Эпистолы

I
 
Бескрайних полей васильковые дюны.
Звезда обескровлена мощью эфира.
Душа, открывая вселенские руны,
Дрожит, нарушая гармонию мира,

И, глядя на молний горящие всходы,
На миг замирает у призрачной грани…
Меняется ветер, погода, походка,
Меняется угол моих созерцаний.

Душа, оббивая чужие пороги,
Мрачнеет, как храм без лампадок и свечек…
Иду по степи без конца и дороги,
И ночь, разрастаясь, мне давит на плечи.

II

На днях в потаённых садах вдохновенья
В обычном режиме осеннего сплина
Закончится жизнь снегопадом сомнений,
Продолжится смерть листопадом карминным.

Тяжёлые крылья несут херувимы…
Так было со мною, так будет со всеми.
Я думаю, смерть — восхождение в зиму,
Где в порах пространства отсутствует время.

Где самой отчётливой краской палитры
Считается чёрная выспренность сада…
И снова душа не находит калитки
В сплошном частоколе чугунной ограды.

III

Как только за дверью уютного рая
Закончатся наши с тобой посиделки,
Кометы, материю мира пронзая,
Осыплются в пруд парусиновый мелкий.

Едва миллионы злосчастных мгновений
Сольются в одно, как угасшие солнца,
И сыростью тлена слащаво повеет
От листьев, от стенок глухого колодца,

Как чистил однажды в осиновой саже
К весеннему празднику злые иконы,
Я вспомню. Людей незнакомых… и даже
Ростральных триер боевые колонны.

Я чувствую, как приближается эра,
Где души всё суше, а небо всё ниже,
И надо ослепнуть, чтоб видеть Гомера,
И насмерть оглохнуть — чтоб слово услышать.