Джон Гейси - Убийца-клоун warning от 21

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Категорически запрещается читать людям с неустойчивой психикой, несовершеннолетним, женщинам находящимся в стадии беременности и кормящим матерям. В тексте присутствуют элементы насилия над детьми. Просьба не читать, если Вы не готовы к подобному, дабы потом не кричать, о том, как всё мерзко. История является авторским взглядом на то, кто и как способствовал самому кровавому маньяку в истории США Джону Уэйну Гейси-мл. (17.03.1942-10.05.1994), изнасиловавшему и убившему 33 мальчика.

Джинсовая рубашка промокла и облепило худенькие плечики. Было жутко холодно и хотелось кушать. Твёрдый комок застрял в горле, и, наконец, он не выдержал. Слёзы потекли по щёчкам. Мальчик размазывал их грязным кулачком и прижимал к себе ободранного мишку. Мама сказалa, что позовёт его, когда освободится, и малышу оставалось только надеяться, что так оно и будет. Темнело. Мальчику было страшно сидеть здесь одному, но куда пойти - он не знал...

Тихо всхлипнув, он зажмурился, пытаясь представить себе что-то тёплое и вкусное, чтобы согреться. Может быть кружку горячего шоколада? Да. Густой и горячий. Облизнув посиневшие от холода губки, мальчик с надеждой посмотрел в сторону своего подъезда. Быть может мама выглянет в окно и увидит, что на улице дождь... Конечно же, она тогда запустит сына домой. Мама его любит и не заставит мёрзнуть здесь слишком долго. Ведь любит же? Не может же мама не любить своего сына.

Подняв в очередной раз глаза, он увидел мужчину, который шёл прямо к нему. Странно. Обычно во дворе никто не гуляет в такую погоду, кроме него. Может его мама тоже занята сейчас с каким-то дядей?

На улице было серо и холодно. Ещё не поздно, но сумерки уже опустились на город. Дождь промозглой пеленой накрывал всё вокруг. Джон сидел в машине, припаркованной во дворе. Совсем недалеко игровая площадка. Всех детей уже разобрали по домам, и только маленький мальчик сидел на краю песочницы, сжимая в руках облезлого и промокшего медвежонка. По его личику скатывались слёзы вперемешку с каплями дождя. Он утирал личико грязным кулачком и продолжал сидеть там. Почему он не идёт домой? Ему же наверняка холодно и страшно...

Джон сидел здесь уже полчаса и наблюдал за этим мальчиком, куря одну сигарету за другой. Наконец, терпение лопнуло. Открыв дверцу машины, он вышел под дождь и двинулся к песочнице широким и уверенным шагом. Его волосы тут же промокли, отчего из рыжеватых стали почти чёрными. Подойдя к мальчику, он протянул ему руку.

- Пошли, я отведу тебя домой. - сказал он ему.

Мальчик поднял на него свои огромные голубые глаза. Ему было лет шесть, не больше.

- Мне нельзя домой, у мамы гости... - прошептал он дрожащими от холода губами.

Джон заскрипел зубами так, что на щеках заходили желваки.

- Здесь ведь холодно и сыро, дождь. Ты совсем один, разве тебе не страшно?

- Страшно.

- Как тебя зовут?

- Глим. - прошептал мальчик.

- Глим... это значит проблеск надежды. Красивое имя. А я - Джон. Пойдём со мной, ты можешь подождать маму у меня в машине, там тепло и сухо.

Наконец, мальчик кивнул и нерешительно протянул ему свою худенькую ладошку. Джон снял с себя кожаную куртку и завернул в неё ребёнка. Подхватив мальчика на руки, мужчина понёс его к своей машине. Усадив ребёнка на пассажирское сиденье, он пристегнул малыша, завёрнутого в кожаный кокон, ремнём и сел за руль.

- Хочешь кушать? - спросил он мальчика, заводя мотор.

- Да. - кивнул он, дрожа всем телом от холода.

- Ну вот. Сейчас мы поедем переоденем тебя в сухое, накормим и отогреем, а потом я отвезу тебя к маме. Договорились? - Джон дружелюбно улыбнулся мальчику, и он вернул ему улыбку.

Джон раскинулся на диване и щёлкал каналы телевизора. В руке бутылка пива, рядом пакет с чипсами. По лестнице в холл спустился Джон Стэнли Гейси-ст., застёгивая на ходу манжеты белоснежной рубашки.

- Опять бездельничаешь? - поморщился Гейси-ст., глядя на сына. Тот лишь хмыкнул в ответ и сделал ещё глоток пива.

