Борис Селезнёв Вампирчики

Слова поднимались под потолок, словно большие холодные синие пузыри и лопались у самой люстры. А была ночь и за окном кружились первые нежные снежинки…
— А чего это ты на меня так посмотрел?
— Это как я посмотрел?
— Ты посмотрел на меня нехорошо.
— Что значит нехорошо, это как?
— Это так как будто ты хочешь меня ударить!
— Как ударить?
— А так. По морде съездить хочешь. Теперь понятно?
— Ничего мне не понятно. Я спать хочу, время час ночи, а мне завтра на работу, вернее уже сегодня в пять вставать… Отстань, а то прямо сейчас уйду.
— Ну и иди. Только зайди сначала в ночной магазин через дорогу, купи мне бутылку и вали на свою работу!
            Михалыч тяжело поднялся и сел на диване, словно большой белый мокрый сугроб. Сна не осталось ни в одном глазу. Его возлюбленная половина продолжала лежать на месте, хитро постреливая маслеными глазками на взъерошенного супруга. В полузакрытом шторкой окне стояла синяя зимняя ночь. Беззвучно, словно маленькие белые ангелочки, летели снежинки.
          Михалыч был весьма законопослушным человеком и привык подчиняться, будь то начальнику на работе, будь то гаишнику на дороге, будь то дома — жене. Так всегда выходило выгоднее, удобнее и без лишних нервов. Лучше же подчиниться и не лезть на рожон… а полезешь — себе дороже будет! Простая эта жизненная философия всегда его выручала.  И душа была всегда спокойна и стабильна, а на лице отображался такой мир и согласие, что даже чужие люди иногда говорили о нём, мол, вот какой же порядочный и правильный он человек! Однако сегодня обстановка для Михалыча складывалась как-то не совсем обычно. А всё из-за Плюшечки — так иногда ласково позволял он себе называть благоверную супругу. Она действительно очень была похожа на плюшку, в молодости — румяную, ароматную, аппетитную, задорную, а сейчас… можно было обойтись и без эпитетов.
        Нельзя сказать, чтобы он разозлился, — такого не было и в помине. Он уже привык к редким, но периодическим запоям жены и принимал это как неизбежность. Когда-то и сам он этим грешил. А теперь… и здоровья на это дело стало жалко, и времени. А время Михалыч, в последние годы начал ценить особенно. Ведь в молодости, да и в зрелые времена этот счётчик  как-то особо не чувствуешь, зато ближе к старости его начинаешь ощущать как на физическом, так и на астральном уровне. А начиналось всё с того, что Михалыч однажды вдруг среди бела дня услышал шум прибоя. Моря рядом не было, да если бы оно и было, он сразу различил бы все нюансы непохожести тональностей. Данный шум исходил из него самого,— это был голос вечности. Стоит сказать, что  шум в ушах явление довольно распространённое, особенно среди пожилых людей, но на этот раз у Михалыча ничего в ушах не шумело, а стояли огненные заклинания жены: «Вставай и иди!..» Несчастный вздохнул и начал одеваться. Процесс этот нельзя было назвать медленным. Это был торжественный, безмолвный и размеренный танец старого тигра. Во всяком случае, так представлялось самому Михалычу. Слегка одевшись, не включая света, он направился в прихожую, постоянно опасаясь наступить на кота. Барсик был чёрным как ночь, и его почти невозможно было разглядеть в темноте. Обычно он спал рядом с хозяином или забирался по вдохновению на шкаф, но сейчас его нигде не было видно. Однако при включении света в прихожей, кот сразу же обнаружился. Он сидел на тумбочке у зеркала и смотрел в упор на Михалыча.
— Ну что, друг! — Михалыч приобнял кота и чмокнул его в макушку.
— Провожаешь меня?
— Провожаю! — вдруг ответил кот. Голос его был по-хозяйски-ворчливым, но любящим.
— И опять ты за бутылкой собрался, вредно же, не ходи…
— Барс, не могу не ходить, она меня запилит и спать всё равно не даст.
— Ну, тогда надевай маску и иди!
— С какого перепуга, Барсик, я же не собака, чтобы в наморднике ходить!
— Ты не собака, но там на улице тебя может встретить патруль и тогда попробуй, докажи им, что ты не собака…
— Хорошо. Спасибо, Барс!
Михалыч потрепал кота по загривку, подмигнул ему, сунул маску в карман и, накинув капюшон, открыл дверь.
