Слово, или В кругу перлов 1

Святая Русь, Империя, Советы…
Смешалось всё: боярин, крепостной,
Солдат, рабочий, Ленина заветы,
И нынешний смердящий гноем строй.
Вновь Русь в беде, вновь рана кровоточит…
И как ведётся испокон в стране —
Её сыны, кто ярким словом зодчий,
Пегасом устремляются к Земле.
Из глубины веков летят поэты,
Чтоб на кругу о родине сказать:
Кто причинил России снова беды?
И что нам делать? Как ответ держать?
Вопрос не праздный. Много есть вопросов.
Решать их будут инженеры душ.
Поэт — он, ведь, историк и философ,
И на Руси авторитетом дюж…

Музей-усадьба Ясная поляна.
Уже весна заходит на права.
Дым папирос и звуки барабана,
Да смачные витают словеса.
Тут все равны. Нет никого в фаворе.
Есть только уважение, почёт.
Известно: истина родится в споре.
Начнём же поэтический бомонд.
Старик Державин слово взял вначале.
Сказал, что будем, дескать, тут совет держать;
Что пусть, мол, каждый из поэтов в зале
Ответит, как всё это понимать:
Кто разбазарил матушку-Россию?
Кто вверг её в постыдные дела?
Кто из державы мировой, мессии —
В жандарма превратил, источник зла?

Тон встречи заточил блестящий Пушкин.
Он сразу заявил — кто виноват.
И рубанул глаголом прямодушным,
Что на царей и на бояр ему плевать:
«Не доверяю я им, мои друже,
Они ж меня убили, что скрывать!
Я им и нужен был, и был не нужен —
Так и Россию будут добивать.
Плести интриги — вот их дело жизни!
За женами чужими наблюдать,
Желать их без стыда и укоризны,
А нас мужей-поэтов унижать.
За Русь, конечно, я, но без царизма,
За добровольный и народный строй.
Без либералов и либерализма.
Поэт-народник — вот Руси герой!»

В России ничего не изменилось, —
«То Лермонтов поэта поддержал, —
Россия ведь всегда за правду билась,
И от того народ её страдал.
Одета Русь в мундиры золотые.
Дуэли, ссылки, колокольный звон.
А в её тюрьмах запахи гнилые,
Ложь, лицемерие со всех сторон.
Такой России мне, друзья, не надо,
Уж лучше на дуэли умереть.
Но ещё слышу в парусе браваду,
Он вновь готов до бури долететь».
Отец Печорина — он знает дело.
Всегда писал язвительным словцом.
Но Русь всегда читать его хотела,
Вот и прослыл поэтом-бунтарём.

«Давайте-ка найду слова покруче
Про нашу Русь, про внешние дела, —
Промолвил дипломат известный Тютчев.
Пенсне поправив, встав из-за стола. —
Европа, повторюсь, конечно, *опа.
Уже привыкла лаять на слона.
Ну мы то что, открыли свои сопла?!
Зачем снабжает *опу голова?
Мы продолжаем газ качать в Европу,
Опять металл Америке даём.
И, словно европейские холопы,
Врагам бездумно денежки несём.
Что за политику ведём? — себе дороже:
Леса, моря и реки раздаём.
Ведь сами всё создать руками можем,
Но в то же время — на народ плюём».

«Однако, вам скажу, повечерело,
И не пора ли нам сходить в буфет? —
Сказал искусно, зная своё дело,
Поэт певучий, Афанасий Фет. —
Хотя, признаюсь, что дела худые
Стоят сегодня на святой Руси.
И ходят тучи над страною злые
Да лают из Европы злые псы.
Поэтому, не прихожу с приветом,
И солнце не веду с собой гулять.
Оно, ведь, знаете, придёт с рассветом
И запоёт над родиной опять.
Но песни нет. Потеряна, продали…
На цыпочках стоим пред МВФ.
Чиновники Россию ободрали!
А с ними — Набиуллина и Греф?».

Немного обстановка разрядилась,
Закрыли шторы и включили свет.
Вновь трубки, папиросы закоптились,
Вина подали. Все пошли в буфет.
Вернувшись, чуть повеселевши, в залу,
Поэты продолжали рассуждать:
Какою Русь была, какою стала,
Как «пятую колону» обуздать?
Ведь изнутри «расеюшку» съедают,
Воруют, грабят, что не описать.
И оттого народ российский мают,
Который научился, что страдать.
Ну как прожить простому человеку,
Когда тот вынужден копеечку считать?
А он, ведь, не бродяга, не калека —
Нельзя ж так труд мужицкий унижать!