Джон Гейси-ст.. Достигнутых в бизнесе высот и успеха ему показалось мало, и в этом году он решил пойти в политику и балотировался в сенаторы. Общественность любила обаятельного блондина с карими глазами, а он любил внимание общественности. Единственной занозой был Джон, младший сын Гейси-ст. и его жены Мэрион. Джон был типичным золотым мальчиком. Он вылетал из одного колледжа за другим, проводил ночи напролёт в ночных клубах, любил выпить и развлечься.

На экране телевизора появился диктор, и Джон прибавил звук, вслушиваясь в новости. Гейси-ст. подошёл к нему и тоже посмотрел на экран.

- ...Глим Карнингхэм, мальчик шести лет. - на экране появилась фотография маленького мальчика с голубыми глазами и шелковисто-золотыми локонами. Он улыбался в камеру, и был виден первый выпавший зуб, отчего улыбка его становилась такой трогательно детской. Джон улыбнулся ему в ответ. - Полиция подозревает, что маленький Глим стал очередной жертвой садиста, орудующего в городе. Как и другие дети, Глим пропал с детской площадки...
Гейси-ст. не дослушал диктора до конца. Коротко замахнувшись, он ударил Джона по лицу. Голова юноши откинулась назад. Поднявшись с дивана, он медленно облизал окровавленные губы.

- Какого хрена? - заорал на него отец - Я же знаю, что это твоих рук дело! Ты хоть понимаешь своей обкуренной башкой, что это будет за скандал? Чёрт подери! Выборы же на носу!!! Возьми себя в руки, или я отправлю тебя в клинику принудительного лечения от наркотической зависимости!

Джон захохотал.

- О, да, папочка! Конечно, твоя карьера. А что ты, собственно, переживаешь? Ты же должен гордиться мной. Я иду по твоим стопам... Хотя нет. Я не заставляю этих детей наблюдать моё лицо каждый день за завтраком и позировать на фотографиях счастливого семейства. - он злобно смотрел на отца. - Хочешь знать, что я с ним сделал? Со всеми ними? Я понимаю тебя. Этот запах детского тела... ммм... невероятно возбуждает. И мне так же понятно, почему ты оставил меня в покое, когда мне исполнилось двенадцать. Это ведь уже не приносит удовольствия, когда твоя жертва не сопротивляется, а хочет этого так же, как и ты.

- Заткнись. - заорал на него Гейси-ст..

- Почему я должен заткнуться? Я всю жизнь молчу!!! Этот самый Глим, он был по-настоящему горячей штучкой. Как он дрался! Ты себе не представляешь... Было так здорово чувствовать его маленькое тело под собой. Он уже остывал, когда я кончил. Это было так захватывающе. Чертовски жаль, что он умер так рано. Я собирался научить его, как и Райли. Ведь после того, как я выбил ему зубы, он просто очумело отсасывал...

Кулак Гейси-ст. снова врезался в лицо сына, сбивая того с ног.

- Ты мерзкий ублюдок! - рычал отец на сына.

- Да? - спросил Джон спокойно, поднимаясь на ноги. – Ну, если я такой мерзкий, и то, что я делаю, тебе так противно, почему же у тебя стоит сейчас, когда я рассказываю об этом? - и он, захохотал откинувшись на диване - Ты сам меня сделал таким. И, если я монстр, то ты мой создатель. А теперь дай мне штуку баксов, сегодня я пойду в клуб. – ухмыляясь, он протянул руку за деньгами.

Гейси-ст. дрожал от ярости, а возможно, и от возбуждения, которое весьма явственно распирало его штаны. Он достал свой бумажник и, вытащив наугад кредитку, швырнул её в лицо Джона. Тот хмыкнул и сунул кусочек пластика в карман.
Отвернувшись от сына, Гейси-ст. прошёл к себе в кабинет. Сев за стол, он прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. В конце концов, он достал белый лист бумаги и написал короткую записку.

Джон по-прежнему лежал на диване. Он вспоминал того мальчика, и возбуждение охватывало его. Прикрыв глаза, он сжал свой член в руке, отдавшись полностью воспоминаниям. Удовольствие от осознания содеянного захлёстывало его целиком. Та власть, та сила, которую он испытывал каждый раз с этими детьми, приводила его в неописуемый восторг. Это было так восхитительно! Эти маленькие и невинные дети становились в его руках просто игрушками, предметами для удовлетворения его похоти. Он возбуждался каждый раз, вспоминая их маленькие ротики, кривившиеся в гримасе боли; их тоненькие голосочки, умоляющие о пощаде... Это восхитительно чувство их ранимости. Как легко он мог причинить им боль. Боже! Как же легко! С его губ сорвался стон.

