плохие стихи – самые искренние”, утверждал Оскар Уайльд, что не мешало ему биться над каждой строчкой, в течение дня переставлять запятую с тем, чтобы поздно вечером вернуть её на прежнее место.

“Слишком гладко писали раньше. Рубанку мысли не за что зацепиться!”

Пусть будут небрежности и темноты, пусть даже ритмические сбои и рискованные образы – лишь бы от горячего чувства.

Ошибка ошибке рознь. Ошибка дилетанта обозначает его невежество и более ничего. А вот в ошибке мастера что-то есть... Она заставляет задуматься. Возможно, так выступают новые смысловые оттенки или перевешивает формальная сторона, эффектное звучание строки как таковое. Может быть, на первом месте – оригинальная авторская рифма, а смысл просто притянут за уши? Многие формалисты грешат этим, стихи приобретают характер искусственности и трюкачества.

Пастернак, разумеется, мастер. И в то же время он настоящий кладезь темнот, сумбура, нелепиц и ошибок разного рода. Вот где рубанку мысли трудиться и трудиться! Сколько пахучей стружки снять можно! Возьмём мадригал: “Любить иных – тяжёлый крест, а ты прекрасна без извилин”. Классика. Но как понимать это “без извилин”? Прекрасная дама тупа, умственно ограничена, безмозгла? Ничего себе восхваление! Строго говоря, это снижение стиля до грубости, хамства и безвкусицы. Возможно, Б. Л. написал так в сердцах: его стихи не произвели на Зинаиду Нейгауз никакого впечатления, в чём она открыто ему призналась. Можно ли сильней оскорбить поэта?

Впрочем, были другие попытки истолковать эту провокационную строчку – в сугубо положительном смысле. Речь-де совсем не об умственных способностях дамы сердца, “без извилин” значит “прямо говоря”, “без оговорок”. Прекрасна, и вилять нечего. Без извилин. Даже если мастер это имел ввиду, всё равно он очень рискованно высказался. Разве можно упускать из виду другой смысловой план, который сам собой выпячивается наглым и бесцеремонным образом?

“Поручик, за такие слова и по мордасам получить можно!”

Или вот из позднего: “Фонари, точно бабочки газовые, утро тронуло первою дрожью. То, что тихо тебе я рассказываю, так на спящие дали похоже”. Сдаётся мне, “бабочки газовые” грамматически совершенно не согласуются с “утром”. Это предложение академически невозможно. “Белые ночи” входят в цикл “Стихотворения Живаго”, то есть “живого” в старославянской версии. Второй, неявный уровень смысла, подтекст здесь не противоречит главному и обогащает его.

Ещё распространённая ошибка совсем другого рода, именуемая “сбег ударения”.

Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.

В двухсложном подчинительном союзе “чтобы” собственное ударение падает на первый слог, а ритмическое, или схемное – на второй. Ритмическое сильнее, и чтОбы превращается в какие-то штабЫ. Странно, нелепо, глупо. Этой беде особо подвержены все двухсложные местоимения: менЯ превращается в мЕня, себЯ в сЕбя, онА в Она, онИ в Они, почтИ в пОчти (слышится пОчки) своИ в свОи, егО в Его, ужЕ в Уже, ещЁ в Ещё, когдА в кОгда и так далее.

Эта ритмическая двусмысленность менее заметна в 3-сложных размерах. Стопу дактиля обычно изображают графически /--, амфибрахия -/-, анапеста --/. При этом упускают из вида принципиальный момент: на самом деле два слабые слога не равны друг другу. Вслед за сильным всегда следует полусильный. Например, 4-стопный дактиль выглядит так: /+- /+- /+- /+-. Полусильная позиция тоже перетаскивает ударение на несвойственное ему место.

Блок ждал этой бури и встряски,
Её огневые штрихи
Боязнью и жаждой развязки
Легли в его жизнь и стихи.

3-стопный амфибрахий.  Четвёртая строка графически выглядит так: -/+ -/+ -/
 Местоимение егО превращается в Его.

В лесу, на дороге, в овраге,
В деревне или на селе,
На тучах такие зигзаги
Сулят непогоду земле.

Более очевидный случай: Или стало илИ. Здесь второй слог угодил под схемное ударение.

Если автор желает избежать такой неприятности, он следит за тем, чтобы собственное ударение в двусложном слове совпадало с ритмическим. Многие, в том числе известные поэты, игнорируют это явление. Что ж, дело вкуса!

Есть в этой же области и другие нюансы. Плохо, если односложный союз или частица оказывается в сильной ритмической позиции, под схемным ударением, особенно в начале строки. Читатель вынужден выделять его интонационно, что для обычной речи противоестественно.

Всё-таки нет и не может быть окончательной формулы соотношения правильного и неправильного, ясного и тёмного, выверенного и спонтанного, разумного и иррационального. Это соотношение внутри каждого текста  по природе своей динамическое, изменчивое и целиком лежит в области минутного предпочтения автора, его бессознательного произвола. На то он и поэт!

02. 10. 2022