Француз

          ГЛАВа 1
 
             ГОСТЬ

Всю ночь бесился дождь удалый.
Под вечер  в дверь мою проник
Нежданный путник запоздалый -
Увитый в плащ, седой старик.

- Приюта - молвил тихо - дай.
И накорми меня, родной.
Отрежь кусочек каравая.
Я повестью тебе одной
Хочу поведать, друг сердечный,
Какой любовью бесконечной

Пылали сердце и душа.
Вошел. Разделся не спеша.
Повесил ближе плащ к печи,
За стол уселся у свечи.

Краюху хлеба, лук да соли
Ему на столик положил:
 -Не брезгуй, ешь и будь доволен.
Я жил, да царства не нажил.

Поешь. Что есть, то - слава Богу.
Огонь покрепче разведем.
За разговором, про дорогу
Твою мы вечер проведем.

Прохладой из окошка потянуло.
Наелся и напился странник мой.
Устроившись  удобнее на стуле,
С улыбкой покачавши головой,

Он начал: - Был осенний, теплый вечер.
Галопом мчался я  по мостовой.
Нашептывал мне в уши речи ветер:
 - Лети, мой друг. Я следом за тобой!

Казалось, всё мое. И счастье рядом,
И птицы пели только для меня.
Счастливый лист на землю звонко падал,
И радостно несло вперед коня.

Ты не смотри на сгорбленное тело.
Отец мой был вельможей при дворе.
В походах наше знамя гордо рдело.
Всегда и всюду был при короле.

Рождён я был во Франции  - в Марселе,
В семье небедных и порядочных дворян,
Во времена безудержных веселий.
Был русским воспитатель мой - Демьян.

Он обучал меня езде, стрельбе из лука.
Кулачный бой был для меня отрадой.
И часто мать моя была не рада,
Когда до кр;ви разбивал свои я руки.

Отец мой был гвардейским лейтенантом
В полку Его Преосвященства славном.
И как сказал король - «своим талантом
Он при дворе блистал весьма исправно»

Пришла пора. Демьян засуетился:
- Ваш батюшка решил, что при дворе
Пора вам, друг мой юный, появиться.
Готовьтесь. Это там, где на воре
Сидит другой такой же, даже пуще.
И вредный, и завистливый, и злющий.

Мать вышла и взяла меня за плечи.
О, как она смотрела на меня!
В слезах глаза и жалостливы речи…
Но вот Демьян подвел ко мне коня,

И опустились, словно плети руки.
И тут увидел сын, какие муки
Съедают изнутри родную кровь.
Сойдя с коня, я подошел к ней вновь.

- Не плачь - я её шепнул - отца увижу,
Гвардейские казармы  обойду,
Верхом пройдусь по славному Парижу.
Возможно, и судьбу свою найду.

- Пускай удача, милый, стороною
Не смеет обходить тебя никак.
А если в жизни что-то вдруг не так,
Чтоб с нею нитью толстою одною

Вы были связаны. Теперь, сынок, скачи.
И вот уже вдали тепло печи,
Что час назад бока мне согревала.
Пуховое забыто покрывало…

Ну, что ж…  Вперед! Лети, моя лошадка
По мостовым и по ступеням шатким.
Лети и днем, и ночью, в стужу, в зной…
И вот в Париж ночной  врывается герой!

О, молодость… Обманчивая сказка.
Не чувствовать, как годы чередой
Сменяются, и молча блекнут краски…
Так хорошо, когда ты молодой!
*******************************

Я слушал старика,  а сам дивился -
Как далеко от дома он оторван.
Казалось, мир лучами озарился.
Я стариком был этим очарован.
******************************

Он продолжал:  - Мы сильно удивились
Той чистоте, которая вокруг
Казарм царила. Стяги вились.
Ботфорты выскочили скоро из подпруг,

И постучав в ворота громко,
Я крикнул: - Открывайте ворот;!
Ответом нам, издевкой тонкой,
Невежливая стала зевота.
Затем явился голос: - Был приказ.
Приказ нарушить этот я не смею.
Примите, сударь, вежливый отказ,
Дабы сберечь и голову и шею.

