Радуга

* * *

На золотом сидят пригреве
Боровики, как на крыльце:
Король, царевич, королевич,
Царь с цесаревичем в чепце.
Я их кручу во мху упрямо,
Как взрослый, не жалея рук,
И даже отключилась память
О том, что видел здесь гадюк.
Ура! Заполнено ведёрко!
От счастья кепка набекрень!
Но счастье не бывает долгим —
Подставил ножку ясный пень.

* * *

      Жизнь — это плесень,
      В собственном развитии
      Убивающая себя.
      Откровение грибника

Космос напичкан спорами —
Значит, растут грибы.
Пренебрегая ссорами
(Если бы да кабы...),
С ножичками, корзинами —
Наглой гурьбою в лес.
Мечется за осинами
Аляповатый бес.
Падают звёзды замертво
На запотевший плёс.
Махонькие (для маменьки)
Я в туеске принёс
Звёзды — пускай посветят ей
В месте, где нет огня...
Мама, и после смерти
Не забывай меня.

* * *

Едким запахом грибов полон лес осенний,
Дед собрал ведро шляков* — недалёкий зреньем…
Расступайтесь камыши! — чалит старче лодку,
На помин грибной души наливает водку.
Собрались деды в кружок, пацанята рядом —
Затянуло весь ложок едким самосадом.
Облаками паука фирменные нити,
Тихо плещется река простынёй в корыте.
Встретит мама у ворот, киселя даст кружку…
Дедовы — за огород, а мои — на сушку.

________________________________________
* Шляк — переросший гриб (местное).

* * *

Утро тенистое.
Приземлившиеся ночью
мухоморы-парашютисты
с кочки на кочку, под сосны-ели,
травами, мхами, красно-белые,
и машут руками.
Птица: «тень-тинь-тень»,
с пня на пень, затем на мох,
на мухомор.
Глупая птица, он не годится:
мухомор не корм — мухам мор.
Дятел тут как тут.
За шиворот упал паук —
карабкается, щекочет,
выкарабкаться хочет...
Шиворот-навыворот
паука вытряхнул.
Дирижёр — ольха, сцена — бугор,
на бугре мухоморов хор —
дразнятся.
Один важный,
как утюг бумажный,
даже свистнул дважды.
Погоди, друг, я тебе...
Впереди стук.
Дятел, скажи, где прячется боровик —
боровой князь, а?
Вижу! На бугорке — на солнцепёке.
Стоит подбоченясь, статный, высокий,
никого не боясь.
Назвался князем, полезай пузом —
рядом с белым груздем
в кузов!

* * *

Есть кладбище в пространстве между сёл —
В лесу, как будто связанном на спицах.
«Иринка, погляди-ка! Я набрёл
На борового сказочного принца!»

«Не рви, Серёжка! Видишь, он торчит
У крестика?! Он призрак настоящий!
И недовольно дедушка ворчит,
Коль с кладбища грибы домашним тащим…»

«Зачем они на кладбище растут,
А не по краю леса на просвете?
Не подберём, за нами подберут
Другие неразборчивые дети».

С усердием я выдернул грибок,
За ним ещё один — все передал Иринке.
Так, помолясь за умерших часок,
С подружкой и собрали по корзинке.

* * *

Сморчки, раскинувши мозгами,
Расселись греться у пенька.
Они надоедают маме
И деду — примесью песка.
Они буграми из-под наста,
Они что грязь из-под колёс,
Как ясень, вспыхнувший неясно
Листвою, липкою от слёз.
Я слышу шорох горностая,
Дороги одичалой шум…
Растут сморчки, напоминая
О вьюге, и тревожат ум.

* * *

Когда с корзиною в руках
Умру, как Александр Глебыч,
Как споры, мой постылый прах
Под надвигающимся небом
Развеет ветер, дерева
Отринут листья что есть мочи, —
Взойдёт беспамятства трава,
И чередою многоточий
На проливные провода,
Кряхтя, усядутся вороны,
Минует рыба невода
И письма разбросают клёны…
А ночью — чудо из чудес —
На непрочитанные письма
Слетятся ангелы с небес.
И разлетятся — только свистни.