      В подъезде на каждом этаже горели разного цвета лампочки. И когда Михалыч спускался, цвет его лица менялся: от синего, фиолетового до красного и зелёного. От всего этого в ночной голове путешественника возникали разного рода сказочные образы… Вот Снегурочка с Дедом Морозом выходят из стены, вот Серый Волк мимо носа проскакал, а вот и Баба Яга притаилась у батареи… а у неё за спиной кого только нет: и лешие, и русалки и вурдалаки…  Михалыч вздрогнул, когда реально нос к носу столкнулся с важным седовласым стариком, вошедшим с улицы в подъезд, и который двигался ему навстречу. Старец не был ему знаком, но весь его облик излучал такую доброту и силу, что хотелось верить, что они когда-то знали друг друга. Рука Михалыча вдруг зачем-то полезла в карман за маской — видимо сработал рефлекс или защитная реакция. Хотя, маска — это разве защита?
— И правильно, маска не защита! — загудел над самым ухом густой, добрый и проникновенный голос. А Михалыча прострелило ощущение, что старик видит предметы насквозь и легко читает его мысли.
— Маска не защита — продолжал свою речь незнакомец — она лишь усугубляет действие вампирических сил. Они её специально придумали, чтобы было легче высасывать кровь.
— Это как? — оторопел Михалыч
— А так. Всё очень просто. Маска тебя не защищает, а наоборот открывает шлюз или как вы называете «портал» для откачки энергии. В данном случае — крови. Они очень любят это дело.
— А как можно отличить простого человека от вампира? — вдруг задал вопрос наш ночной скиталец.
— Это тоже очень просто. Кроме известного признака (их тела не отбрасывают тени), они постоянно озираются, прячут глаза и причмокивают. А когда никто не видит, пьют кровь из специальной плоской бутылочки.
— У нас главный ветеринар в городе такой, его фамилия Баранов. Только я, конечно же, не видел как он пьёт кровь…
— Этот пьёт. Я видел. Он без этого умрёт. И ещё ему будет очень плохо, если его перекрестить. Кстати, был такой американский сериал «Люди в чёрном». И там показан так называемый «инопланетный таракан», так вот, ваш Баранов точная копия этого таракана. Можете проверить.
— А если ему плюнуть на хвостик и растереть? — вдруг выпалил Михалыч и густо покраснел.
— Ну, это вы у Гоголя спросите, он лучше знает. Впрочем, нынешние научились свои хвостики прятать. Так что это весьма проблематично будет.
       Михалыч был рад доброй иронии древнего дедушки и напоследок обратился к нему со словами:
— Я сейчас в магазин иду, если вам что-то нужно, могу прихватить.
— Спасибо, добрый человек! Мне уже ничего не нужно. А сам помни, что сейчас время вампиров, особенно ночью. Хотя эти-то так себе — вампирчики. Однако, опасайся русалок и нетопырей, летящих в лунном сиянии. Будь здрав!
Дедушка поклонился и растворился в подъездном разноцветье.
     Михалыч вышел на мороз. Над городом висела огромная ледяная луна,  вокруг не было ни души, лишь впереди через дорогу светилась вывеска ночного магазина. «Только бы не поскользнуться» — думалось Михалычу при переходе пустынной улицы. В магазине было тепло, пахло свежим пивом и воблой. Молоденькая продавщица с распущенными пепельными волосами курила и смотрела телевизор. Михалыч приблизился к прилавку и машинально  стал высматривать хвостик у ночной торговки. А та вдруг подпрыгнула, обернулась и с детской обидой почти крикнула:
— Ну, вы только посмотрите на этого урода!
     Михалыч испугался, а потом понял, что сие название относится не к нему, а к тому, кто был в теле-ящике — блондинка длинным своим пальчиком показывала на экран… а там главный ветеринар города Баранов оглашал новое своё распоряжение, где каждый дееспособный гражданин был обязан сделать прививку от новой собачьей заразы, якобы пришедшей из Китая. А сам постоянно дёргался, косил глазом и причмокивал.
— А причём здесь мы? Мы же не собаки… — раздумчиво молвил Михалыч.
— Как это не собаки? — эхом отозвалась продавщица.
— А так. Подумай об этом! — сказал, как припечатал Михалыч, расплатился, забрал бутылку и вышел на улицу.
     На этот раз, когда он переходил дорогу, луна светила ему прямо в лицо и ему казалось, что кто-то трепещет и летит к нему в лунных лучах. Но страха не было. Он знал, что ему делать при встрече. Каким образом Михалыч попал домой, он уже не помнил. Единственно, что он сразу спросил у жены, когда проснулся:
— А ты бутылку уже выпила?
— Какую ещё бутылку?
— Как это какую? За которой  я ночью бегал. Вот Барсик видел…
     Но Барсик молчал, а всем своим видом и глазами показывал, что при хозяйке таких вещей он говорить не будет.