Как Мария Магдалина

Я тоже,
как Мария Магдалина —
Проказой падшего духа была;
Всё больше мне хотелось
жить красиво,
Но в сердце так приходит злая тьма.
Покаявшись,Господь,
в Тебя влюбилась,
Твои лишь раны мучают с утра:
В слезах застыла кровь
 на плащанице —
Сплин капель от тернового венца.


ПРИПЕВ:
 Дух Святой! Дух Святой, ты очисти меня,
Я хочу стать Невестой для Иисуса Христа...

Неправильною
поступью от мира
Жар праздников парит как на блинах...
Для неги от печали —
 ропот лживый
Условием явился для блуда.
Теперь не выхожу
уж из светлицы,
Жду всеми днями Спаса-Жениха...
В Невесту превратилась
из блудницы
Лишь для Иисуса — кроткая душа.

ПРИПЕВ:
 Дух Святой! Дух Святой, ты очисти меня,
Я хочу быть Невестой для Иисуса Христа.



ИИсус рассуждает в Евангелии по МАрии Валторта, Глава 234

 Почему Я не совершил чудо в том доме? Чтобы дать понять всем, что присутствие Бога требует чистой атмосферы. Из уважения к Его высочайшему величию. Чтобы, произнеся это не устами, но на еще большей глубине обращаясь к духу грешницы, сказать ей: „Видишь, несчастная? Ты так запачкана, что всё вокруг тебя становится грязным. Так запачкана, что Бог не может тут действовать. Ты грязнее этого мужчины. Потому что повторяешь грех Евы и предлагаешь этот плод Адамам, искушая их и отвращая их от Долга. Ты, служительница Сатаны“.

   Почему, в таком случае, Я не хочу, чтобы исстрадавшаяся мать называла ее „сатаной“? Потому что никакая причина не оправдывает оскорбления и ненависти. Первое необходимое условие для обретения в себе самих Бога – не быть злопамятными и уметь прощать. Второе условие – уметь признать, что и мы, или наши близкие, тоже виноваты. Видеть не только чужие грехи. Третье условие – получив милость, уметь оставаться благодарными и верными из справедливости по отношению к Предвечному. Несчастны те, кто, получив благодать, ведут себя хуже псов и забывают о своем Благодетеле, тогда как животные помнят об этом!

   5  Я не сказал Магдалине ни слова. Глянул на нее, словно на статую, и мгновенно отвел взгляд, обратившись к „живым“, кого хотел спасти. К ней же, мертвой, словно мраморное изваяние, и даже более того, Я отнесся с кажущимся небрежением. Но все, что было Мною сказано и сделано, главной целью имело ее бедную душу, которую Я желал искупить. И Моя последняя фраза: „Я не оскорбляю. И ты не оскорбляй. Молись за грешников, и все“ – словно завершающее звено в цветочной гирлянде-ожерелье – прозвучала перекличкой с первой фразой, произнесенной на горе: „Прощение – лучше, чем обида, сочувствие – лучше, чем беспощадность“[6]. И они окружили ее, жалкую и несчастную, свежим бархатным ожерельем благоухающей доброты, давая ей почувствовать, как сильно отличается любовное подчинение Богу от жестокого рабства Сатаны, насколько нежен этот небесный аромат в сравнении с греховным зловонием, и какой это покой – быть свято любимыми, а не сатанински одержимыми.

[6] См. 174.13, предыдущая цитата из 183.5.