ОЛЕ ЛУКОЙЕ

Оле Лукойе, горюшко луковое,
Чучело на поле, проливное пугало,
Я пугач наполню серою от спичек —
Одинокий грач вон. Вечер мой опричник.

Оле Лукойе, узкая излука —
Лучше пострелять мне воробьёв из лука.
Кровельные гвозди гну для самострела…
На рябины гроздья чья-то кровь осела.

Оле Лукойе, дед назвал бездельником —
Сострогаю шпагу я, знать, из можжевельника,
Выставлю на ромбы крестики и звёздочки…
Водяные бомбы — на асфальт из форточки.

Оле Лукойе, я подросток трудный —
Тонет мой трёхпалубный, гинет однотрубный.
Маминою скалкой враз собью «попа»!
Осень со скакалкой — ветрена, глупа.

Оле Лукойе, что со мной такое?
Почему краснею, как увижу Олю?
Почему я сердце комкаю в горсти?
Почему портфель ей хочется нести?

АДАЖИО

Небо плотно зашторено,
Сплин настроил смычок,
Только солнце лазорево
И мажорит сверчок.

Стынет зябь никудышная
Разорённых полей,
Отвлекают Всевышнего
Перезвоны церквей.

Сосны мрачными флагами,
Лес притих. Не найти
Ни травинки, ни ягоды —
Только ветер в горсти.

Лишь морозы, как зодчие
Заточив карандаш,
Белых звёзд многоточием
Правят хмурый пейзаж.

СОКРОВЕННОСТЬ

Когда звездочёты считают монеты,
Приходят во власть окаянные годы:
Как белые карлики гаснут поэты,
Улитки фильтруют тяжёлые воды.

В ошпаренных травах — взбешённые змеи;
На грядках отрава — всему удобренье;
Знамёна замызганы грязью измены —
Измены взрастившему нас поколенью.

Я буду считать не монеты, а листья,
Копить звездопады, ветра и позёмки,
Их спрячу в надёжном хранилище мыслей —
Пусть добрыми нас вспоминают потомки.

ПРАВДА-КРИВДА

Есть в ольшанике голая правда,
Кривда горькая в небе озёр,
Правда-кривда — в цветении радуг
Над бугром, что плывёт как осётр.
В желтооком ознобе левкоя,
В расточительном шуме огня
Есть холодная правда покоя,
Деревенская кривда плетня.
Словно звон от упавшей стамески
(Руки-крюки, как дед говорил),
Над осенней листвой перелеска
Пролетают на юг журавли.
Если смерть — это голая правда,
Если кривда — недолгая жизнь,
Превращаются в степени равной
В правду-кривду привычные сны.
Чтобы всё это перемешалось,
Нужен ветер напорный степной…
Жаль, что кривды немного осталось.
Жаль, что правда стоит за спиной.

ГЕОМЕТРИЯ

Полосатое зимнее

Полосатый окунь, полосатый лёд.
На тельняшке мокрой задом наперёд
Синие полоски, белые, как луг, —
Полосатый в доску закадычный друг.
Сало полосАми, лук, само собой,
Снег над полыньями тонкой полосой.
Хлеб располосован. На речной косе
Месяц — как прикован к лесополосе.
Зебры, дикобразы — тучи, облака.
Чуть заметный глазу остов маяка.
Полосат гранёный… Наливай, шельмец!
А каков солёный сочный огурец?!

Треугольное весеннее

В небе треугольник. Это журавли
Перекатной голью? Треугольник ли?
Дождь. Костёр. Тренога. Треугольный дым.
Для ухи минога, угольный налим.
Скинет треуголку на прощанье лес.
Треугольной ёлки колкий полонез.
Холодно и сыро шелестит камыш.
Треугольник сыра утащила мышь.
Дружбы треугольник (не любви хотя б…) —
Май-сердцеугодник лучше, чем ноябрь.
Треугольник замкнут, а быть может, круг —
Тянет эту лямку мой со школы друг.

