На фронте Первой мировой

Нас лупят по правым и левым щекам.
Уже обесчлененных много повсюду:
без рук и без ног, и ушей по углам,
а также изранены чрева и груди.

Есть окоченевшие трупы в снегу.
Горячность погашена тьмой самолётов.
Все как только можно себя берегут.
Но метки так выстрелы, газ и прилёты.

В воде много мёртвых и полуживых.
Полки поколочены. Силы их тают.
Почти нет еды и домишек жилых.
Великодержавный дух ослабевает.

То там пламя жжёт, то ещё где-то свет,
то там огнедышащий жар от ударов.
Такого, блять, огнетушителя нет,
чтоб мигом залить бесконечность пожара!

Мы в этих окопах то мрём, то гниём,
прося Бога дать избавленье от жути.
Но снова орава бессчётная гнёт
и топит в грязи наши слабые сути.

Уколы ракет рассовались во тьме,
найдя себе цели и даже причины.
Ввязавшись в войну на чужой стороне,
калечатся, гибнут простые мужчины.

В войну нас втянули умы богачей,
а мы пожинаем плоды от набега.
Пятнадцатый год - ад для божьих детей.
Такой вот ноябрь двадцатого века.