Владивосток

или "Моя история о Скользком и Бедовом"

Перелёт.

А началось это всё с предложения коллеги по прошлой работе с интересным именем – Евсевий.
Точнее с имейла, письма – всем в своей адресной книге, в несколько пьяном, но трезвом мыслями состоянии. Что-то вроде: «Вы что все, скурвились?!». Ответ от Евсевия: «Привет, всё нормально, мои телефоны такие-то, звони если что». Мне всегда приятны ответные шаги людей, шаги навстречу. Всегда. И позвонил, через пару недель, через месяц. И так попал я на пол-года во Владивосток, на остров Русский, из Москвы…
Предложение было достаточно выгодное (как посчитал я тогда). Не работал уже ровно год – ушёл с предыдущей работы в последний день зимы 2009, а работать на Дальнем Востоке начал 1 марта 2010 года. Уже подходили к концу заработанные деньги, да и не был я уже внутри связан местом своего постоянного жительства. Ведь я ждал что ко мне вернётся та девушка которую я так полюбил… И поэтому пару лет назад до этого отказался от хорошего предложения работать в другом городе. Ждал, сидел на месте, ждал. Считал что в любом случае – нельзя мне уезжать отсюда, из своего города, места, где мы последний раз виделись. А прошло уже три года. И, полный желания отделаться от неё, всеми силами, ведь это нестерпимо больно и тяжело – эти невзаимные переживания, а также движимый соображением – «нужно уметь отпустить свою птицу», дать ей свободу, невозбранность действий, отпустить из души насколько только это можно и не привязывать никакими-никакими канатами – я решил ехать.
Скользкий и Бедовый – старые друзья Евсевия, точнее говоря это прозвища которые он им дал. Назовём «Скользкого» – Гришей, а «Бедового» – Федей. С кем-то из них он вместе учился, с кем-то работал. Знал он их хорошо, а меня помню тогда удивили эти необычные клички. Впрочем кроме Евсевия их так никто не называл. Сам он туда лететь не мог – у него недавно родилась дочь.
Гриша был начальником. С ним и начал я вести телефонные переговоры – где работал, чем владею, об условиях проживания, о зарплате, об испытательном сроке. Связь была очень плохая – Владивосток-Москва, было очень и очень плохо слышно, поэтому важных и достаточно судьбоносных слов было не разобрать. Но в целом мы с Гришей договорились, он дал телефон секретаря фирмы в Москве который купил мне электронный авиабилет, и я приготовился лететь…
Исследовал по интернету место своей будущей работы – Саммет АТЭС-2012. Смотрел фотографии, читал отзывы. Всё обдумывал. Подсчитал сколько денег заработаю – я собирался скопить на грузовичок и большие концертные колонки, чтобы быть полностью независимым ни от кого в своём любимом деле – музыке и литературе, собирался ехать по разным городам и сёлам, договариваться с властями о концертах, ночевать в грузовике или в отелях, и – взрывать, взрывать, взрывать звуками музыки во имя божье, взрывать сердца людей, нести настоящего бога, нести свет, нести жизнь. Ведь музыка так сильна и самодостаточна для меня, она даёт такие неземные переживания, настолько обращается именно к сердцу человека, не перегружая разум так называемой «духовной» информацией. Этому разум подсознательно противится, но когда – видишь в действии настоящий дух, настоящую мысль – все преграды и препоны отвергаются, отвергаются начисто, открывая чистое, необъятное море великого Океана…
Решил я всё бросить, решил поехать. Любовь – любовью, а жить же ведь надо. Не всё сидеть плакать и переживать. Да и сколько можно. Настолько всё безотрадно, безнадёжно, грустно и уныло на этом фронте.
Начал собирать вещи. Ведь это была не просто вахтовая работа – на неделю, на две, на месяц, а полный переезд! Летние, зимние и все остальные вещи. Я так никогда никуда ни разу не переезжал, мне это было внове. Собирался ехать туда работать на два года, приехать в отпуск домой – через год, зимой, и ещё махнуть на горных лыжах в Японию, увидел что есть такая акция зимой – недорогой перелёт на самолёте.
Лететь – 9 часов, долго. Через всю страну. Что-то это произвело в моём сердце. Переезд, смена привычного места всегда что-то производит. Свежее, новое. Прощание с родителями и братом в аэропорту – неожиданно – нахлынули еле сдерживаемые слёзы… Что были планы с отцом – вместе посмотреть в телескоп (его подарили мы с братом на день рожденья) на звёздное небо, а тут я так далеко, так сильно куда-то уезжаю, улетаю. И переживание – что родители у меня старые, что может быть я их никогда не увижу, вобщем накрыло меня капитально, от души. С трудом сдержался, но всё-таки немного расплакался. Может быть совсем не плачут только очерствевшие, каменнолобые люди? И не стыдно, таких слёз. Совсем не стыдно. Даже и не думаешь об этом.
Перелёт. Созвоны с Гришей. При первых же разговорах с ним обратил внимание на его быструю и достаточно несвязную речь – прыгающую с предмета на предмет, не доводящую мысль до конца, и как-будто не хотящую понять своего собеседника – а только высказать свои собственные соображения. С ним было очень тяжело говорить, было постоянное чувство неудобства – что будто бы ты сделал что-то не так, а ведь на этих разговорах базировалось такое важное решение об этой работе, это ведь не просто трудоустройство в собственном городе. Нужно было общаться с ним в письменном виде. Но тут имел место элемент предложения «работы по знакомству», что всё нормально и без проблем.
Прилетел я в воскресенье. При приземлении пассажиры хлопали пилотам. Ведь это очень немаленький перелёт. Летели постоянно ночью, и только к концу полёта восходящее солнце стало касаться самолёта своими лучами. 8 часов – разница во времени с Москвой. День начинается раньше всей планеты. Физического дискомфорта временной разницы я не ощущал – чувствовал только усталость от сидения в самолёте, от переноски вещей – большой сумки на 20 кг.
Гриша по телефону сначала говорил что встретит в аэропорту. Потом сказал – что пришлёт за мной машину – рабочую, или такси. В итоге ни одного из этих вариантов не получилось, и он мне посоветовал взять такси – естественно за свой счёт, а это стоило 1000 рублей. Это было одно из первых его невыполнений собственных обещаний, этого хитрого и расчётливого человека. Доехал я по-простому – на автобусе, дорогу спрашивал у прохожих. Всё-таки по-русски все говорят слава богу.



