7 смертных грехов

Вмещаю семь людских пороков,
Погибель душ, телес. Я сам,
Отвергнув Господа уроки,
Предался ложным чудесам.

С рожденья чистый и невинный,
Явился в мир. Адама грех
Лишь простирался лентой длинной,
Тесьмой окутывая всех.

Взрослея, встретился с соблазном
И с искушением земным.
Они по цвету, вкусу разные,
Под силу устоять - иным,

Чьи неиспорченные лики
С икон виднеются сейчас.
Трудом Григория Великого
С шестого века и до нас.

Пришли к нам Заповеди Божьи,
Устав, Законы Бытия.
Фома Аквинский тоже может
Сказать: мне епитимия.

Герой божественных комедий.
Поэт Данте писал с меня.
Легенда мифов и наследий,
Я претерпел, их сохраня:

Одним является гордыня,
По кой был изгнан Люцифер.
Так и меня с работы ныне
Начальник гонит, как пример.

Его Господь изгнал из Царства
И заковал в кромешной тьме.
А мне же подлость и коварство
Перечеркнуло резюме.

Вкусил запретный плод. Несладко
Бывало в райском том саду.
Хозяин, на тщеславье падкий,
Сам, лихоимец, жил в аду.

Он раб мирского и желаний,
Лишь мог помыслить о дурном.
Клеветники носили знанья,
От них бежал я напролом.

Вторая суть паденья - зависть.
Тогда был молод и горяч.
Терпел издевки и усталость,
Хотел всем доказать, что врач.

Работал, ошибался, снова
Я поднимался и светил,
Мне говорили, что толковый,
Но молодой, не хватит сил.

Кому - то нужно все и сразу,
Те ненасытны сотней благ.
А я хотел бороть заразу,
Сейчас и насмерть, словно маг.

В своих стремленьях был отмечен,
Левиафан в людском пришел,
И свет был оклеветан встречно,
В нем нотки тьмы мой враг нашел.

Да, помню как такой же Каин
В порыве Авеля убил.
Так и остался нераскаян,
Преданье святый сохранил.

А третьему бывать, как гневу.
Я злился малость и ушел.
Меня не поняли, презрев их,
Других господ себе нашел.

Но прежний сыпал вслед проклятья,
Обида, месть съедали дух.
И он нашел себе занятье:
В чужих краях гореть за двух.

Желал мне вечного мученья,
Просил низвергнуть в глубину.
Не знал отрады и прощенья,
Напоминая сатану.

Четвертым - леность и унынье
Вдруг посетили мою жизнь.
Они со мною и поныне,
Подступят - только и держись!

Уже не мыслю стать великим,
Считаю, все предрешено.
Всплывают в памяти то блики,
То лики их. Обожжено.

Склоняет к праздности и лени
Лукавый демон Бельфегор
То сном глубоким, то мигренью,
То случаем наперекор.

А пятым алчность пребывает.
Тот недуг душу поразил,
Когда платили черт как знает
Те, кто тогда руководил.

Потом пришли на смену жадность,
Укор о временных делах,
Халатность, даже беспощадность
И плач в несбыточных мечтах.

Стоит величием у трона
Златой толстяк, лихой злодей.
Его в миру зовут Мамоной.
Он неотступен от людей.

Когда от скудности явила
Навязчивость вкусить хлеба,
Чревоугодье победило,
Недолго длилась та борьба.

Меня поймет Исав в уродстве.
Пристрастье к пище столь сильно,
Менял он право первородства
На чечевичное зерно.

Никто не скрылся от разгула,
Желаний вкусно потреблять.
Заведует сим Вельзевул,
Его не нужно объявлять.

За ним седьмое - страсть и похоть,
Ошметки замысла Творца.
Семью, детей не нужно. Охать
Любодеянием глупца

За звон монет другому бесу,
Что безобразен. Женский вид.
Под пеленой и занавесой
Не ведает он, что творит.

В пылу больных воображений
И неоконченных идей
Вдруг оживает отраженье -
Безликий демон Асмодей.

Восьмое будет осужденье,
Которое под рифмы счет
Перетекает в убежденье
И за собой других влечет.