Я был взбешён. Но в это же мгновенье
Услышал поступь я знакомую коня.
В Париже миг, и вот уже везенье!
Я развернулся... Шпорами звеня,

Уже сошедший с лошади отец
Идет ко мне. О, Боже, наконец!
Дверь распахнулась, и гвардеец пьяный
Схватился за уздечки к;ней рьяно.

На день второй представлен кардиналу.
Его преосвященством восхищен.
Он про Марсель расспрашивал немало,
Узнал, когда и кем я был крещен.

Он говорил о благе государства,
Каким быть должен верным дворянин,
Как жить без окон, крыши и перин,
Чтобы душа попала в Божье Царство.
И заключил: - Господь, тебя молю,
Дай силы и здоровья королю!
********************************
В учебе я себе не видел равных.
Демьян учителем отменным оказался.
Наслушавшись о мушкетерах славных,
Я на войну одним из первых отозвался.

Вернулся весь в наградах, без ранений,
Без помощи пистолей и дублонов.
И очень скоро, без малейших прений,
Назначен в лейтенанты мушкетеров.

Отец с поста гвардейского сменился.
Послом в Россию избран королём.
Демьян в дорогу мигом снарядился,
Он станет переводчиком при нём.

Вернулись скоро, с русскими послами.
Вернулись с пользою для Франции немалой.
Король их принял, выслушал доклад,
И результатам был немало рад.

Был с каждым из послов король учтив.
Гостей в апартаменты проводив,
Вернулись ко французскому мы трону.
Король устало снял свою корону,

И молвил: - Ты давно меня просил,
Чтобы тебя я в дом к жене отправил.
Что нет уже в железном теле сил.
Так вот.  За то, что Францию восславил,

Готовься завтра же. Я больше не неволю.
Отпущен ты, мой верный страж, на волю.
Тебе коней я, земли, скот дарю.
За верность трону отблагодарю.
Послом в Россию отпрыск твой убудет.
Тебя же, друг, король твой не забудет.
      



            РОССИЯ

Ухабы, слякоть, кочки, пни, болота.
Куда ни глянь, везде непроходимо.
Лишь в небе при закатах позолота.
И снова утро. Снова нелюдимо.

Какие чувства мной тогда владели?..
Казалось, край болотам не видать.
Камзол и шляпу комары до дыр проели.
Тропинки, пни, ухабы, кочки, гать.…

Но наконец булыжная. Ура!
Несется с криками навстречу детвора.
Грязнули малые в оборванных одеждах.
Как неоправдан был я
                в рухнувших надеждах…

Но дальше люди выглядят иначе.
Их одеяния уже не те - богаче.
Кареты, лошади, лакеи, лавки, шубы…
И вот не кажется уже Россия грубой.

Вот и первые дворяне. Шапки сняты.
Я снимаю шляпу, мой поклон.
И сюрпризом радужным, приятным,
Барышни мне  машут из окон.
 
По-разному, на первый взгляд, Россию
Воспринимал французский дипломат.
То мрачная она, а то красива,
То рад он был ей, то бывал не рад.

Но как-то сердце странно содрогнулось,
Когда под звон церковный кони стали.
Спина Демьяна до земли прогнулась,
Задребезжала рукоятка стали.

И вот тогда я начал понимать,
За что отец влюблен в людей вот этих,
И от чего сильны их конница и рать.
Бог с ними! Больше всех на свете
Хотел я русским в это время стать!
Однако родила французом мать.               



            ЗНАКОМСТВО

- Теперь, сынок, прошу тебя любезно,
Немного о себе мне расскажи.
А мне и отдохнуть пока полезно.
Воспоминания мои, как миражи.

- Ну, что же, странник, я отвечу прямо -               
Не помню, где родился, от кого.
Не видел никогда родную маму,
Да и отца не знаю своего.

Меня взрастили мачеха и отчим.
От них я слышал, что когда-то ночью
Принес меня к ним пожилой мужчина.
Сказал: - Убит отец, убита мать.
Остался сиротою беспричинно.
Нельзя ему родному умирать.               

