Ноль километров времени

занедюжила  почка  весной,
рожала  лист 
между  факелом  зари  да  пустоты,
и  каждый  отрезок  пути,
от  рождения  до  асфальта,
белым  контуром  сна  по  ветру  болтался
мелодией  скрытой  свободы,
скупой  слезой  крапин  дождя
от  стен  отделялись  тени,
ползли  себя  обнажать,
и  механический  привкус  наростов  на  теле, – 
последний,  бездомный  приют,
в  чёрной  пасти  белых  клыков  замер  испуг,
ошкуривал  ощущение 
облако  разглядеть  животным  инстинктом…

задокументирована 
жажда  убивать  себя  самоубийцами,
ростки  тумана, 
рваными  ранами 
затвором  пасти  клацают,
патрульное  время 
корчит  гримасы  ушедшего  настоящего,
в  парадных  встречи  закрыты  дверьми,
белые,
атласные  рубахи 
закатаны  рукавами  мясников,
в  перекрестье, 
колонны  чернорабочих, 
флагами  потерянных  вечернее  небо  красят,
переулками  в  цвет  лести,
проспектами  в  цвет  жести…

и  город  перламутр  дыма  отражал  окнами,
сквозь  застрявшее  спокойствие  рвётся  рептилия,
торопливо  спариваются  не  первой  свежести  взгляды,
по  крыше  ползут  в  белой  горячке  снайперы,
и  первой  болью,  и  новым  криком
встречает  мать,  на  гончарном  круге,  шматок  глины,
и  менять  местами  местоположение  любви
исходящая  злоба  способна  способствовать,
её,
плохосклеенное  сознание
разлетелось  на  тысячу  острых  кусков,
как  ноль  километра  времени…

нет  рук  вместе,
сердце  разбилось  о  броню  эшелонов,
давно  столько  смертей  не  валялось,
никогда  город  не  выглядел,  так  убого,
никогда  венки  не  свисали  с  груди,
как  крестики.