Глим был белокурым мальчиком - такие ему нравились больше всего. Он увёз его в их загородный дом. В спальне на втором этаже он раздел мальчика и, обняв, прижал к себе. Он начал сопротивляться и это стало его ошибкой. Ударив его по лицу, Джон бросил малыша на кровать, его руки шарили по его телу, щипая и царапая. Глим плакал и отбивался, а он только смеялся. Эти его жалкие попытки вырваться из рук взрослого мужчины только развлекали его. Он начал его бить. Сначала пощёчины, потом он бил его кулаками. Ему было всё-равно, куда попадают его удары. Просто нравилось ощущение. Мальчик потерял сознание и лежал, не шевелясь, на кровати. Всё его тело покрылось чёрно-фиолетовыми пятнами кровоподтёков. Джону он казался прекрасным. Сняв джинсы, он развёл его маленькие ножки в стороны... В тот самый момент, когда он, грубо разрывая маленькое тело на части, вторгся в него, Глим закричал от боли, дёргаясь и вырываясь. Он рычал от возбуждения, двигаясь в нём всё сильнее и яростнее. Горячая кровь стекала по его бёдрам, пачкая простыни и его джинсы, которые он так и не снял до конца. Это возбуждало его ещё сильнее...

Не сразу он понял, что мальчик умер. Но, когда заметил, что он не только не шевелится под ним, но и не дышит - то кончил невероятно сильно. Так он лежал на кровати рядом с мёртвым мальчиком и курил, прижигая его кожу сигаретой. Запах палённой кожи ему нравился. Не нравилось то, что мальчик этого уже не чувствует.

Джон вспомнил Райли. Мальчишке было уже восемь лет, но выглядел он лет на шесть. Маленький и щупленький, он оказался очень выносливым и продержался почти неделю. О, да! Райли был горячей штучкой и сопротивлялся до последнего. Именно поэтому Джон решил научить его делать минет. Но дух у мальчишки был не сломлен, поэтому пришлось выбить этому молокососу зубы, чтобы обезопасить себя. Вспомнив, как он заставлял мальчишку сосать у себя, Джон снова возбудился. Обхватив свой член, перепачканный кровью мальчика, он начал мастурбировать, глядя на его остывающее тело и то, как кровь, смешанная с его спермой, медленно вытекает из него. Он кончил быстро, выплеснув ещё порцию семени на живот мёртвого мальчика и закурил очередную сигарету.

Райли... Сейчас ему было даже немного жаль, что он так халатно отнёсся к мальчишке. Будь Джон внимательнее к нему, возможно удалось бы оставить его подольше. На самом деле, он просто забыл о нём. Насладившись телом Райли в пятницу днём в последний раз, Джон вернулся в город, заперев мальчишку в подвале загородного дома. Все выходные он прокутил по клубам с девицами, а когда вернулся во вторник, то обнаружил, что Райли умер. От голода, жажды или телесных повреждений. Гейси-мл. не знал причину смерти, и, по сути дела, ему было всё-равно, просто немного жаль, что очередная игрушка сломалась. От тела мальчика он избавился также, как и от остальных. Одежду сжёг, а тело сбросил в море. Прибой вынесет его на берег, а может и нет. В любом случае, следов Джона на нём не будет, солёная вода позаботится об этом.

Джон каждый раз ухмылялся, думая о том, что он мог бы пройти по пляжу с телом мальчишки на руках, и ничего бы ему не было. Стая самых хороших адвокатов континента и деньги отца доказали бы его полную невиновность. Смешок сорвался с его губ. Деньги. Деньги правят этим миром. И сила. У него были деньги и положение, благодаря отцу. И отец же показал ему, что тот, кто сильнее - тот и заказывает музыку. Когда-то он сам был слабым ребёнком, и его загибали раком, и обучали премудростям минета. Теперь он взрослый, и эти дети заняли его место. Теперь он использует их, как когда-то использовали его.

Он вспомнил одну из ночей, когда Гейси-ст. взял его, не разбудив. Именно тогда он понял, что, на самом деле, ему это нравится. Нравится подчиняться, почти так же сильно, как и повелевать; нравится чувствовать боль, почти так же сильно, как и причинять.