Владивосток.

Один мой школьный товарищ живший до класса 6-го в городе Артём (там находится аэропорт), когда узнал что я лечу туда – в места его детства, много мне всего понарассказывал. Что меня ждёт «экспириенс», что на улицах одни японские машины. А также и то что там – из-за климатических условий – не сразу заживают ранки и ушибы, он помнил это по детству. В Москве, в нашей средней полосе с этим по-другому.
И действительно – когда ехал в автобусе – я не заметил ни одной отечественной машины. А ехал 50 километров, по шоссе, затем долго по городу. Сад-город, Вторая речка, Океанский проспект, Центр. Первой увиденной нашей машиной была старая убитая Волга которая ездила только по острову.
Мне было сказано куда нужно ехать – некий 36-й причал… Не представляете, когда оказываешься в совершенно новом, чужом месте, где ничего непонятно, неизвестно – что, куда, и откуда, искать какую-то неизвестную улицу, или вот – причал, где мне нужно было сесть на какой-то паром и плыть через пролив Босфор Восточный на неведомый остров. Ведь для местных так всё естественно – паром, причал.
День был воскресный, валил мокрый снег, было нехолодно. Гриши в городе не было, но он поддерживал со мной постоянную телефонную связь – вёл меня. Сказал что у причала встретит девушка – Вика, и посадит на паром. (Я тогда ещё не знал что она послужит главной причиной моего уезда оттуда через пол-года…)
«Привет». «Привет. Я новый сотрудник». «Вот паром, садись быстрей, он отходит».
С рюкзаком и тяжёлой сумкой я вскочил на какую-то посудину и мы тотчас отошли. Думал что Вика поедет со мной показать что и куда, но она не поехала. Остался один, на непонятном пароме… Что, куда. Холод, плывём, вокруг льды. Несмотря на не совсем морозную погоду ветер на море – зверско пронизывающий и холодный! Первое небольшое морское путешествие к острову. Всё – в первый раз, всё – необычно и интересно. Порт, корабли, льды, льды. Непонятные названия населённых пунктов – причалов. И рыбаки, рыбаки. Одетые в сто одежд, сидящие на своих ящичках, с бурами для подлёдного лова. Очень много их ездит рыбачить на остров зимой.
От материка до острова кратчайшее расстояние – метров 800. Я когда в Москве думал о съёмном жилье (которое работа не предоставляет, оплачивается за свой счёт) то прикидывал по карте улицы города ближайшие к морю, а надо было на самом деле – ближайшие к 36-му причалу. От причала до острова – километра два. Паром долго и медленно проходит бухту Золотой Рог, потом только выходит в сам пролив – кстати в этом месте наиболее холодно потому что открытое море, а потом ещё огибает некоторые части самого острова. Время в пути – минут 40, это в лучшем случае. Зимой это время сильно увеличивается, когда паром наталкивается на льды и замирает. Тогда он даёт задний ход – всё очень медленно – и таранит лёд. Раз за разом. Два причала на острове – Поспелово и Канал, ходит всего несколько паромов в день. Для того чтобы причалить на Канал нужно обогнуть остров Елены – а там очень много льдов, и поэтому туда ходит зимой только большой тяжёлый паром. Кстати если бы не постоянное морское судоходство можно было бы преспокойно переходить пролив пешком – ведь лёд между материком и островом накрепко замерзает.
«Тебя встретит на серой Волге шофёр такой-то, ищи эту машину». Причалили, иду с толпой – это в условиях полного незнания местности лучший путь. Волга. Привет.
Едем. Сопки. Машина постоянно буксует – все дороги завалены снегом. Сначала нужно преодолеть крутой подъём вверх, потом дорога вниз. Вниз тоже опасно, должны быть хорошие тормоза. Всё во льду, в снеге, скорость небольшая. Но приятно что встретили, что я не брошен.


Первая ночь на острове.

Да, хочется назвать именно так – «первая ночь на острове».
Весь день я просидел в полудрёмном и уставшем с дороги состоянии на стуле в прорабской. Шофёры, строители, мастера – все неизвестные, незнакомые, новые лица. Голова кругом. Но я был внутренне готов, и мне было вобщем-то всё равно. Сидел, радовался что тепло, что не на улице, что добрался куда надо. А было 28-е февраля…
Местный парень-прораб на своей машине, закинули мои вещи к нему в багажник, куда-то поехали. А до этого ждали, ждали, сидели, сидели. Ночью большая стройка обретает фантасмагорические очертания. Огни, холод. Быстро ездящие строительные машины – далеко по такой стройке пешком не уйдёшь, хотя это обычная участь простых рабочих, работяг. Офис, называющийся «Ёлочка» – по названию одинокого непонятно как сохранившегося деревца около вагончиков.
Начальник Пётр. Он как раз в эту ночь-вечер переезжал из гостиницы на острове (где временно жил пару недель – он тоже из Москвы приехал) в съёмную квартиру на материке, во Владивостоке, которая оплачивалась фирмой. Познакомились с ним в тот день, и он разрешил пока не приедет его семья – жена с дочкой – временно пожить в одной из трёх комнат своей квартиры.
И начались наши ночные разъезды… Кого-то ещё куда-то подвозили, вещи Петра везли откуда-то, потом в лихой праворульке ночного парня-прораба кончился бензин. Помню он развернулся, попробовал ехать задним ходом – в расчёте на то что немного бензина в баке куда-то там перельётся, но ничего не вышло. Где-то раздобыли немного, и снова череда непонятных поворотов, лесных дорог, неизвестных людей. Ночь.
И вот наконец летим на паром, в город. Прораб гонит резко, быстро. Благо машина хорошая и водитель неплохой. Но только показывается в виду причал – мы видим последний отходящий паром… На три минуты раньше отошёл по его часам. Разочарование и досада. Вообще это чувство потом преследовало всегда. Ведь это не электричка, не метро, не автобус. Опоздаешь на паром – всё! Почти как на самолёт. А офис от причала далеко. Город – понятно за полосой холодной воды. То что поначалу казалось романтикой – «плавать на работу на пароме» – в реальной ситуации оказалось весьма нелёгкой задачей. И ведь с парома ещё по острову добраться надо, а техника как правило на русской стройке не работает и не подчиняется никаким графикам, вот и вынуждены люди – смельчаки отправившиеся на заработки – прыгать расталкивая друг друга на любое свободное место в «штабных» уазиках и прочих автомобилях. Ведь остаться одному на улице на причале вдали от дома и от работы, да ещё и зимой на пронизывающем приморском ветру тяжёлое дело.
Но тогда мы остались на причале с Петром в тёплой машине прораба – сидели и смотрели какой-то фильм. Недалеко загружалась ночная грузовая баржа – туда можно было попасть чтобы переправиться. И вот ночной морской путь обратно, в город… Для меня всё было внове, я не один раз вылезал из машины на страшный холод – даже хотелось замёрзнуть, смотрел и смотрел на эти льды, на холодную, чёрную воду внизу, на толкающий баржу буксир… Баржа неуклюжее и медленнее парома. Позже, на середине пролива, к ней подошёл ещё один буксир. Такое потрясающее и загадочное было зрелище! Его прожектора рассекающие чёрную-чёрную ненастную ночь, падающие в их свете хлопья мокрого снега, завывающий ветер, нос буксира обвешанный кучей старых покрышек. Грузовики, легковушки, фуры, стоящие на барже. Ночь. Было настолько круто всё, настолько необычно. Причалили. И – на квартиру.


