Где сумраки живут

* * *

Я торопливыми шагами
Обескуражил темноту:
Деревья прядали ветвями,
Смеркались птицы на лету.

И лютым холодом нездешним
Дозором окаянных звёзд
Меня в объятьях тьмы кромешной
На сельский вынесло погост.

Тут и храбрец бы испугался,
В душе почувствовал озноб,
Когда б из бездны показался
Червями выеденный гроб.

«Уф!» — ухнул филин в тени веток.
Хрустальной льдинкою со дна
Лиловых туч, гонимых ветром,
Всплыла угрюмая луна.

Стояла тишь, луне внимая,
В ней растворился зябкий страх.
Я мало жил, но много знаю
О демонических мирах!

* * *

Светло на прибранном погосте,
Излука месяца остра,
Калины призрачные гроздья
Трепещут пламенем костра.

Обворожительные слёзы
Росы, мелькают мотыльки,
На сквозняке дрожат берёзы —
Ночного света рушники…

* * *

Вставало солнце не спеша,
Края оттаяли обочин,
Зарёю полнилась межа,
В деревне надрывался кочет.

Дым распрямился над трубой,
Крестьянки распахнули сени,
Слоистый воздух пах смолой
В час просветления весенний.

Где стародавний тёмный бор
Ещё оплакивал сугробы,
Волчата выбрались из нор
На солнце — порезвиться чтобы...

Я улыбнулся сам себе:
Такую светлую погоду
Грешно просиживать в избе,
Считая зимние невзгоды.

* * *

Подводы с граблями — покос,
Разводы ряски — пруд…
На отдалении погост,
Где сумраки живут.

Звенит коса, скрипят кресты,
Как сосны на юру…
Я не умру. Пока мечты
Во мне — я не умру.

Я не умру, пока цветёт
Рябина у крыльца;
За поворотом поворот,
Дорога без конца;

Пока рыбацкое весло
Сверкает на волне
И просыпается село —
Последнее в стране.

* * *

Звук изнуряющий, пустой —
Звук, леденящий сердце, душу.
Как смерть, идущая за мной,
Стучат в деревне колотушки.

Обнесены межой гурты
На время августовских засух.
Свет новоявленной звезды
Осыпал силосную насыпь.

Почти недвижима в окне,
Рыбацкой лодкой на приколе,
Звезда указывает мне
Дорогу в сумрачное поле.

* * *

Что, если снег затмит мои черты?
Что, если ветер свяжет мне запястья?..
Вороны, опадая с высоты,
Усеяли похожий на распятье
Высокий дуб. Утробен долгий звук
Пустых полей, ветшающей часовни.
Неотвратимо тянутся на юг
(Я вижу туч открытые засовы)
Другие птицы… Голый лес озяб,
И, словно груздь, что вытащен из миски,
Хрустит сухими ветками октябрь,
Неспешно уходящий по-английски.

* * *

Слышен звук беспокойного моря.
Это гибкие травы шумят
Островка под горою — угорья,
Как в деревне у нас говорят.

Островок сей давно облюбован
Неуёмной душою моей —
Он печалью и вечностью скован,
Словно скалами горный ручей.

Здесь когда-то шумело поместье,
А теперь камыши над водой,
Здесь грустит одинокою песнью
Дуб столетний — привратник седой.

И всё глуше руины усадьбы
Покрывает колючий осот…
Не нарушив, мне тайну узнать бы,
Разгадать, кто её бережёт.
 
Кто бродил по тенистым аллеям
И кормил лебедей у пруда —
Мною кто безраздельно владеет,
День за днём возвращая сюда?

Отчего, переполнена светом,
Никому не пытаясь мешать,
Здесь, людской суете не заметна,
Отдыхает, вздыхая, душа.

ПОЕЗДКА

                Володе Яковлеву

Возле мёртвого пункта Н, километрах примерно в ста,
Есть живая деревня Т, возведённая для Христа.
Я приехал в деревню Т, долго шёл с остановки А —
Подтолкнул на хромой версте буксовавший в грязи УАЗ.
Белый ветер зимой — метель, жёлтый — осени листопад…
Я вернуться домой хотел, я спешил, как с войны солдат.
Погрозила церквушка мне, как перстом, золотым крестом:
«Ты полжизни скитался где?» — «Покрещусь — расскажу потом».
Где могилами вкривь и вкось взбудоражена глухомань,
Под раскидистою сосной отдавал я ушедшим дань.
Постоял там часок-другой, поразмыслил о том о сём…
Дождик с радугою-дугою занавешивал окоём.
Уходя, услыхал: «Матёр… Долго не было… Много дел?»
Водки выпив, уста утёр: «Вас давно повидать хотел».
Воротясь к остановке А, я успел на последний рейс.
Убегали столбы назад — я рыдал, обнимая кейс.