Предаваясь сейчас этим воспоминаниям, вспоминая ощущения того, как он сам думал, что его сейчас разорвут на части и, представляя, что чувствовали эти дети, когда он мучил их - Джон бурно кончил с громким стоном. Открыв глаза, он увидел в дверях Мону. С расширенными глазами та смотрела на брата.

- Чёрт! Ты, грязный ублюдок, ты же испачкал диван. - сделала она ему выговор.

- Ну что ты, милая, я думал только о тебе.

- Не ври.

- Не вру. Идём, докажу тебе.

Встав, Джон протянул ей руку, и Мона послушно пошла за ним. Именно это Джону и нравилось в ней.
С тех пор, как ему исполнилось двенадцать, и отец потерял к нему интерес, Джон мучился вопросом: Что же теперь? Первый раз Гейси-ст. обратил своё внимание на сына, когда тому было семь лет, а когда у мальчика началось половое созревание, и он сам уже начал проявлять интерес к этим играм, отец бросил его. Да. Именно брошенным почувствовал себя Джон тогда. Два года он не знал, куда себя деть, чем заменить эти забавы с отцом, пока не обратил своё внимание и проснувшуюся похоть на Мону.

Вот и сейчас, он грубовато втолкнул её в ванную комнату и заставил наклониться вперёд. Девушка со стоном опёрлась на край ванны руками, а Джон задрал её платьице выше талии. На ней были трусики-стринги. Он взял за лямочку и потянул так, чтобы ткань врезалась в нежную плоть её бритой наголо киски. Джон знал, что Мона всегда чисто выбрита именно для него. На её теле, худощавом и маленьком, как у несозревшего подростка, не было ни одной волосинки, и это ему нравилось. Сейчас он тянул её трусики, заставляя ткань впиваться в нежную плоть, и Мона постанывала от возбуждения, замешанного на боли. Джон расстегнул свои штаны, высвобождая уже снова затвердевший член и продолжая мучить её.

- Джон... - прошептала Мона - у меня нет времени, скоро Кайл приедет за мной.

- Подождёт. Скажешь, что не могла выйти к нему раньше, потому что отсасывала у меня. - Джон хохотнул.

- Ублюдок, - прошипела Мона.

- Похотливая сучка. - ответил Джон. - вставай на колени и соси.

- Но я накрасила губы. - захныкала Мона.

- Если ты сейчас же не сделаешь, как я сказал, придётся объяснять Кайлу откуда у тебя синяк в форме ладони на заднице.

- Хорошо – хорошо, - тут же вскинулась Мона и, развернувшись, опустилась перед ним на колени - только не порти мне причёску.

Зажав его твёрдый член в руке, она взяла его в рот и принялась энергично двигать языком и губами.

- Сильнее... - прохрипел Джон, кладя руку ей на плечо. Мона подчинилась, заглатывая его глубже и двигаясь быстрее и резче. Джон постанывал, прикрыв глаза, но через пару минут он остановил её.

- Хватит, вставай и нагибайся.

Мона покорно встала на ноги и наклонилась снова над краем ванны, выставляя попку ему навстречу.

- Задери платье. - скомандовал хриплым голосом Джон.

Мона подняла подол платья и уже взялась за резинку трусиков, но он остановил её.

- Про них я ничего не говорил.

Тихо охнув, она покорно убрала руки. Джон подцепил пальцем уже влажную лямочку стрингов и, оттянув её в сторону, тут же грубо вошёл в её тело. Он всегда делал это грубо, одним движением. Мона вскрикнула и задохнулась от боли и возбуждения. Ей нравился грубый секс с Джоном. Кайл был всегда нежен и ласков с ней, и она вполне спокойно воспринимала его ласки. Но секс с Джоном был той самой изюминкой.

Ей было двенадцать, когда Джон лишил её невинности. Фактически, он её изнасиловал. Родители оставили их дома на вечер, уйдя на какой-то банкет. Джон пришёл к ней в комнату и заявил, что хочет её трахнуть. Мона тогда опешила, а Джон спокойно пояснил, что в этом нет ничего плохого. Правда, сначала будет больно и странно, а потом просто классно, и если ему понравится, то он будет трахать её часто. Выбора ей он не предлагал. В следующий момент Джон завалил младшую сестру на кровать и сорвал с неё трусики. Мона сопротивлялась и кричала, но Джону, судя по всему, было глубоко наплевать на это. Он развёл её ноги, грубо вошёл в неё и только тогда замер, давая ей возможность привыкнуть к новому ощущению.

- Это было больно, а сейчас будет хорошо. - прошептал он ей на ухо и начал двигаться в ней.