Понедельник, первый рабочий день.

Да, как ни странно первым моим рабочим днём на Дальнем Востоке стал именно понедельник, и было это также первым днём весны – 1 марта. Я был полон надежд и планов связанных с такой потрясающей и радикальной переменой жизни. Всё бросил. Бросил заниматься своей музыкой и её продвижением, бросил эти организованные мной «общедоступные музыкально-литературные вечера», бросил всё, всё, всё. Тогда и оттуда всё это выглядело таким мелким и ненужным. По сравнению с моими планами, по сравнению – вот – с реальной, настоящей работой! И это действительно дало некий новый свежий импульс определения собственного бытия и сознания. И особенно после года отдыха было очень приятно наконец-то загрузиться работой, загрузиться полностью, всем своим трудоспособным существом. Была мысль – и как только некоторые люди могут довольствоваться каким-то непонятным «досугом», по сути прозябанием, занимать к примеру постоянно в долг и не отдавать. Идите работать, работать! А все же блин такие творческие, работа не для них. Вот и я сам осмысливаю эту свою рабочую деятельность – которая для меня существует только из-за денег, не неся по своей сути большого захватывающего интереса. Есть в ней нечто. И вообще ко благу всё как-то. Нет сомнений что если бы меня захлестнула музыкальная, концертная деятельность, если это стало бы как говорят «на мази» – то я целиком и полностью занимался бы этим, с полной самоотдачей и интересом. Ведь этого с нетерпением ждал ещё со времён своего первого альбома «Праведный рэп» 2003 года. Может быть так будет когда-нибудь. Не знаю, ничего неизвестно – что и как будет.
Итак, понедельник.
Наконец-то очное знакомство с Гришей. С Федей. С остальными коллегами. Офис – в бывшей гостинице «Полина» которую как рассказывают построил некий криминальный авторитет, ныне томящийся в застенках. Сегодня здесь штаб строительства.
Гриша мне показался приятным, весёлым, жизнерадостным простым парнем. Много шутил, подкупающе зажигательно улыбался. Я и не думал тогда «ни о чём таком», а это прозвище придуманное Евсевием – «Скользкий» – просто отверг как какую-то нелепость. Объяснение обязанностей, необходимость обустройства, рабочий график, куча разного рода деталей. Направление в отдел кадров в офис во Владивостоке, оформление.
В целом было всё интересно, очень интересно и здорово. И так необычно! Из окон офиса – вид на океан, правда не на сам океан а на пролив ведущий к нему, вдали виден город, но всё же. Само осознание что ты очутился не пойми где, всё бьющее такой новизной и свежестью. Просто потрясающе. Потрясающий жизненный поворот. Одна из самых главных и масштабных строек нашей огромной страны – федеральное строительство.


Нога.

Не очень примечательный, не такой великий эпизод в истории, но тем не менее. У меня распухла нога. Что-то попало в обувь, случилась ранка и опухло. Произошло это буквально на второй-третий день приезда. Два дня я вообще еле-еле мог передвигаться по квартире – так болело. Нашёл какую-то доску, опирался на неё. Один день практически полностью лежал. Так это было непросто, невыносимо скучно. Несколькими днями позже Пётр привёз мне мой ноутбук и я хоть занялся музыкой (интернета не было). Вот так получилось что и написал новую интересную композицию, которую назвал «36-й причал»… Интересно она сложилась. В её основу лёг женский англоязычный голос – голос со случайно обнаруженного в ноутбучной Висте автоматического переводчика-озвучивателя – вбиваешь любое слово, фразу – и женский голос произносит это с правильным произношением и транскрипцией. Написал пару фраз, мыслей, которые меня тогда на самом деле волновали, и автоматический перводчик стал вокалистом.
«Я хочу светиться. Я хочу летать. Я хочу знать одну существующую правду. Я хочу чувствовать реальную нелживую гармонию в моей жизни».
И музыка подобралась интересная. Обработал, записал ещё немного своего голоса – как-будто крики на заднем плане, переходящие на передний. Сделал от души – как всегда, так что самому было приятно слышать это как оформленную и готовую вещь, а для меня это непросто – понравиться самому себе, я очень придирчив и притязателен. Собрал композицию, и улетел, дал Петру послушать.
Нога потихоньку заживала – а как это неприятно оказаться в чужом городе, в несвоей квартире, больным! Хорошо ещё что в квартире, а если бы – в мерзком строительном якобы «благоустроенном» общежитии на острове… Которое снаружи поначалу казалось весьма милым – синенькие, симпатичные домики (так наверное и кажется многочисленным комиссиям посещающим этот мега-объект).
Чувствовал себя препротивно и неудобно – ведь приехал-то работать, а тут – слёг! Извинялся перед коллегами, действительно вышло как-то не так… Вику поздравил с 8-м марта. В поликлиннике местной благополучно записался – хорошо что общий российский страховой медицинский полис действует. И вот недели через две я снова в строю. Нога немного ещё побаливает но уже не так непереносимо.