Ну, за народ ответствовал Некрасов.
Опять, мол, трудно мужичёнке на Руси;
И стало жить в стране небезопасно;
Кредит плати, налоги, — хоть умри.
«Земля чужая, лес и водоёмы, —
Всё новый барин вновь позабирал.
Дворцы настроил — царские хоромы.
Все земли лучшие к себе прибрал.
А жизнь — она, ведь, катится к закату,
И в гроб с собой деньжат не заберёшь.
Эх, взять бы в руки грязную лопату,
И в землю барина, едрёна вошь!
А то ещё ведь на Руси крестьянской
Водилось «петуха», зараз, пускать.
Пущай, мол, не видать нам жизни барской,
В Сибири будем подло помирать».

«Вот это рубанул ты, дядя Коля,
По-деревенски срезал упыря. —
Сергей Есенин с русского раздолья
Посеребрил бокалами звеня. —
Эх, если бы я смог в Москву вернуться!
Скажу вам, братцы, честно, не тая,
Я б сволочи не дал переобуться,
А гнал бы из России, дав пинка.
Ну прямо руки чешутся, поэты,
Воров повесить на берёзке той,
Которую я гладил до рассвета
И нежно называл своей женой.
А, впрочем, ну их к чёрту это племя —
Гнилое, жадное до мозга и костей.
Жаль, не могу попасть я в «ихо» время.
Не избежали бы рязанских «кренделей».

«Серёга, я с тобою солидарен.
Гнилая погань дышит над страной.
Советскому Союзу благодарен,
И за него гниль вымету метлой.
Куда ни глянь — буржуй опять гуляет,
Жрёт рябчик, куропатку, ананас.
И ты ж, гляди, запором не страдает,
Капиталистов, обнаглевших класс.
Ну ничего, придёт и наше время,
Глаголом вдарит пушечный разряд,
И бесово падёт в России бремя.
Получит по заслугам жирный гад!
Тогда и пароход опять построим,
И снова его «Нетте» назовём,
И заново Россию обустроим,
На Русь знамёна красные вернём!»

«Друзья мои, прошу, угомонитесь,
Не всё решается же с кондачка.
Вы успокойтесь, право, и не злитесь.
Что делать будем, пока Русь жива?» —
То Блок всех оконфузил своей фразой,
Уж лучше б он апостолов позвал.
Бороться ведь с предательской заразой —
Его Христос всем духом призывал.
Всё та же улица, фонарь, аптека…
Вновь Незнакомка Блока унесла.
Поэт он был Серебряного века,
Но дальше его слава не пошла…
Так было с Мандельштамом, Пастернаком.
И с Анной, и с Мариной было так.
Не в той стране, и не под общим знаком
Поэты родились. И это факт!

Забили трубки Симонов, Твардовский.
(В недоумении фронтовики).
Какой же враг на Русь забрался ловкий —
Никак не понимают мужики:
«За что боролся наш Василий Теркин?
И с кем Серпилин вёл свою войну?
Кто из России вьёт опять верёвки?
Какую бить прикажете орду? —
И горько плачут наши ветераны,
Роняя в спирт горячую слезу. —
Ещё ведь не зажили толком раны
За будущее счастье, за страну.
И где она — Великая победа?
Свободная советская страна?
Не верится, что песнь Союза спета.
Врёшь, злобный враг! Ещё взойдёт заря!»

«Шестидесятники» сидели тихо.
Покуривают только и молчат.
Нет оттепели. Нынче время лихо:
Ложь стала правдой. Правда, как набат.
Нет митингов, пикетов, демонстраций,
И глас свободы нагло в землю вбит.
Но есть вожди искусственных оваций,
И кто не с ними — тот в тюрьме, убит.
Молчат Рождественский и Евтушенко,
А Вознесенский вроде даже спит.
Дементьев, Окуджава, Бродский (стенка),
Высоцкий взял гитару… Молча бдит.
Рубцов, Гамзатов, Дудин, Добронравов…
Молчат России славные сыны.
Им - нечего сказать. Исчезли нравы
Народной, образованной страны.

Нет подвигов победных и свершений
На вахтах ратных, в буднях трудовых.
А в нынешнем пропащем поколении
Нет даже приснопамятных святых.
Исчезла добродетель. Нынче алчность
Рукой мохнатой правит карнавал.
Почили в бозе скромность и галантность,
Порядочность — ампир кривых зеркал.
О чём писать, коль нету здравой темы?
А цензоры в пристрастиях вольны.
И Русь опять вскрывает свои вены,
И кровью пишет «в стол» свои стихи.
Дожили, братцы! В двадцать первом веке
Опять стих режет, правит капитал…
Боятся «слова», недочеловеки, —
Забвеньем обернётся пьедестал.