И действительно, под конец сестре стало даже чуточку приятно. Судя по всему, Джону понравилось, и он приходил теперь к ней в комнату каждый вечер. С каждым разом Мона получала всё больше удовольствия и вскоре уже с нетерпением ждала вечерних посещений брата.

Из её воспоминаний её вырвало рычание Джона. Он грубо потянул лямочку стрингов и ткань врезалась в клитор девушки, заставив её тихо вскрикнуть. Джон трахал её грубо, сильно не заботясь о том, хорошо ей или нет. Для него всегда было на первом месте только его наслаждение. Мону это устраивало, он приучил её к этому, в буквальном смысле слова.
Когда он кончил и отпустил её, она сползла на пол и усевшись, раздвинула ноги. Её ручка опустилась вниз. Сунув пальчик внутрь себя и подобрав капли стекающей спермы, она начала растирать клитор, прикрыв глаза и тихо постанывая. Джон наблюдал за ней какое-то время, потом спокойно обошёл её, подходя к раковине, чтобы вымыть член и руки.

- Ты всегда была маленькой похотливой сукой, да, Мона? - прошептал он ей на ухо, присаживаясь рядом с ней на корточки.

- Да, Джон. - шептала она в то время, как её рука двигалась всё быстрее, а бёдра конвульсивно дёргались.

- И сейчас, всё, о чём ты можешь думать - это только как бы поскорее кончить. - прошептал он ей.

- Да... о, да... - выдохнула она.

- А вот хрен тебе. - сказал он вдруг злорадно, хватая её за запястья и вытягивая её руки над головой.

- Ааа... нет... не надо... Джон... пожалуйста... - захныкала Мона, извиваясь в его руках. Она была так близка к оргазму, а он снова сделал это, он опять остановил её. Грёбаный садист.

- Скажи, чего ты хочешь. - прошептал Джон ей на ушко.

- Я хочу кончить, чёрт тебя подери. Отпусти меня!

- Нет, мы сделаем всё по-другому.

- Что ты опять придумал, извращенец долбаный?

- Я тут новую игрушку для тебя купил. - хмыкнул Джон, не обращая внимания на её ругательства. Продолжая держать её за запястья, он вытащил из тумбочки под раковиной пакет.

В чёрном пакете без опознавательных знаков, какие обычно выдают в секс-шопах, были трусики с небольшим резиновым членом, прикреплённым внутри. Моне было приказано надеть сие изделие так, чтобы резиновый фалоимитатор находился внутри неё. В руках Джона оказался небольшой пульт, он нажал кнопку, и Мона дёрнулась, ойкнув. Игрушка внутри неё завибрировала.

- Здорово, правда? - улыбнулся Джон.

- Ублюдок. - прошипела Мона сквозь зубы.

- Ну же, детка, это будет весело. Сейчас мы пойдём и встретим Кайла. Посидим все вместе, поболтаем.

- О Боже... - выдохнула Мона и на подкашивающихся ногах, вышла из ванной. Джон приобнял её за талию и повёл в холл, где уже ждали Мэрион и Кайл.

Мона рухнула на диван рядом с Кайлом. Тот осторожно приобнял её за плечи и чмокнул в висок.

- Всё в порядке, дорогая? - спросил он, хмурясь. - ты вся дрожишь.

- Да... О да... - выдохнула Мона, задерживая дыхание, так как Джон в этот момент снова нажал на кнопку пульта в своём кармане.

Разговор за коктейлем шёл неспешно. Мона вздыхала и вскрикивала, ёрзая на диване. На лбу у неё выступила испарина, а глаза лихорадочно блестели.

- Милая, по-моему, ты заболела. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? - обратила на неё внимание Мэрион.

- Н-н-нет... мне действительно не очень хорошо... Джон, не проводишь меня до ванной? В аптечке наверняка найдётся лекарство для меня.

- Я провожу тебя, дорогая. - тут же встал Кайл.

- Нет! - вскрикнула Мона и тут же дёрнулась всем телом, когда заветную кнопку нажали ещё раз, повышая скорость вибрации. - По-моему меня стошнит, я не хочу, чтобы ты видел это. - прошептала Мона.

- Ах... а мне, значит, нужно это видеть. - скорчил Джон брезгливую рожицу.

- Пожалуйста... - выдохнула Мона, заглядывая брату в глаза. Только они двое понимали, о чём она просит на самом деле.