Работа.

На работу, на работу – без сомнения!
Улыбаются мне все – в труде – рвение!

Строчки из своего же прошлого стишка «На работе». Ироничный такой стих. Но работа для меня тогда, во Владивостоке, действительно становилась чем-то таким, жизненно важным, и даже не просто из-за денег, а из-за какого-то появившегося нового смысла жизни… Стал думать а уместна ли вообще ирония этого стиха. Для меня действительно работа стала смыслом. Поставленные задачи, их решение, загруженность своего существа. Рабочие отношения, конфликты, их разрешение. Переживание внутри коллектива порою очень острых моментов, но и славные светлые состояния, шутки, приколы. Даже было что-то вроде чувства семьи. Чувство близости и открытости друг другу людей в нашем коллективе. Может быть у меня одного было такое чувство, вспоминая сегодня о том своём состоянии, думаю я?.. Были различные подводные камни которых я не видел, не чувствовал, о некоторых думаю не знаю и до сих пор. Но тогда – работа и работа, удовольствие от неё, а особенно было круто – когда оказывался с рабочим заданием на удалённых участках где строилась новая дорога, и откуда порой открывался такой захватывающий вид на море, на острова, на сам остров. Помню даже внутри возникало сравнение с увиденными где-то на картинках видами Средиземного моря. Яркий солнечный день, голубая-голубая вода, чистое небо, белые корабли, приземистые приморские деревья, птицы… Настолько всё ярко, славно, интересно!
А я думаю что мог бы коллектив наш быть действительно дружной семьёй, мог бы. Настолько дружной чтобы быть вместе и на работе, и на отдыхе. Ведь этому также способствует тот факт что мы практически все – неместные, приезжие из далёких городов. В основном из Москвы понятно. Это действительно рождает некую общность, более обостряет желание быть друзьями, близкими друг ко другу. Но тут так многое зависит от непосредственно начальника… А Гриша – к сожалению не был таким. Это корыстный, расчётливый человек, заботящийся только о себе и о своих выгодах. Да, мы все тоже заботимся о себе, но это другое. А я по своей простоте и открытости уже было думал что сдружился с ним. Какой там – Евсевий, какой там – «Скользкий». Друг!
Ходили с ним пару раз в местные клубы. Свой человек! Рубаха-парень! Пили, танцевали, близко и доверительно общались. Я ему рассказывал о своих планах – о музыке, о грузовике и колонках. Он даже предложил мне быть моим продюсером! Было интересно это слышать, может и правда, ведь чего только не бывает. Подкупало и его обращение ко мне: «Васёк, Васёк!». Скользкий.

Зарплату я получил вовремя, те деньги на которые и договорились. Это было приятно. Но прямо интересно оказывается когда живёшь не на своём месте, в чужом городе, когда нет что называется базы – собственного дома, как могут уходить деньги, прямо как сквозь пальцы! Нужно одно, нужно другое, третье. Позже, смотря назад, я с удивлением думал – а где же те деньги-то, что я решил откладывать каждый месяц! Всё платили исправно, но отложено было так мало.


Остров.

