Февраль морочит всех

Февраль, а он наверно враль,
морочит всех, то хлад, то жар,
как женских шляпок календарь,
то вот цветок, то в бриз коралл.
В глазах буянят васильки,
вдруг лёд забьётся в глубь тоски,
в метро, в вагон и у дверей:
“а руки мне скорей согрей,”
“давай сюда, здесь так тепло,”
я расстегнул своё пальто.
в руках два горных ледника
и ледоруб забыл, что создан для греха,
да вот ещё Лев Троцкий, то его веха,
он лишь смотрящий, чище ангелка.
Кругом народный пот, плюют, чего то пьют,
ребёнку Михалков в закрученности снов…,
помочь нельзя, но баюшки поют,
Анюта тоже тут, околдовав панов,
толкуя им невнятицу полов,
науку для всегдашнего плебея,
я с нежностью своей стою немея
во храме губ, где сорок сороков.
прости, что я ещё не всё умею,
но колокол гудит, где сердце и покров,
любовь галдит, врезаясь в звонку кровь,
и щёки наши споря вдруг зардеют.
Огонь богов он пересёк метели,
но одеяло игл гудит из каждой щели,
скорей в подъезд, в стеклянные качели,
лифт скоростной и мы уже у цели.
Костяк стекла, растерянный скелет,
он весь дрожит, а медиков тут нет,
мы вглубь, забыв про костный стан,
в глазах, губах запутался туман.
Съедает страсть, предъявит и счета,
внутри у нас как будто пустота,
мы нищие сейчас, приди к нам Калита,
подай копеечку, что жизнью полита.