- Ну ладно... чёрт с тобой, золотая рыбка. - хмыкнул Джон. Тяжело вздыхая, он встал и подал руку Моне. Вцепившись в него дрожащими пальцами, она еле переставляя ноги, поплелась за ним в ванную. Едва закрыв двери, Мона рухнула на колени и быстрыми, нервными движениями стянула с Джона штаны. Схватив его член, она принялась его сосать и грубовато сжимать ладонью, от чего брат застонал, вцепившись руками в её волосы.

- О да, детка. Ох, какая ты оголодавшая... ммм... мне это нравится.

Мона привела его в боевую готовность, и он, наконец, поднял её на ноги, сдёрнул с неё трусики и резко вошёл сзади. Она тут же задрожала всем телом, подаваясь ему навстречу. В этот раз они кончили вместе. Рухнув на колени, Мона переводила дыхание, а Джон сел на край ванны и подкурил им обоим сигареты.

Умывшись и приведя одежду в порядок, они вышли к весьма удивлённым, но слишком хорошо воспитанным, чтобы показать, что их что-то смутило, Мэрион и Кайлу.
Выпив ещё по коктейлю, троица отправилась в клуб «Янгстар». Джон поехал один на своём серебристом вольво.

Едва выйдя из машины, на парковке перед клубом, он встретил четырёх мужчин. Высокие ростом, широкие в плечах, с короткими армейскими стрижками.
Рассмотрев водителя серебристого вольво, мужчины многозначительно переглянулись, и один из них процедил сквозь зубы:

- Гейси...

Внедорожник с затемнёнными стёклами мчался по грунтовой дороге через ночной лес. Шофёр и его пассажиры сидели молча и напряжённо. На заднем сиденье, между двумя мужчинами, сидел худощавый парень. Кожаная куртка на нём, судя по-всему, была дорогой дизайнерской вещью, но сейчас выглядела, как одежда бомжа: испачканная в грязи и крови, порвана по швам в нескольких местах. Видимо, кто-то потаскал паренька за лацканы куртки весьма основательно.

Впрочем, сам парень выглядел не лучше своей куртки. Бронзово-рыжеватый волос растрёпан, на скуле свежий кровоподтёк, губа разбита, нос свёрнут, и кровь тонкой струйкой сочится по подбородку и капает на футболку. Его руки вывернуты под неестественным углом назад и скованы в запястьях наручниками. Этого было бы уже достаточно, чтобы обезвредить парня, но кто-то постарался, чтобы он испытывал как можно больше дискомфорта. Поэтому, в локтях его руки стянули пластиковым шнуром, из-за чего он был вынужден сидеть склонившись вперёд, но держать при этом спину прямо. Такая поза не могла быть удобной. И на каждой рытвине и кочке парень шипел и рычал от боли. Сидящие вокруг него мужчины только злобно ухмылялись, но продолжали молчать.
В конце концов, машина остановилась посреди леса и шофёр, обернувшись к связанному, окинул его презрительным взглядом.

- Ну что, придурок? Допрыгался?

Парень посмотрел на него изподлобья, что-то нехорошее сверкнуло в его зеленовато-серых глазах.

- Вы не посмеете... - прорычал он.

- Уже посмели, ублюдок, уже посмели. - покачал головой шофёр.

- Мой отец...

Сидящий рядом громила ударил его кулаком в солнечное сплетение, и парень захлебнулся, хватая ртом воздух.

- Твой отец и пальцем не пошевелит, и ты это знаешь. Таких ублюдков, как ты... - шофёр зло сплюнул, сдерживая себя. Потом достал из нагрудного кармана белый лист бумаги и, развернув его, сунул под нос парню.
"Человек, которого вы ищете, будет сегодня в клубе "Янгстар". Серебристый вольво, номерной знак IAD666"
Подписи не было. Но она и не нужна, парень и так понял, кто написал это послание. Вспышка ярости и боли заставила его зарычать.

- Кто вы такие? - спросил он, злобно сверкая глазами.

Шофёр всё так же внимательно смотрел на него.

- Ты помнишь Райли? Он был моим сыном... А Кессиди помнишь? Он был его ребёнком... - мужчина кивнул на сидящего рядом с ним человека, затем подкурил сигарету и открыл дверцу машины.

- Пошли. - скомандовал он. Люди вышли из машины и потащили за собой сопротивляющегося паренька.

На большой поляне они встали в круг, кинув паренька в центр. Он упал на колени, тяжело дыша. Попытался встать и снова упал.

- А теперь, ты будешь молить о пощаде. Ты будешь реветь кровавыми слезами и умолять о пощаде.

