Архидиакон Роман Тамберг и его творчество

«Истина Божия всегда неизменна, но её восприятие в разные времена разными людьми и народами и создаёт всю ту богатую палитру, которая называется христианским искусством. Каждый человек, как неповторимый драгоценный камень, пропуская через себя свет Христова учения, сияет новым светом, горит неповторимыми искорками и лучами, и проявляется это в его словах, поступках и делах. И, оказывается, и в наше время, а не только в XIV веке, возможно христианское творчество, потому что оно есть переживание встречи человека с Богом или описание пути к Богу – для каждого своего, неповторимого, неподражаемого». Архидиакон Роман (Тамберг).

Эти слова о. Романа, сказанные о христианском поэте Л.В. Сидорове, в полной мере применимы и к нему самому. Действительно, свет Христова учения коснулся дарований архидиакона Романа Тамберга – в поэтическом творчестве, в песенном исполнительстве на собственную музыку, в иконописи, в диаконском служении, в миссионерской деятельности, в трудах по возрождению двух известнейших обителей России.
Для более-менее широкой аудитории о. Роман Тамберг известен как исполнитель песен православной тематики и духовных кант (в дуэте с иереем Алексием Грачевым). Самобытный голос о. Романа, смысловое содержание песен вкупе с ненавязчивой музыкой и проникновенным исполнением – легко задевают созвучные струны в душах людей. Это размышления о главном – о Боге и душе, молитве и прощении, смерти и Суде. И пусть не все песни из репертуара о. Романа написаны на его стихи, сам выбор им стихов других авторов чётко указывает вектор направленности его личности – в высь к Вечности, – и показывает круг близких ему тем.
Например, старинный духовный кант «Праздник» посвящен размышлениям о смерти. Он ведется от лица человека, который видит себя умершим и всё то, что совершает с его телом: вот, над ним совершают омовение, одевают в новое, читают молитвословия, вот приходят проститься родные и враги, вот опускают в могилу гроб… А душа в это время переживает праздник, даже пир. Горесть разлуки с землей мимолетна, ведь «Нет полного счастия тут»: этот земной мир мрачен и суетлив.
Примечательна и песня «Осень» на стихи Л. В. Сидорова, о котором еще будет сказано. Природную осень поэт красочно сравнивает с осенью человеческой жизни:

Лес одевается яркими красками,
Птичка в нём больше теперь не поёт,
Солнце дари;т нас последними ласками –
Тихая осень идёт.

Радости прошлые, радости дальние...
Радость теперь не живёт.
Всё тесней собираются думы печальные –
Тихая осень идёт.

    Жёлтые, красные листики разные
    Тихо по ветру летят,
    В н;чи же тёмные звёзды алмазные
    Ярче, чем прежде, горят.

Дума забытая, дума минувшая,
Ярче чем прежде встаёт.
Смотрит с укорами жизнь промелькнувшая –
Тихая осень идёт.

Грустной становится жизнь вся короткая
Страшен последний полёт,
Яркая красками, грустная, кроткая –
Тихая осень идёт.

    А здесь, при дороге, цветок распускается
    Счастья от жизни он ждёт,
    Поздно, родной мой, уж лес раздевается –
    Тихая осень идёт.

Вьётся по лесу тропинка змеистая,
Дождь с неба серого льёт,
Грустно спадает листва золотистая –
Тихая осень идёт.

Ярче забытое всё вспоминается,
Ярче минувшее в сердце встаёт.
Слёзы в душе в дождь незримый сливаются –
Тихая осень идёт.

    Всё, что зелёным когда-то казалось,
    Осенним румянцем горит.
    Всё, чем когда-то душа любовалася,
    Мёртвой листвою лежит.

    Всё горделивое, всё непокорное,
    Всё невозвратно слетит.
    Ты не мятися, душа оскорблённая,
    Осень за всё отомстит.
 
Мы словно видим человека на пороге старости, его душевное состояние – созерцание невольно встающих в памяти картин прошлого, сожаления и плач о минувшем, может быть, о каких-то ошибках, осознание, что земная жизнь прошла – дни и ночи облетели с дерева жизни, как листочки с осенних деревьев… И душа будто бы растеряна в этом обнажении себя от времени, даже оскорблена этим истощанием жизненных сил. Это и понятно, ведь она чувствует свое призвание к Вечности. Поэтому пресечение бытия – действительно оскорбление души…