Невероятно красивое место! Когда дома смотрел его на карте – куда же я еду – он был таким мааленьким пятнышком напротив Владивостока, но на самом деле оказался очень большим. Совсем не таким как вообще представлял себе «острова» – небольшой кусочек суши, вокруг видна вода, от одного края до другого – не сразу но достаточно быстро дойдёшь. Ограниченное пространство, остров. А оказалось не так.
Двадцать километров в поперечнике – это по карте. А если мерить по дорогам то будет и сто, и больше километров! Местность сильно пересечённая, впрочем как и остальное Приморье, как и сам Владивосток – с сопки на сопку, с сопки на сопку. Помню как подумал в шутку назвать этот город «смерть роллера», крутейшие подъёмы, спуски, ужаснейший асфальт, быстро ездящие японские машины. Очень неуютно.
Когда я только приехал на остров мне нужно было определиться где же всё-таки жить. Вариантов было несколько: общага для ИТР, кантоваться в офисе, снимать квартиру на острове или в городе (на острове кстати говоря есть несколько достаточно больших посёлков). Общагу я посмотрел в первую же ночь, там предлагали место, но что-то там не понравилось… Мне для жизни необходимо уединение, жить как минимум один в комнате, а нормально – одному в квартире, доме. В общежитии для ИТР (для прорабов, мастеров, «белых касок» короче) 4-5 человек в одной ужасно плохо звукоизолированной комнате. Двухярусные кровати, всё же отличающиеся (как сказали позже) благоустройством от кроватей простых рабочих. Сквозь красивую чистую алюминиевую стенку достаточно досконально слышен разговор соседей. Не говорю уже о громкости перебранки или постоянно работающего телевизора. Узкий общий коридор по которому в трусах ходят «ИТР». Ровно напротив комнаты туалет, из которого тоже слышны все звуки. Один шкаф на всех живущих. Личные вещи – сумка – под кроватью. В двери – хилый замок. И непрестанная, постоянная радость общения! Радость дружеского плеча матерящегося соседа, радость познавания новых и новых искромётных народных шуток, радость, радость. Да, я почувствовал мягко говоря что это «не моё». У меня уже был опыт совместного проживания со строителями в одной бытовке в Рязанской области после которого я просто сбежал оттуда, через несколько месяцев работы.
Жить в офисе. У нас там стояла хорошая кровать (ведь это же бывшая гостиница), вода, туалет. Можно жить если не прогонят, если не наглеть, как я понимал. Сюда я и перебрался после пары месяцев жизни на квартире Петра.
Снимать жильё я поначалу не собирался – не было просто на это денег, из своего кармана, ведь такой шаг практически вернул бы меня к обычной московской зарплате, что перечеркнуло бы сам смысл приезда сюда на заработки. Но подискивал недорогие варианты, одним из которых было жить в квартире на острове.
Поначалу я так и собирался, удивлялся зачем это ребята снимают жильё в городе – ведь это придумывание такой непростой дороги домой! Дорога до парома, сорок минут или час на пароме, потом от причала до офиса. И в один из своих выходных дней (а отдыхали мы один день в неделю – воскресенье), ориентировочно наметив маршрут по карте я пошёл на прогулку по острову до посёлка Экипажный.
Была весна, светило яркое солнце, но снег ещё лежал. В воздухе пахло жизнью, а особенно приятно было – выйти за территорию этой стройки, покинуть её, физически и мыслями, уйти куда-то, забрести далеко. Ведь стройка, несмотря на свою величину – не единственная достопримечательность на острове! Долго, долго шёл по заснеженной дороге. Какие-то развилки, пересечения, иногда проезжающие машины. Было славное чувство, новизна нового места не переставала питать моё сознание и воображение – где же это я иду, куда я попал, край земли, остров! Спуски, подъёмы. Долго шёл лесом. Кроны деревьев красиво смыкались над дорогой, создавая как-будто шатёр. Клещи ещё как говорили не проснулись, ещё было рано для них, и это тоже радовало. Ведь это одна из серъёзных опасностей этих прекрасных мест. В одном из многочисленных разговоров с коллегами по работе я узнал что эти энцефалитные клещи – не природное явление, а бактериологическое оружие… Один парень рассказал что пил с человеком работающим в каких-то «специальных органах». Так тот вдруг и спросил его: «А знаешь откуда это пошло?» И рассказал что на Дальнем Востоке было несколько лабораторий по исследованию такого рода оружия, но что-то произошло – и этот вирус, насекомые вышли наружу. Что на самом деле энцефалит – искусственно выведенная болезнь, точнее говоря вот эти клещи переносящие его. Много интересного доводилось услышать от различных людей с кем я сталкивался по работе, и как знать, возможно что-то из этого и является правдой…
А тем временем лес мне уже порядком надоел, появилась усталость. Прошёл я наверное километров 10-15, по извилистой снежной дороге. И вот – неожиданно – после очередного поворота – лес кончился, показалось свободное пространство. Полем это не назовёшь, ввиду пересечённого и неровного характера. И сразу усилился ветер. Немного по левой дороге вверх, потом ещё немного – метров 20 – и моим глазам предстал Тихий океан… Такое зрелище! Я прямо обмер… Просто невероятно, невероятно: ровная линия горизонта, и вода, вода, вода. Сел прямо на землю, отдохнул, и всё смотрел, смотрел вниз… Слева какие-то острова, но в целом – наибольшая перспектива океана. Во Владивостоке нет такого вида – там гавань, острова, береговая линия.
Океан навевал мысли о бескрайности и безграничности вселенной, Океан безбрежный, огромный, несоизмеримый ни с чем, в котором ты просто растворяешься. Такие глубины, такие просторы, столько всего колоссального, несравнимого ни с чем и неизвестного, а ты всё бьёшься о стены своей нелепой душевной тюрьмы. Вдоволь налюбовавшись этим невероятным, потрясающим видом, насытив до глубины душу свою, получив это как подарок божий, вознаграждение за дорогу сюда, за работу здесь, я отправился дальше.
Несколько раз отдыхал в снегу давая покой уставшим ногам. Идти порядком надоело, уже было неинтересно. По моим расчётам я уже давно должен был прийти. Даже была мысль доехать на какой-нибудь попутке. Слева и справа от дороги потянулась колючая проволока, по пути встретился солдат. И до этого мне встречались какие-то полуразрушенные сооружения, по всей видимости брошенные армейские коммуникации, но где я шёл сейчас были небольшие действующие части. Да, в советские времена Русский остров был хорошо укреплённой военной базой. И сегодня там есть военные но в меньшем количестве. Есть там разнообразные военные мемориалы, один из которых даже считается главной достопримечательностью острова – все едут на него смотреть, но мне это неинтересно, эти орудия убийства, смерти, как это может быть интересно! Куда прекраснее то что не создал человек – океан, лес.
Дошёл я наконец до первого населённого пункта… Петляющая лесная дорога заняла километров тридцать. Шёл я часов пять, шесть. А ведь собирался снять в этом посёлке квартиру, и ездить на работу отсюда! Но справки тогда всё равно понаводил, ведь так невыразимо приятно было бы оказаться за пределами стройки, работы, после окончания рабочего дня.
Внимание поразили местные коты – такие здоровые! Никогда я не видел скопища таких больших котов. Один, два – бывало, но чтобы столько. Прямо тигры. Красивейший вид из окна потенциального будущего жилья – местной пятиэтажки: большая и заснеженная сопка поросшая лесом. Спросил у продавщицы – как они решают проблему клещей, не боятся ли, колят ли уколы. «Аа, ничего мы не колем! Пива выпили – и в лес!».
Домой – до офиса, я добрался более короткой дорогой – по льду через бухту Новик. Там зимой спокойно ездят машины, ходят люди. Обратный путь занял всего лишь 20-30 минут.


Бедовый.