- Я никогда не буду умолять. - зашипел парень, вскидывая гордо голову.

Мужчина присел на корточки рядом с ним и, затянувшись сигаретой, выпустил дым ему в лицо.

- Ночь ещё только начинается. – с этими словами он вдавил тлеющий огонёк сигареты в ключицу парня. Послышалось шипение огня, прожигающего кожу и противный запах. Парень взвыл, дёрнувшись назад.

- Вскоре ты будешь умолять о том, чтобы мы просто пустили тебе пулю в лоб. – встав, мужчина посмотрел на молодого человека и с хорошим, расчётливым замахом пнул его тяжёлым ботинком в грудь. Парень отлетел на хороший метр и судорожно хватал воздух, хрипло всхлипывая от боли. К избиению подключились и остальные трое мужчин. Они пинали его ногами, молча и сосредоточенно. Никаких азартных криков и подбадриваний друг друга, как это бывает среди шпаны.

Эти били не наугад. Они точно знали, что делают и делали своё дело хорошо. Парень терял сознание, тогда его приводили в себя и продолжали. Только лицо они не трогали, они хотели, чтобы он видел всё, чтобы его челюсть и губы были целы к тому моменту, когда он начнёт умолять их остановиться, а потом и убить его.

Пытки и истязания продолжались до рассвета. Первые лучи солнца добрались до полянки и застали там пятерых: четверо мужчин и живого покойника. Он лежал на траве, хрипло дыша. Рыдания срывались с его губ.

- Пожалуйста... пожалуйста... убей меня... я не хочу больше... я не могу... - рыдал он.

- Развяжи ему руки и подними его на ноги. - приказал один из мужчин.

К Джону подошёл амбал с бритым затылком и снял наручники. Боль пронзила суставы, и парень застонал; а ведь думал, что уже невозможно чувствовать ещё хоть одну клеточку тела по отдельности.

- Сними с него штаны. – раздалась ещё одна спокойная команда и парня вздёрнули на ноги.

Тут послышался металлических лязг и Гейси-мл. с ужасом увидел, что держал в руках отец Глима. Кусачки.

- Нет... нет... пожалуйста... пожалуйста... не надо... - снова запричитал он, но никто его не слушал. С него молча сдёрнули джинсы, вместе с трусами, до колен. Мужчина с кусачками подошёл к нему.

- О, Боже... не надо... я умоляю вас... умоляю...

- Они тоже умоляли. - проговорил спокойно мужчина.

Вопль до такой степени ужасный, что казалось не мог быть человеческим, огласил лес. Кусочек окровавленной плоти вместе с кусачками упал в траву. Джона отпустили, и он рухнул на землю, завывая, как раненый зверь.

- Жри. - мужчина пнул его в ягодицу.

Парень уже плохо понимал, что происходит. Тогда его взяли за ворот куртки и ткнули лицом, как котёнка, в окровавленный кусок мяса в траве.

- Жри. - последовала лаконичная команда.

Захлёбываясь слезами и, с трудом перебарывая рвотные порывы, он послушно открыл рот и потянулся было к приготовленному для него пиршеству, но в последний момент не сдержался. Его вырвало. Мужчины снова начали его пинать ногами, а он просто лежал там, в траве, захлёбываясь собственными рвотными массами и молил только об одном. О смерти.
Возможно мужчины устали, возможно им надоело... Но они остановились. Схватив его за волосы, подняли лицо вверх.

- Ты мразь, конченная мразь, и я хочу, чтобы ты, сволочь, знал. Мы в курсе, что твой собственный отец тебя сдал... И это говорит о многом, не так ли?

- А ты в курсе, что отец меня и сделал таким? Что это он меня обучал всему, когда я был ребёнком? - прохрипел парень.

Им было всё-равно. Держа его за волосы, практически на весу, они застегнули на его шее собачий ошейник.

- Что это? - прохрипел он.

- Забыл, что ты сделал с Райли? Ты оставил его умирать привязанным на цепи, как щенка.
Ошейник был всё ещё на нём, когда его тело вынесло на берег прибоем. И ты, сволочь, будешь так же подыхать. Привязанным на цепь, как вонючее животное.

Волоком они тащили его к дереву. Сопротивлялся Джон уже скорее инстинктивно. Умом он понимал, что всё уже бесполезно, но его тело, превращённое ими в кусок мяса, изуродованное и окровавленное, продолжало бороться за жизнь.