Несколько слов об авторе этого стихотворения. Это Леонид Васильевич Сидоров (06.02.1906  – 12.09.1988 гг.) – малоизвестный христианский поэт XX в., с которым о. Роман был непосредственно знаком – однажды в числе братии Свято-Данилова монастыря он посетил Леонида Васильевича. Сидоров происходил из семьи преподавателя русской словесности, весьма образованного и религиозного человека.
Леонид Васильевич зарабатывал на хлеб частными уроками по преподаванию иностранных языков, которых он знал несколько, научившись от отца. В 1930-х гг он поработал и в разных учреждениях – то в мастерской художником, создавая копии известных картин, то библиотекарем во Всесоюзном институте животноводства. После войны Леонид хотел поступить в Православный богословский институт (преобразованный в Московскую духовную семинарию), но митрополит Николай Ярушевич, к которому он попал на собеседование, направил его псаломщиком в московский храм в честь иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», что в Марьиной Роще. В этом храме Леонид Васильевич прослужил четверть века, зарекомендовав себя как молитвенный и вдумчивый чтец.
Одно из ярких стихотворений Л.В. Сидорова, положенных на музыку о. Романом, называется «Кофейная молитва».

Подожди еще спать – будешь днём отдыхать.
А теперь пришла ночь – всё суетное прочь.
Ночь молитве дана, ей должна быть полна.
Ты проснись, подымись, встань и Богу молись.

       В качестве времени молитвы названа ночь – самое таинственное время суток. Ночная тьма как бы набрасывает покров на житейские попечения и обнажает душу человека – перед самим собой и Богом. Как известно, образец ночной молитвы даёт Сам Господь Иисус Христос (напр., Лк. 6:12).
       Автор призывает молиться с «детской верой простой, теплых слёз не тая». В стихотворении камертоном звучит идея молитвы за всех ради любви к ним. И далее следует обширное перечисление – кого помянуть в молитве:

Никогда, никогда себялюбцем не будь.
За себя помолясь, ты других не забудь:
Помолись и о тех, что больные лежат,
Что томятся в жару, ночью тёмной не спят.

И о том, кто молчит и никем здесь не стал,
И о том, кто скорбит, и о том, кто устал,
И о том, кто не ждёт ни добра ни тепла,
Кого горе гнетёт, кто погиб весь от зла.

И о том, кто убит, и о том, кто убил,
Чтоб Господь воскресил, чтоб Господь всё простил.
И о том, кто далёк ото всех уже глаз,
И о том, кто горит, и о том, кто угас.

И о том, кто всю жизнь здесь напрасно любил,
И о том, кто в тоске себя жизни лишил,
И о том, кто тебя здесь когда-то ласкал,
И молясь, и любя только блага желал.

Помолись и о тех, от земли что ушли,
Вспомни с нежностью их, им привет свой пошли.
И тоска убежит от души твоей прочь,
И светла для тебя станет тёмная ночь.

Необходимо сделать отступление и хотя бы пунктирно рассказать о жизненном пути отца Романа.

Алексей Генрихович Тамберг родился 29 июля 1961 г. в Москве. Его мама, Наталья Алексеевна была, по воспоминаниям знакомых, «живым, легким человеком», любила петь русские романсы и народные песни под собственный аккомпанемент. Эти черты были и в её сыне Алексее. (Кстати, по открытым источникам, фамилия «Тамберг» - скандинавского происхождения, и образована от двух слов – имени Том и слова «берг» - гора). Судьба отца в использованных мною источниках не отражена. Известно лишь, что впоследствии у Алексея был отчим.

Итак, после окончания школы в 1979 г. Алексей поступил в Воронежский государственный институт искусств на театральный факультет. В эти же годы в его душе назревает переворот, определивший его дальнейшую жизнь. Яркий, необычный юноша, с долей харизмы, не чуждавшийся студенческих компаний, в период 18-20 лет радикально изменился – он обратился к Богу, Которого обрел в православной вере. Вероятно, в эти годы он принимает крещение. После первого курса Алексей покинул институт, и в 1981 г. был призван в армию. И уже в годы службы жизнь Алексея Тамберга стала выходить на путь его призвания - он стал армейским художником (по воспоминаниям сослуживца, рисовал боевые листки и расписывал ленинские комнаты), а благодаря расположению воинской части в Подмосковье, мог посещать храм (хотя тогда еще это было небезопасно). Вернувшись из армии в 1983 г. он поступает в Московскую духовную семинарию, потом – в Московскую духовную академию. А в 1987 г. в Троице-Сергиевой лавре Алексей принимает монашеский постриг с именем Роман в честь преп. Романа Сладкопевца.  В том же году он был рукоположен в сан диакона. МДА он окончил со степенью кандидата богословия.