Почему Евсевий так назвал Федю пусть это останется его тайной. Федя – хороший и открытый человек, он кстати один из трёх с кем мы впоследствии сдружились и после работы, в жизни, кому оставил свой московский телефон, но единственный кто напомнил мне что я обещал позвонить, написать письмо… Когда мы прощались с ним то договорились созвониться, списаться, я же приехав домой – с глаз долой из сердца вон, этот Владивосток, эту работу, так и забыл о Феде. Нелестно было слышать его выговаривание, но вместе с тем и приятно. Как часто я сам искал подобное от людей и не находил! Видя что люди не хотят со мной общаться, дружить, как-то сближаться. После этого мы с Федей стали периодически списываться по электронке, рассказывать как у кого дела. Да, все мы –  индивидуальны, у каждого – свои тараканы, но всё же. Есть такое понятие – дружба. Что это такое, я сказал бы что до конца этого не знаю…
Чувствую что с Федей я сошёлся больше других. Несмотря на то что мне не нравилось – в рабочее время он порой не занимался работой, но это можно было понять. Ведь загрузили нас работой очень и очень сильно! Нарушили первоначальные условия. Федя там работал больше меня, целый год, в то время как я тогда – месяца три-четыре. Сначала обещали и квартиру съёмную за счёт фирмы, и оплачиваемый перелёт домой каждые два месяца, и прочее, и прочее. Я в меньшей степени попал под обман фирмы.
По бухгалтерской ведомости мы работали пять дней в неделю, по восемь часов в день, на деле же – шесть дней, и по девять. И характер работы – крайне напряжённый, в Москве я так не работал. А тут ещё – нелепый заместитель директора фирмы, кричащий из своего джипа – «работать всем от восхода и до заката!».
В общем на четвёртый месяц работы стали у меня появляться мысли бросить это дело… К тому времени я уже начал снимать прикольную квартиру во Владивостоке. Помню как первые дни после договора и первой оплаты – остался один дома, включил телевизор, и с наслаждением смотрел первый попавшийся сериал. Ходил по квартире – один, один, никого нет, туалет есть, ванна, вода, горячая вода. Даже смешно как-будто это вспоминать. Но тогда я радовался. Наконец подключил свой ноутбук, интернет – и стал общаться по скайпу. В офисе не мог так – мог только переписываться письмами, мне неприятно когда кто-то слышит мою личную беседу. Пусть там нет никаких особенных секретных тайн, но всё же. Не хотелось никому так раскрывать свою душу, хотелось уединения, своего пространства.
Ладно, вернёмся к Феде. Наше знакомство было скреплено несколькими выпивками, где мы ближе познакомились друг с другом. Настолько ближе, что один раз я разбил кулаком окно на балконе его квартиры – меня тогда охватила ненависть ко всем женщинам в этой жизни, а в частности к одной (но об этом позже). Густо потекла кровь, шрам даже остался до сих пор, а Федя пеплом от сигареты, по-армейски, стал присыпать и немного прижигать пораненное место… Я тогда в сердцах хотел выйти из дома, ходить по улице, не знаю что бы я ещё выкинул, но он удержал меня, сказал чтобы никуда не ходил. Спасибо ему за это… Слёзы лились из моих глаз. Так тяжело, когда вот так, вживую, что-то подступает к душе, и это не «пьяный угар», нет. Федя потом говорил что мог бы выгнать меня – ведь я и его девушку оттолкнул, и стекло разбил – но не сделал этого. Думаю это и было началом нашей дружбы.
Все мы непростые, все – такие сложные, колючие, индивидуальные. А ведь так не хватает по жизни человеческого тепла, очень. И как только люди могут сдруживаться, сближаться. Порою кажется что нет такого.


Моя любовь?

Была девушка в нашем коллективе, Вика. Она встретила меня в самый первый день когда я приехал, посадила на паром. Нормальная, симпатичная девушка. И ничто не предвещало какого-то «развития событий». Мне и раньше доводилось работать с женщинами.
Но с самого начала я чувствовал к ней какое-то особое, дружеское расположение… Изредка писал смски. Иногда возникало желание поделиться по-дружески чем-то своим душевным, глубинным… Ох уж эта дружба, М-Ж. Дружба, любовь, любовь, дружба. Где дружба а где любовь, где любовь а где – дружба. Пойди пойми это. Но вот – я, одинокий, бросивший (может быть точнее говоря – бросающий, пытающийся бросить?..) свою старую любовь, ту которую я ждал у себя дома, ради которой никуда не уезжал из Москвы, которой посвятил столько стихов и мыслей, которую самому себе поклялся «ждать всю свою жизнь». И которая так холодна, так невзаимна ко мне, у которой из души всё-всё ушло, у которой что-то «щёлкнуло», выражаясь её терминологией, которой я уже давным-давно не нужен, ни как друг, ни как кто. А ведь началось всё с дружбы. 20-30 смсок за день, шутка ли! Пара лет общения, несколько встреч вживую. Она – не осознавала тогда что это «не просто дружба», я же – подсознательно чувствовал что это проходит куда-то глубже, и пытался «очистить свой внутренний горизонт» – периодическим молчанием, но не вышло. И откуда только накатило на меня настоящее, глубокое чувство к ней, после раскаяния в нашем сближении!
Опять я увлёкся. Хотел о Вике рассказывать, но вот – вспомнил эту свою старую историю… Видно не ушло, видно права моя недавняя подруга по переписке – что не ушло это из моего сердца, не ушло! А я думал что «смогу её полюбить», сам же частенько рассказывал о своей минувшей истории, о различных эпизодах, считая что другая женщина сможет помочь разобраться в этом, вылечить мою больную душу… А она, другая женщина, взаимная ко мне, сказала: «Не любишь ты меня. У меня место в сердце только для одного человека. И ты люби свою С…». А я ведь готов был любить и жениться.
Впрочем как и на Вике. Наверное это естественное желание, хотя поди пойми – что же тут естественное, что неестественное. Естественное желание одинокого человека – любить, любить, любить. Любить крепко, глубоко, любить душу, любить тело. Ведь устроены мы так. А вот нет. В жизни – по-другому. В жизни – ломка. Ломка себя, своих мыслей, пониманий, стереотипов. Рвёт в куски жизнь «естество».
Один раз – это случилось в небольшой будке около парома, мы с Викой посмотрели друг другу в глаза… Не могу я этого описать. Это была такая глубина, это было такое… Я столько почувствовал. Эта глубина. Это какое-то внутреннее соединение. Это может быть с любой женщиной? Возможно. Не знаю. Может быть поэтому я так тщательно прячу свои глаза от людей, от женщин, душа как одинокий загнанный волк хочет убежать в какие-то дальние леса, непроходимые болота, овраги, камни. Чтобы её не поймали? Но в то же время и хочет быть – пойманной! Но правильно пойманной… А как – правильно? Кто – знает?
Вот и смотрели мы друг другу в глаза. Долго. Невероятно. Что-то было такое… И вот во мне пошла пробуждаться эта страшная машина. Любовь? Влюблённость? Несколько стихов Вике написал. «Живая Женщина», другие. Ей лично подарил. Показывал что неравнодушен. А она – была невзаимна.

«Душонка несчастная мечется между бабьём – абы кто,
Уже – не до единственной, уже – всё равно».