Так же, как и те дети, - подумал он отстранённо. Его всегда возбуждало то, что они сопротивлялись до последнего. Их предсмертные конвульсии, эта агония, делали его кайф более острым. А чувство удовлетворения, чувство власти над ними ещё более сильными.
Тяжёлый амбарный замок защёлкнулся на его шее.

Инстинктивно он потянулся руками к ошейнику. Истерический смех сквозь слёзы заставил его закашляться. Видимо, от болевого шока и от ужаса его мозг отказывался воспринимать всё происходящее. Он сходил с ума. Парень всё смеялся и смеялся, не в силах остановиться. Открыв глаза, он увидел, что мужчины отвернулись и пошли к машине. Они действительно бросили его здесь привязанным к этому грёбаному дереву, как какую-то скотину.
Сморгнув слёзы с глаз, Джон увидел маленькие силуэты между деревьев, они приближались к нему.

Первым он узнал Глима. Он шёл странной походкой, переваливаясь с ноги на ногу. Его лицо было пустым, глаза блёклыми, а маленькое тельце сплошь покрыто синяками и кровью.

- Нет... тебя здесь нет. - прохрипел Джон. Он попытался отвернуться, но взгляд наткнулся на Райли. Личико мальчика было сине-фиолетовым, вспухшие губы с запёкшейся кровью на них, руки вывернуты в локтях под неестественным углом. Он шёл к нему, глядя на него тем же мёртвым, бесцветным взглядом.

Джон заорал. Он натягивал цепь и сучил ногами.

- Неет... нет, уходите. Не надо. Не приближайтесь ко мне.

Мужчины оглянулись на него с края полянки.

- Что? Тебе мало? - спросил один из них, ухмыляясь.

- Пожалуйста... - умолял Джон - не оставляйте меня здесь с ними. Не надо, я вас умоляю.

- С кем? - нахмурился мужчина.

- Дети!! Они здесь. Вы их разве не видите? Они здесь! Господи! Уберите их, не оставляйте меня с ними! - орал Джон.

- У него уже глюки... Пошли. - покачал головой мужчина, и они двинулись дальше в сторону машины.

А из леса к Джону вышел Кесседи. Он помнил, как он выглядел, когда он его нашёл. Маленький первоклассник, копна рыжих волос и россыпь веснушек на курносом носу. И он помнил, как он выглядел, когда он выкидывал его на помойку. Кажется, к тому моменту, в его теле не осталось ни одной целой косточки. Он сломал ему ногу, когда он вырывался. Перелом был открытым, и Джон оцарапал себе бедро, подминая его под себя. Это так его разозлило, что он просто молотил по нему кулаками, не разбирая куда бьёт. Он превратил его в месиво, в груду мяса и костей, и только его зелёные глаза остались целы. Их-то он и запомнил. Зелёные глаза и рыжие волосы. Сейчас он надвигался на него, именно таким, каким он видел его в последний раз. Джона вырвало. Он кашлял и слёзы застилали глаза. Подняв взгляд, он увидел ещё одного мальчика. Тоби. Этот был самой маленькой его жертвой. Джон уже не помнил, как мальчик выглядел при жизни, но помнил его мёртвым.

Дети всё шли и шли. Они молча подходили к нему и садились в кружок, их пустые, мёртвые глаза смотрели на него в упор.

- Уходите... уходите... вы мертвы... а я жив... вы не должны быть здесь... - хрипел он.

Но дети молча сидели и смотрели на него. Все их увечья, ожоги, переломы, свёрнутые шеи, окровавленные лица и тела... Когда-то это его так возбуждало. Сейчас же он смотрел на них и выл от страха, от осознания того, что они пришли за ним, и страха перед тем, что его ждёт.

- Нет... нет... не надо... Боже... Боже... умоляю... не надо... я не виноват... это он сделал меня таким... это он...

Из круга маленьких человечков вышел мальчик, ему было лет десять. С трудом он вспомнил как его звали. Мейсон. Он был его первой жертвой, его он просто изнасиловал и задушил. Задушил скорее даже нечаянно, но ему это понравилось. До такой степени понравилось, что он уже не в силах был остановиться, и жертвы его становились всё более юными и умирали всё более мучительно. Мальчик приблизился к нему и, склонившись над его ухом, что-то прошептал ему своими синими губами. Джон скрючился и зарыдал.

- Простите... простите меня... умоляю... простите...

В вечерних сумерках он вздохнул в последний раз, и последними его словами были мольбы об избавлении. Лёгкая туманная дымка, стоявшая на поляне весь день, растаяла почти мгновенно после его смерти...