Нетрудно заметить, что годы учебы Алексея Тамберга в стенах духовных школ пришлись на 1980-е гг. – время, когда советская система переживала комплексный кризис, в общество стали шире проникать веяния инакомыслия, а православная церковь начала выходить из тени господства идеологии. Последнему в немалой степени способствовало приближение крупной исторической даты – тысячелетия Крещения Руси и связанный с этим интерес общественности к православию в истории и современности. Уже в 1981 г. в РПЦ была образована комиссия по подготовке празднования этого события. Епископат обратился к властям с просьбой вернуть церкви один из московских монастырей для создания церковно-административного центра по подготовке юбилея. В 1983 г. с большой неохотой власти согласились передать Свято-Данилов монастырь. Через два года, несмотря на препоны, там стала возрождаться монашеская жизнь. С высоты времени совсем не случайно (хотя и была чисто «земная» причина) видится то, что именно о. Роман окажется одним из тех, кто будет трудиться над созиданием этой обители – его личность абсолютно соотносилась с эпохой и ее задачами…

Центром торжеств по случаю тысячелетия Крещения Руси в 1988 г. стала Троице-Сергиева лавра – 5 – 12 июня там собрались представители поместных церквей, инославные гости и другие лица. Конечно, это событие не могло не впечатлить молодого монаха лавры о. Романа. Надо сказать, что в обители преподобного Сергия Радонежского тогда еще юноша Алексей нашел духовника – архимандрита Алексия (Поликарпова).

Тема духовного возрождения России занимает значительное место в творчестве о. Романа. Он пламенно верил в Богом хранимую Святую Русь. «Русь называют Святою» - так начинает он одно свое стихотворение, положенное на музыку, замечательно передающее простор русских полей, ширь просторов. Описание красоты русской природы в каждой строфе перекликается с образом Неба, храма. Например:
А над протоками туман,
Как дым курится над водою,
И между небом и землёю
Знак примиренья – белый храм.
Понятно, почему возникает такой образ – храм как знак примиренья русского народа с Богом. Значит, подразумевается и покаяние, без которого невозможно примиренье. Интересны и следующее строфы:
 Вьется к погосту дорога.
Звон колокольный затих.
Молят усопшие Бога
О заплутавших живых.

Там, в недоступных небесах
За Русь свершается молитва,
И, светлым облаком покрыта,
Россия всё-таки жива.
Усопшие прошлой «Святой Руси» молят о заплутавших поколениях России XX в. и эта молитва светлым облаком покрывает народ. В этом же стихотворении о. Роман признается, что «Родиной землю другую // Я б не назвал никогда». Родина для него – «святая».
О. Романа Тамберга не миновало и увлечение идеей монархии – сочетание православия и монархизма весьма распространено. И вот в стихотворении «Москва» наши предки усиленно просят Бога «Вернуть нам веру, дать царя, // Спасти Россию». Есть у него и стихотворение с образом императора Николая II как смиренного и кроткого молитвенника за Россию.
Более рассудительны размышления о России в стихотворении «Русская дорога». Автор задает вопрос Руси – «К какому Риму ты стремишься?», куда идешь в своем развитии и как еще далек будет твой путь?
Куда твой направлен размашистый шаг,
И долго ль тебе ещё виться?
Молчишь ты, лишь дробно копыта стучат,
Да пыль за повозкой клубится.
Показательно, что на этот историософский по смыслу вопрос Русь не дает ответа – ведь для этого нужна национальная идея. И далее о. Роман вспоминает российскую историю с её светлыми и тяжелыми событиями и высказывает чувство тревоги, происхождение которой непонятно:
Зачем же так сердце тревожно стучит,
Когда на тебя я взираю?
Иль чудится топот литовских копыт,
Иль визги баскаков Мамая?

"Нет, – молвит дорога, – не видно врага,
Не слышно татарского крика.
Не ханским копытом растоптана я,
Не рыцарем шведским разбита.

Никто не спасёт от позора меня,
От участи скорбной и горькой.
Меня истоптали мои сыновья
Лихою российскою тройкой".
Под лихой российской тройкой можно понимать безудержность русской натуры, её стремление к крайностям. А истоптали Русь её сыновья, очевидно, в XX в., отдавшись стихии большевизма и революции. В последней строфе стихотворения выражено колебание надежды на возрождение России – а не погибнет ли она от нанесенных самой же себе ран?..
В пыли измождённо дорога лежит
От гибельных ран умирая.
А сердце в тревоге, а сердце болит
И близкий конец ожидает...
       …Вернемся к биографии о. Романа. В 1990 г. он был назначен помощником заведующего иконописной школы при МДА, а вскоре стал начальником архитектурно-художественного отдела Троице-Сергиевой лавры. Интерес к иконописи, как говорил сам о. Роман в одном из интервью, совпал с процессом воцерковления. Еще во время службы в армии, приезжая в Троице-Сергиеву лавру, он познакомился с иконописцем иеромонахом Зиноном (Теодором), с которым позднее станет советоваться по вопросам иконописания. Там же, в лавре, он будет посещать иконописный кружок. Он участвовал в восстановлении Покровского академического храма после пожара 1986 г. – работал над настенными росписями. Занятия иконописью о. Роман продолжит и в новой обители.