Всё равно не всё равно, а вот постигаю эту жизнь. Стоит признаться – полюбил я Вику. В своём ужасе боли и одиночества готов был любить её, жениться. Как старая заезженная пластинка скрипят эти слова – «Любить-жениться, любить-жениться». Тогда, после майского шашлыка в выходной день нашим небольшим коллективом, я был пьян, влюблён и крайне обострён, провожал её до дома, со слезами говорил ей что «женщина, Ева – это значит Жизнь, что я не могу без жизни, что я умираю, что пусть сейчас же Бог убьёт меня, если не будет у меня Жизни!»…
Она обняла меня и сказала: «Перестань, что же это ты такое говоришь!»
Но в том разговоре и выяснилось, что у неё был другой. Какой-то местный. Да, практически все приезжающие работать заводят себе, как временную собачку, «кого-то из местных». Заводят, чтобы потом естественно бросить – через несколько месяцев, год. Вроде даже никто и не сожалеет об этом. И общество вроде как наше всё так сегодня живёт. Главное – удовлетворить физику, ну там с душой поиграться чутка, а о Любви и ответственности никто и не думает.
«Мы в ответе за тех кого приручили» – с успехом применяется к собакам и кошечкам, а на живых людей – плюётся и забивается!
«Если ты его любишь, Вика – женись! Почему ты не замужем?»
«Пойми, для меня это не просто штамп в паспорте!»
Как будто для меня это – штамп в паспорте…

Решил я её «завоёвывать», даже рассказ такой написал, «Штурм женщины» называется, во как. Буду работать думал, мало-помалу располагать к себе, общаться, встречаться взглядами. Ходил, вздыхал, часто – чёрный как туча. Один коллега меня особенно понимал. Он думал что я специально по жизни придерживаюсь одиночества, даже вначале сказал что-то обидное мне на этот счёт. Но вот сейчас – понял что я далеко не хочу этого, одиночества…
Вот как получается что о Любви к женщине я больше пишу чем о Дружбе с друзьями, чем о работе… Наверное ведь так оно и есть – это занимает самое большое место в жизни человека, и даже – является его половиной, что без этого он как бы половинчат, своего рода неполноценен. Временно, с высшей целью. Хорошее выражение недавно почерпнул: «Для того чтобы найти вторую половинку необходимо найти первую». Найти – себя. Понять и принять, научиться жить в конце концов!
Ещё пару раз пили, тусовались. Были и отрадные моменты в общении с Викой, и горькие. Был полон решимости «штурмовать до победного», думал о ней. Пока меня не понесло, и окончательно не сорвало башню… Но об этом в конце.


Друзья.

«Все на работе – из-из денег. Но не деньги здесь – главное». Такая мысль пришла как-то во время работы на Русском острове.
Так важны междучеловеческие отношения! Это сложно, интересно, это открывает какие-то новые грани бытия. Все – разные, непростые, тут и конфликт, и невозможность объяснить свою точку зрения, и сложность в понимании другого. Как это трудно – состыковываться друг с другом. А работа сводит вместе людей, лицом к лицу, совсем близко. Выходят на свет и плохие, и хорошие личностные стороны. Никто как мне кажется не сможет играть в подобной ситуации. Когда проблемы с разных сторон, когда чувства обиды и досады подступают близко-близко, когда нервотрёпка. Особенно сильную нервозность создавало поведение начальника. Но даже несправедливые его замечания я внутренне обращал в правильные, стараясь делать всё честно и как надо. А они порой были очень и очень нехорошие, колкие. И с другими общение тоже нелегко давалось. Правда я лично никогда не переходил, и не перехожу определённую черту – за которой начинаются оскорбления, оголтелый эгоизм и разного рода неуважение. Внутренне чувствую, и стараюсь в жизни реализовать – чувство сплочённого коллектива, который действует как одно целое. Это звучит достаточно обыденно но к этому так мало кто стремится по-настоящему! Практически все – сосредоточенные на себе эгоисты. И Гриша, несмотря на массу своих правильных слов и подобных призывов – тоже.
Приятно быть чётким, адекватным. Делать всё насколько возможно правильно, честно. Отдать должное, выполнить свои обязанности за которые платят деньги. Внутри включается хорошая, рабочая машина. Но тем не менее больно ранят непонимание и эгоистичность своих же собственных коллег по работе…
После моего нерабочего московского одиночества – такая сразу востребованность! Куча новых людей, телефонов, мне звонят, я кому-то постоянно нужен, кто-то мне нужен. Звонки, общение. Пусть на рабочие темы, но тем не менее – контакт, живой постоянный контакт, какие-то выяснения, договорённости, решения. Движуха короче. Пожив какое-то время без этого я с радостью окунулся в водоворот событий.
Первая общая вечеринка у нас состоялась в мае – на третий месяц работы. Весенний шашлык в одном из парков Владивостока. Было хорошо, дружно, были разговоры и о жизни, и о работе. Я считаю что без подобного рода мероприятий невозможно сделать настоящий коллектив! Без того чтобы не почувствовать соседнее плечо коллеги, пусть не друга большого по жизни, но тем не менее понимающего тебя и изначально дружески расположенного. Это греет и даёт силы.
Всего два раза (за пять месяцев моей работы) были такие вечеринки. И на обеих – не было Гриши. Хотя он мог бы быть. Я сначала правда думал что его причины уважительные, но позже понял что это далеко не так. В его планах – не было сходиться с коллегами по работе… Несмотря на всю свою рабочую энергичность и видимую целеустремлённость, постоянные разговоры о «важности коллектива» он не хотел создавать никакой коллектив. Не хотел запускать свою душу в работу. Не хотел создавать дружеские отношения между подчинёнными ему людьми. Грише скорее на руку были наши внутренние мелкие дрязги и неудовольствия друг другом. Ведь в таком коллективе он мог бы полноценно «царствовать». Обман и ложь – его политика. Наверное он с успехом пойдёт дальше, у него есть все необходимые для этого задатки.
Трём коллегам по работе я оставил свой телефон и контакты, желая продолжить общение с ними по жизни. Федя, Коля и Никанор. И с каждым из людей – своя, отдельная история.
Прощальная вечеринка. На неё я позвал только тех кого действительно хотел видеть, нисколько не ощущая никакого чувства неудобства за остальных. И вышло действительно душевно! Может быть ради таких моментов и нужна вообще вся остальная деятельность по работе… Время за пивом и шашлыком, искренней беседой, спорами. Жаль только что такого отношения не было во всём коллективе. Остров, берег моря, дождливый день, лежащие неподалёку рыболовные сети. Мы укрылись от дождя под небольшим навесом, организовали стол, места для сидения, всё приготовили. И общались, общались. Всего остального в такой момент как будто бы нет. Где же живёт это неведомое братство, эта настоящая дружба, настоящие человеческие отношения внутри нас?! Почему это так плохо видно по жизни, практически не ощущается? Почему же мы так далеки друг от друга? Утомлённые непростой работой мы ели и пили, обсуждая самые разные стороны нашей жизни.


