Взрывы прогресса и хаоса часть 7

Заходит Ан-2 на посадку, докладывает как положено на четвертом развороте, но в докладе одна фраза отсутствует, о выпуске шасси. РП тут же в эфир:
— Доложите о выпуске шасси.
Ответ пилота:
— Шасси выпущено и законтрено болтом на 48 в 1956 году!…

Часть седьмая
«ЧЕЛОВЕК – ДАЛЕКО НЕ ВЕРШИНА ЭВОЛЮЦИИ»
- Обычно как говорят? Вселенной «нравится» беспорядок, энтропия. Вот человек – упорядоченное скопление клеток. Он аномален. Рано или поздно во Вселенной установится полный хаос, и все сложное, включая нас, погибнет.
- Мне всегда это казалось странным. Ведь когда-то человека не было, и звезд не было. Что-то плохо Вселенная «стремится» к беспорядку, если она, напротив, усложняется.
- Верно замечено. Мы термодинамику «подкрутили», и добавили в нее теорию обучения. Что у нас получилось? Во Вселенной есть силы, которые «хотят» хаоса. Но в ней же есть, не знаю, алгоритм, или энергия, которая, напротив, обучается и делает мир все сложнее. Обучение делает «тупую» термодинамику совершенно другой. И эта, новая, термодинамика позволяет понять, как материя, обучая сама себя, стала из неживой – живой.
- А что такое вообще «живое»? Квантовые физики говорят, что и камни живые, и вся Вселенная живая.
Одно из странных положений квантовой механики – эффект наблюдателя. Природа меняется в зависимости от того, смотрят на нее или нет. В лаборатории фотоны действительно словно «чувствуют», наблюдают ли за ними. Жесткие гипотезы предполагают: мира нет, пока мы его не видим. В мягком варианте «наблюдателем» является не только человек, но и животное, дерево, даже камень, но из этого следует, что и камень – тоже обладает сознанием и жизнью.
- Я согласен с теми физиками, кто считает, что все вокруг живое. Но квантовый физик меня поймет. А биолог – нет. У биолога четкое разделение: вот бабочка, а вот камень. Я ему объясняю: смотри, когда-то были только камни. Потом появились бактерии. Потом многоклеточные. Камень не двигается. Дерево тоже не двигается, но растет. Животное движется, растет, размножается. Это непрерывная цепочка усложнения природы. И принципиальной разницы между камнем и бабочкой нет. Просто у камня меньше степеней свободы которые способны обучаться. Когда так поговорим, биологи соглашаются, как правило.
- Как это все-таки работает? Из камня же бабочку не получишь.
- Природа в какой-то момент изобретает алгоритм. Мы его называем фенотипом. Это как генотип – признаки, передающиеся по наследству. Но тут не признаки, а знания и навыки. И не от особи к особи, а, например, от молекулы к молекуле. Как юный львенок учится ловить добычу, так учится вся Вселенная. Что-то усваивает, что-то забывает. Если эти процессы в равновесии, энтропия постоянна.
Такого в физике нет. Ни один физик не думал, что протон будет учить протон. Но биологу эта идея понятна.
Моменты, когда происходит «изобретение» алгоритма, мы назвали фазовым переходом. Такие прорывы, революции случались не раз. Появление живого (в понимании биологов). Переход от одноклеточных существ к многоклеточным. «Создание» человека.
- А как так, «природа изобретает»?
- Она ищет, что выгоднее. Быть многоклеточным выгоднее: одна клетка отвечает за одно, другая за другое. Другой пример: люди жили когда-то разрозненными общинами. И «вдруг» стали создавать государства. Государства оказались выгоднее общин – в том числе для познания Вселенной.
- Вселенная усложняется, чтобы познавать себя?
- Именно так. В этом ее цель. И природа не остановилась, и не остановится никогда. Человек – не вершина эволюции. Будут еще более изощренные существа.

Рано или поздно во Вселенной установится полный хаос, и все сложное, включая нас, погибнет
«НАМ ПРИДЕТСЯ СОРЕВНОВАТЬСЯ С ДРУГИМИ МИРАМИ»
- Трудно представить, что природа экспериментирует только тут, на Земле. И тем не менее, инопланетян не наблюдается. Куда они делись?
- Отличный вопрос. Проще всего было бы сослаться на антропный принцип.
 
Вселенная словно создана под человека. Чуть иное соотношение масс и сил элементарных частиц, и нас бы не было. Антропный принцип говорит: на самом деле вселенных много, но только в этой могли появиться мы. Поэтому и кажется, что ее словно подготовили для нас. Но еще в 1983 году Джон Уилер сформулировал крайний вариант антропного принципа: Вселенная одна, но она создала себя такой, чтобы ее было кому наблюдать. Она нуждается в наблюдателе. Эта гипотеза близка идее самообучающейся Вселенной Виталия Ванчурина.
- Он хорошо работает, если вселенных много. Эта вселенная годится для человека, а та – для других существ (или ни для кого). Все пришельцы сидят по своим вселенным. Ну а если Вселенная все-таки одна? Других-то мы не видели. Скажем, для теории нейросети гипотеза о множественности вселенных не нужна. Одной достаточно.
А если Вселенная одна, то единственный способ объяснить наше существование (пока только наше): Вселенная эволюционирует и меняется. Вплоть до того, что меняются законы физики, меняются фундаментальные константы. Квантовая механика не всегда была такой, как сейчас. Или ее не было вовсе. Вселенная шла к тому, чтобы породить жизнь, породить наблюдателя. Она меняла гравитационную постоянную, ядерные взаимодействия так, чтобы появлялись все более сложные формы материи. И породила нас. Потому что Вселенной это выгодно. Потому что на хочет себя наблюдать.
- Но почему только нас?
- Если верно все, что я только что сказал – то не только. Вселенная хочет, чтобы ее наблюдали повсюду. И на Марсе, и на Луне, и в другой галактике. Она породила множество видов жизни, разных видов.
Но здесь как у человека: желаю купить, но не имею возможности. Где-то у нее получилось создать наблюдателей. Где-то они появятся позже. Где-то уже были, но – бац, ядерная война, и они не успели нам сигналы послать. Однако почти наверняка мы не одиноки.
Если вам кажется, что это хорошая новость, то вот плохая: нам придется соревноваться с другими мирами. Потому что эволюция – это борьба. Победить должен тот, кто лучше приспособлен. Кто победит – непонятно, потому что открытое соревнование еще не началось. Соревнование не означает, что они сразу нас убьют. Или мы их. Но это как минимум конкуренция. И это битва за выживание, да. За право стать основой будущих экспериментов природы.