В 1992 г. иеродиакон Роман был переведен в Свято-Данилов монастырь в Москве – тот самый, о котором уже упоминалось в этой статье. Здесь ему было дано послушание эконома – монаха, который следит за благоустройством обители, организует и контролирует проведение ремонтных и иных работ – в общем, занимается одним из самых хлопотных дел в монастыре. Как вспоминал его духовник, архимандрит Алексий (Поликарпов), экономское послушание было нелегким для о. Романа: «…надо прямо сказать, что этим послушанием он тяготился, это был его духовный крест. Не раз он говорил: «Ведь я бы мог писать иконы… Я бы мог петь…». Но что делать? – продолжает архимандрит. – Послушание есть послушание, а, монах, это, прежде всего, послушник». Интересно, что именно о. Алексий (Поликарпов), став наместником Московского Свято-Данилова монастыря, «забрал» с собой из Троице-Сергиевой лавры своё духовное чадо о. Романа и назначил его экономом. Да, благодаря хорошим организаторским способностям, умению быстро налаживать общение с разными людьми, о. Роман справлялся с этой деятельностью, но она отнимала львиную долю времени и сил.
…Но несмотря на загруженность, отец Роман не оставлял песенного творчества. В этом помогало и общение с единомышленниками – любителями духовой музыки священниками Алексием Грачёвым и Сергием Николаевым. Вместе они записывали кассеты и диски с исполнением кант и авторских песен, участвовали в создании фильма «Старинные и современные духовные канты». Кстати, указанный фильм смело можно назвать историческим памятником – и эпохе возрождения Православия в России 1990-х, и самому жанру документальных фильмов. И конечно, это возможность «вживую» увидеть о. Романа и его собратьев.   
Одно из стихотворений о. Романа называется «Свеча». Оно передает атмосферу кельи, где в уединении предстоит в молитве Богу монах. Свеча здесь не только предмет, но и символ – надежды, огня души:
Гори ясней свеча, пусть мрак сомнений сгинет,
Пусть ярким пламенем зардеется душа,
Во тьме отчаянья, в непроглядной мгле унынья,
Гори ясней, гори моя свеча.
 
        Само стихотворение пронизано любовью к уединению, в нем чувствуется влечение к собранной молитвенности духа, искренний порыв души к таинственному общению с Богом.
        В творчестве архидиакона Романа часто звучит христианский мотив памяти о смерти – как размышление о неизбежном конце и как молитва к Богу о достойной встрече смертного часа. Например, интересна песня «Когда уйду навеки» (сл. Д.С. Соколова, муз. о. Романа Тамберга):
Когда уйду навеки с лазоревой Земли,
Не всхлипнут горько реки, не станут корабли,
Не остановит птица над миром свой полет,
Лишь добрый друг простится, помолится, придет.

      В этих строках выражена мысль о равнодушии природы, окружающего мира к смерти отдельного человека. Да и бессильно всё перед смертью, кроме сердечной молитвы друга за душу усопшего:

Поставит тихо свечку, прошепчет надо мной:
Спаси его Предвечный, спаси и упокой.
В безмерной страшной стыне, в безсветной западне,
Молитвами святыми лишь он поможет мне.

И скорбная могила, уже не так страшна,
Пока горит кадило, и ектения слышна,
Качается кадило, звучит Пасхальный глас,
Но Господи, дай силы мне встретить смертный час.
   
       О. Роман Тамберг погиб 4 мая 1998 г. на 37 году жизни в автомобильной аварии. С ним был и его друг о. Алексий Грачёв.
       ...Прошло четверть века, но и сейчас песни о. Романа, сама его личность, вызывают сердечный отклик. Так бывает, когда человек вкладывает душу в то, что делает, когда "от избытка сердца уста глаголют". Тогда творчество становится подобным роднику с живительной водой...      

    Литература:
1. Когда уйду навеки… Протоиерей Алексий Грачев. Архидиакон Роман (Тамберг): Книга воспоминаний. /Сост. В.Ю. Малягин. – М.: Даниловский благовестник, 2007. – 384 с., ил. http://pesni-tamberga.narod.ru/kniga/kogda_u2.htm#P266
2. Сидоров Л.В. Храни в сердце печаль… Стихотворения. Поэмы. Воспоминания. – М.: Даниловский благовестник, 1998. – 176 с., илл. http://pesni-tamberga.narod.ru/sidorov/hrani.htm#r_16
3. Записи песен. Например, здесь: https://predanie.ru/arhodiakon-roman-tamberg/
4. Документальный фильм с участием о. Романа: Старинные и современные духовные канты. https://www.youtube.com/watch?v=RgZ2i7VkMlU
5. Документальный фильм, посвященный памяти архидиак. Романа и иерея Алексия.
https://www.youtube.com/watch?v=yCeNh6sYRls