«Да, как волков всех нас тут обложили,
Ни влево-вправо не дают уйти, —
Высоцкий с Окуджавой доложили, —
С такой Россией нам не по пути!»
«Такого государства нам не надо.
Не путать с Родиной, которую люблю,» —
Сам Евтушенко высказал тираду.
Рождественский добавил: «Н-не пойму».
«Нет совести у этих волкодавов», —
Своих друзей Гамзатов поддержал.
«Свободы нет, — добавил Добронравов, —
Всё рынок капитала распродал».
Продал и продаёт по дешевизне,
Как старый доморощенный капрал.
И оттого Россия в аневризме,
И стыдно, что народ так пострадал.

Спустилась ночь на знатное собранье,
Но уходить никто не захотел.
Поэтов дух — великое преданье! —
Пока ещё в стране не заржавел.
«Письмо вот тут пришло из Канцелярии», -
Старик Державин нарочито встал. -
«Толстой и Гоголь пишут в полном здравии,
Крылов, Белинский; Герцен подписал.
Куприн и Бунин, Коля Чернышевский,
Тургенев, вижу, руку приложил.
И Чехов с нами, Фёдор Достоевский.
Ну, в общем те, кто сердцем не остыл.
Собрание, как пишут, одобряют.
По горло надоел им здешний строй.
Правителям Руси не доверяют.
Они с народом, за него горой».

Жива литературная Россия!
И будь то на Земле иль в Небесах,
Она, высоким словом, как мессия,
Всю нечисть разбивает в пух и прах!
«А есть кто тут из нынешних поэтов? —
Державин круг с надеждой оглядел. —
Найдутся ль те, чьи душеньки раздеты?
Кому не в жилу русский беспредел?»
«Конечно есть! И нас таких не мало, —
Ответили с парадного крыльца. —
России участь нас не миновала,
И вместе с ней идти нам до конца.
А посему — перо своё заточим
Под самые сакральные края.
И словом метким, делом правомочным
Напишем правду, чтобы Русь жила!»

«Пишите, други! Вам — благословенье, —
Поднялся Пушкин и другие с ним. —
Россия рождена не для забвенья,
Для дел великих! Да свершиться им!
Дерзайте! Верю в скорую победу!
Не раз хлебала Русь пустые щи,
Ну а затем уж, к знатному обеду,
Всегда бывали яства хороши.
Бивали мы и турка, и француза,
И шведа гнали; немцу вбили крест.
Пускай влечёт вас праведная муза,
Как души исцеляет благовест.
Поэтому Русь наша возродится,
Пройдут над ней лихие времена.
Мы будем вновь историей гордиться,
Где тоже впишут ваши имена».

Взошла заря, и гости разъезжались.
Кто в день вчерашний, в прошлые века.
Но все они безумно волновались:
Куда несётся вновь страны река?
Им было жаль, что лишены награды
Создать на месте рукотворный стих,
Чтобы глаголом сжечь пути-преграды,
И заменить эпитетами их…
Но верили, что где-то там, на небе
Взойдёт России новая звезда.
И русский дух, как старый добрый гений,
Пронзит надеждой русские сердца...
И в этом вольнодумном сочинении,
Я не случайно имена назвал.
В высоком слове их - звучит знаменье!
Их сам Господь на это вдохновлял.

      Послесловие:

Порой, секреты вольнодумства
По долгу вынужден вскрывать.
В свободе слова — нет безумства,
Как нет причины запрещать.
Но есть оригинальный жанр,
Чтобы его преподнести.
А жанры — это не жандармы,
Чтобы в них правила блюсти.
Поэтому читайте, люди,
Свободный от запретов слог.
Тогда в вас здравый дух пребудет,
Как Слово посылает Бог.
                17 – 19 февраля 2023

          Примечания:

1. Перлы - яркие, остроумные высказывания (жемчужины)
2. Ясная Поляна – музей-усадьба Л.Н. Толстова, близ Тулы.
3. Печорин — герой повести М. Лермонтова «Герой нашего времени».
4. Сопла - коническая насадка для регулирования выходящей струи жидкости, газа, пара. Применяется в магистральных нефте-газо-водопроводах.
5. Часть акватории Баренцево моря отдана Норвегии; река Амур с островом Даманский и др. — Китаю; большая площадь тайги передана Китаю в аренду на 49 лет.
6. ЦэБэ – Центральный Банк РФ - структура, контролирующая все финансовые потоки в стране, и во многом определяющая финансово-экономическую политику в РФ.
7. Выступление В. Маяковского
8. Имеются ввиду произведения А. Блока: «Двенадцать», Незнакомка», цикл стихов «Пляски смерти».
9. А. Ахматова и М. Цветаева
10. К. Симонов и А. Твардовский — советские писатели, авторы повести «Живые и мёртвые» и стихотворения «Василий Тёркин» соответственно.