Круглое летнее

Я зашёл к соседу, круглый сирота.
Круглая беседа, круглая еда.
Полукругом ложка, кругом каравай,
Круглая матрёшка (рот не разевай!).
Ветер по округе, ясный месяц кругл.
Сосны, словно струги* — слышен круглый шум…
Круглые созвездья, круглые цветы,
Если сложишь вместе — круглые мосты.
Круглые кувшинки, речка вкругаля,
Простоквашей в крынке круглая земля.
Круглая икона (нимб, а не киот),
Мой сосед Никола — круглый идиот.

Клетчатое осеннее

Разозлился вечер на мои слова,
Клетчат лес и ветер, клетчата трава.
Клетчата клеёнка — так заведено,
Распахнулось звонко в клеточку окно.
Клетчатые вафли к чаю на столе.
Спрашиваю: «Здрав ли (осень на земле)
Клетчатый хозяин? Здрав, так привечай».
Клетчато и зябко выстывает чай.
Вилкою — в клетчатку (это про грибы),
Водочки с устатку, клетчатой как бы…
Мака в папироску, рассказать врачу:
«Не хочу в полоску — в клеточку хочу».

______________________________________________
* Струг — русское плоскодонное парусно-гребное
судно (барка) XI — XVIII веков.

ОХОТНЫЙ РЯД

Хорошо, что смерти нет, Юрок свет зарниц —
Битый час без четверти ни зверей, ни птиц...
Прижимая сталь к щеке, слышу, как вдали
Выстрелы по вальдшнепам эхом до земли.
Путь-дорога поймиста, в шелесте осин
Вновь стреляет Койвисто — финский сукин сын.
Не люблю охотиться, не взвожу курок.
На опушке горлица, береста сорок…
Абы как утешиться, разведу костёр.
Ветер. Поле межисто. Клин гусей — остёр.
Отряхнулись росами клевер и дурман,
Потому до росстани стелется туман.
Камыши в кокошниках. Тёплый лапник сух.
Дичь не укокошена, не летает пух —
Листья нарочитые, звёзды и закат
Намертво присчитаны в мой охотный ряд.
Утки, гуси к вечеру прячутся в камыш.
Не летать мне кречетом над горбами крыш.
Испеку картошечки, вспомню, что мужик.
Анна всхлипнет: «Божечки!» — ну, в тот самый миг.
...Первый снег за окнами в отблесках зари,
Словно братцы кровные, рдеют снегири.
Смешан чай с брусникою, потому горчит.
Ходики не тикают. Сердце не стучит.

ТРОЕПЕРСТИЕ

Радуница

Шелестит Елабуга. Лабухи-сверчки
Прославляют радугу, пагоду реки…
Непогода радует жителей села.
Раскалил я задолго печку добела.
Стадо колокольчиков — с перезвоном вброд
Да по тропке кольчатой: пыль за поворот.
Радуницу празднуем, выпекаем блин,
Ряженые, красные — разные. Аминь.

Троица

К озеру торопится торная тропа.
Лес, чересполосица; брага, скорлупа…
Крест, как переносица. Проблески берёз.
Ветром переносится покаянье рос.
Просека раскосая. Вызревает злак.
Край могилы осыпью — нехороший знак.
Гром. Святая Троица… Горбится ухват,
Крошево торосится на приступке. Свят.

Спас

Сыплется соломою постоялый двор.
Запрягу соловую, затворю запор.
Не смолой сосновою — словом и перстом,
Полою половою переполнен дом.
Остывают яблони, сердцу не до сна.
Стали ночи явными — звёзды из окна,
Из огня да в полымя. Осень, осенИ!
Господи, помилуй мя, спаси и сохрани!