РАДОНИЦА

На берегу речушки быстрой
Рыбак жил — статен, хоть увечен,
Он высекал язей, как искры,
В кремнистых заводях обречья.

А на краю грибного рая
Старушка-травница бродила —
С рождения глухонемая,
Но преисполненная силы.

Они встречались год от года
В день поминания умерших,
Когда от праздного народа
Свободно кладбище — под вечер.

Я подошёл к ним ненароком —
Они заметили, и сразу
Познал неотвратимость рока
Мой любопытствующий разум.

Я побывал в ином чертоге —
Поел язей, попил отвара,
Меня, прощаясь, на пороге
Старуха в лоб поцеловала.

Когда очнулся — пели птицы
И пахли травы по-иному,
В ручье светлей текла водица,
С обрыва падавшая в омут.

ПРОЩАНИЕ

Дым столбом, дорога скатертью…
Я навсегда прощаюсь с матерью.

Над старым кладбищем покой.
Небрежно щёлкают затворы
(Вороны клювами). Скупой
Снег у подножья косогора.

Опрятна жизнь в моём селе,
Но брешут по ночам собаки.
С тех пор, как мать моя в земле,
Душа терзается во мраке.

Очнись на день сороковой,
Узнай свой путь по звёздам млечным —
У окон ясень вековой,
Как мама, привечает встречных.

РАЗМЫШЛЕНИЕ У СТАРОГО ДУБА

Часовня к дереву прислонена —
Она старее дерева, темна.
Стар ворон, что на дереве сидит,
Стар мир, который ворон сторожит,
И месяц стар. У берега реки,
Чадя махоркой, спорят старики,
А старый сом, что в старице живёт,
Их спор послушать медленно плывёт.
В лесу, на отдалении версты,
На староверском кладбище кресты:
Паромщик, утонувший молодым,
Жена его, скорбевшая над ним,
Купец, цирюльник, ярмарочный вор,
Монах, судья, не разрешивший спор
Наследниц знахаря… Армейский старшина,
Чьи рёбра украшают ордена,
Влюбленные — в один и тот же день
Сошли они в загадочную сень.
Здесь все во тьме, их след почти затёрт…
Столетний дуб над ними распростёрт:
Широк, могуч, ухожен — благодать.
Не знает он, что может гробом стать…

ССОРА

Окрест проливная Россия, где жизнь на земле солона.
Когда-то мы небо косили — такая цвела глубина.
Паром переехал фарватер — всё ближе знакомая дверь.
Я глупо поссорился с братом, уехал — вернулся теперь.
Полит земледельческим потом посёлок, росою — луга,
Душа надломилась заботой, как будто кусок пирога.
Забыв ежедневную службу, дворняга сидит и поёт,
А я созерцаю ненужный небес вечереющих свод,
Часовню, осевшую набок, и колокол без языка…
И падают яблони с яблок, и в лужу впадает река…
Мрачна поминальная сводка, над кладбищем стелется дым —
Мне стопка последняя водки оставлена братом родным.

ПРИМЕТЫ ОСЕНИ

Знакомы осени приметы:
Озёра залиты по край,
Но вёсла, выцветшие летом,
В дырявый убраны сарай;
Парят залатанные сети,
Как паутина над землёй,
Переливаясь на рассвете
Остроугольной чешуёй;
Скуднее сад, а пуще нива;
Припомнив шелесты стрекоз,
Окрепший ветер терпеливо
Листвою жёлтою берёз
Шуршит; от холода вприсядку
Сорока пляшет у окна;
Как будто огурец из кадки,
Всплывает юная луна…
И под её неровным светом
Калины красные кусты
Сгорают — попрощавшись с летом
Без лишних слёз и суеты.

ПРОСТО

Мы просто родились, но и за этим «просто»
Есть святочный напев хрустальнооких звёзд,
Разлитый от реки вдоль леса до погоста,
Где одинокий храм в сырое небо вмёрз
Крестом — как в прорубь кол, забытый рыбаками,
Как оловянный стог в языческую мглу,
Как… Дальше не могу — не отогреть руками,
Не продышать глазок, приклеившись к стеклу.
Умом не возвратить, душой не заневолить —
Стучат костяшки птиц на чётках проводов
Высоковольтной ЛЭП. Я так устал от боли,
Что даже и о ней поведать не готов.
Мы просто родились: без умысла — случайно,
И пристально глядим на сумрачный огонь…
А может, он глядит устало и печально
И гладит по щеке, как мамина ладонь:
Не выжигая слёз, пролитых понапрасну,
Не лихорадя плоть, не остужая пыл…
Мы просто родились… И это так прекрасно,
Как если б ты меня... и я тебя любил.