Увольнение.

Такое желание не пришло сразу. Оно явилось вобщем-то противоречащим моим первоначальным планам, возникнув достаточно неожиданно. Впрочем при такой тяжёлой работе оно приходило не раз и к другим, но в их устах оно являлось чем-то несеръёзно звучащим, своего рода как непонятный козырь в игре, или всплеск рисованной истерики.
Первое неудобство и что всё «не идёт по плану» я почувствовал когда узнал что наше рабочее время увеличено сверх первоначальных договорённостей. Далее – приобретали всё новые и новые формы необоснованные вспышки ярости моего начальника. Порою это было просто невыносимо. И тут я стал всерьёз задумываться что же это за такой двуличный человек, вспомнил прозвище Евсевия – «Скользкий»… Апогеем моего развития отношений с ним стал конфликт выросший из одной неприятности по работе, где я был цинично и несправедливо обвинён в провинности, был обруган матом. Во мне начало пробуждаться здоровое чувство противления этому злу, я жёстко возражал этому человеку, а на следующий день наш разговор в офисе при всех сотрудниках едва не закончился тем что я мог дать ему по лицу… Это было неконтролируемое состояние, всплыла вся обида, все несправедливости его, я уже ничего не боялся, не боялся противоречить ему и возражать, ибо зашёл он слишком далеко. Я думаю что кто-нибудь когда-нибудь разобьёт ему морду, точно. Человек с таким отношением к людям обязательно наткнётся на их сопротивление. Тогда же я – сказав несколько слов что-то вроде «тебе когда в лицо дать – сейчас, или подождать?», услышал его ответ «попробуй», и дал что есть силы кулаком в шкаф! Вышел в коридор, написал на него заявление директору с жалобой на неадекватное поведение, жалко что не отдал. Отвратительный, мерзкий человек. Не одного он уже оскорбил и довёл из подчинённых ему людей. Никогда у меня не было такого начальника, не просто плохого, но настолько двуличного, настолько изощрённо плохого. Вся моя «дружба» с ним рассыпалась на мелкие кусочки…
Однажды посоветовавшись с другом и подумав я решил всё-таки не увольняться, но придя на следующий день за очередной зарплатой за первый месяц после испытательного срока, получил те же самые деньги что и за предыдущие месяцы… Это было очень неприятно, тем более тогда я уже платил за съёмную квартиру в городе. Начальник сказал что это де «проволочки», что кто-то там «не подписал» что-то, сказал что через пару месяцев точно поднимут, и так далее. Врал конечно, да и конфликт с ним давал о себе знать я думаю. Ведь раскаяться и измениться он не мог. Не для него это. Когда-то я ему писал смс-ку: «покайся богу». Вряд ли он что-либо понял. Хотя на словах и «не против». Против, против.
И недополучив свои честно заработанные деньги я точно решил уволиться. Выпрашивать повышения, постоянно просить «прибавьте мне» – это не моё, неприятно мне это. На что договорились – на то и договорились, соблюди что обещал. Досвиданья.
Уходя с работы я решил подарить свои диски и книжки тем людям с кем достаточно близко сошёлся, да просто с теми кто был приятен. Таких набралось человек двадцать. Кстати после того как осознал что за человек Гриша пришло желание забрать у него свой диск, стереть все следы былой расположенности к нему. И ещё одному парню собирался (при увольнении) сделать такой подарок, но не сделал. Так жалко, ведь были у нас неплохие отношения, которые были перечёркнуты его собственным негативным поведением, буквально в последние дни…

История моего ухода с работы была бы неполной без ещё одного – Вики. Наверное это даже главная причина, говорят же –  «ищите женщину». Если бы она тогда откликнулась на мои неожиданно пробудившиеся такие бурные чувства всё могло бы быть совершенно по-другому! Мне даже было всё равно сколько получать, сколько работать – если бы была вот только найдена мною наконец Любовь. Я думал о том что я её «завоюю», думал какую сделаю свадьбу. Много думал видимо. И вот, доведённый как-то раз своей болью и отчаянием до ручки, я написал ей такие слова, за которые потом самому было так стыдно и так обидно… После этого не мог, не хотел смотреть ей в глаза, вступать в какой-либо диалог, контакт. Отворачивался. А так ведь невозможно работать когда мы в одном коллективе. Вот такая причина.


Улёт.

Хорошее это слово – «улёт», такое неземное, оторванное. Свободное. Полное какой-то свежести и перемены. Вот и решил я – улететь. По-разному все улетают, кому что ближе. Я вот решил улететь домой – из Владивостока в Москву. К Богу я давным-давно хочу улететь, но туда самолёты не летают, и билет – только в один конец. Рано ещё туда. Хотя мысли об этом всё равно приятно согревают душу. Хочется сюда Его принести, на эту несчастную землю. Принести свет, тепло, просвещение. Принести по-простому – в музыке, в стихах, в танце. Такой вот улёт.
На пятый месяц я стал ещё скуку испытывать, соскучился по своему дому, коту, родителям. Так захотелось это всё увидеть! Несмотря ни на что, ни на какие предварительные планирования. И это был ещё один новый фактор вторгшийся в мои построенные планы. Притом хотелось не просто в отпуск, а навсегда, насовсем. Вернуться домой, к недорисованной стене, к оставленному коту, пожить с родителями на даче, собрать телескоп. Захотелось увидеть семью, почувствовать своё место, свой город. Даже моя настолько привычная нелюбовь к Москве – тоже куда-то исчезла… Я захотел её увидеть, быть в ней. Устал от чужих мест и других городов. Кстати из Владивостока я ещё слетал на Сахалин – к моим друзьям Никите и Лене, съездил в Китай. Но это уже другая история.