И сумму денег невеликую оставил.
Сказал, что заберут большие люди.
На Библии божиться их заставил.
Уверил в том, что скоро он прибудет.

Уж сколько лет прошло… Большие люди
Не появились.  Стал я как родной.
Тех, кто взрастил меня, вовеки не забуду.
И девки не нашел я ни одной.

Сказать по правде, это все, что видел -
Халупа, сени, лес, река да печь.
Проснуться, в лес сходить, да лечь…
Надеюсь, что рассказом не обидел.

Из прикрытых век катились слезы.
Видимо, заснул, свалился в  грезы.
Я взял его за плечи. Вздохнул он тяжело.
И тут же его веки  и тело ожило:

- Услышал я, что слышать надо было.
Тяжелый сон перед глазами встал.
Не думаю, что о тебе забыли.
Прости, что за слезой меня застал.
Продолжу я рассказ. Послушай,
Что так мою тревожит душу.


           САРМАТ

В палатах принял царь весьма радушно.
Он выслушал посла, и дал ответ.
Не мрачный, не холодный и не скучный,
Хоть общество его - не высший свет.

Затем, в приемной зале дали ужин.
И из огромных деревянных кружек
Мы пили и вино и медовуху,
Переполняясь храбростью и духом.

Среди других не пил всего один.
Одеждой тоже от бояр он отличался.
Воинственного вида господин.
Он от царя на миг не отлучался.

Однако я запомнил - в ту минуту,
Когда я падал, он меня поймал.
И бережно держа меня под руку,
В карете ждущему Демьяну передал:

- Вези его туда, куда укажут.
Пусть отдохнёт твой добрый господин.
Двенадцать человек из царской стражи
Сопроводят. Ты будешь не один.
Не помнил кто я, что со мной два дня.
По швам трещала голова моя.
Болели ноги, пот ручьями лился.
То я стонал, то громко матерился.

Споил меня Демьян какой-то дрянью,
Подняв с постели утреннею ранью.
И хоть меня слегка еще качало,
Но голове и телу полегчало.

Отведал утром я икорки и салата.
Карета подана. Пора к царю в палаты.

Поговорив с царем о самом главном,
С почетом был отправлен я домой.
До самой до границы горец славный,
С осанкой гордой, рядышком со мной
То хохотал, когда мой конь  пугался,
А то с охраной яростно ругался. 

Такому спутнику признаюсь, был я рад.
Дворянский гонор, не тяжёл в общении.
Упрямый, но открытый князь Сармат.
Слова его без всяких обобщений.

 Демьян ступил в болото и тонул.
Держал его спустившийся со скал.
В трясине сам - Демьяна он тянул
За ворот к суше. И не отпускал,
Пока не подвели коня, и за уздечку
Схватившись, выбрались
                из вод на землю оба.
Сармат поклялся
          в жертву принести овечку.
Демьян поклялся
            не забыть добра до гроба.

Затем, забыв про топи и болота,
Я увлеченно слушал про Кавказ.
Презрел я непогоду и заботы.
Сармата захватил меня рассказ.

Как дышится легко в горах Кавказа,
Какие реки бурные текут…
- Какое пиво! - повторял он раз за разом,
- Какие пироги у нас пекут!

И плавно, как  меняется погода,
Он похвалами перешел на Русь:
- С таким народом -  под крылом у Бога.
С таким царем врага не убоюсь!

Конца не видно было похвалам.
Я видел, как он в Родину влюблен.
Я верил горцу и его словам.
Мучительным желаньем ослеплен -

Остаться и на месяц, и на год,
Чтоб насладиться воздухом Руси.
Мощь ощутить волшебных русских вод,
На печке полежать, медка вкусить…

Доехали. С коней сошли, обнялись.
- Прощай, Сармат.
             - Прощай, мой друг, Анри.
Мы шпагой и кинжалом обменялись.
В карету пересел: - Демьян, гони!

 

               ГЕНРИЕТТА

Аудиенция была короткой, против правил.
Дал отдохнуть король с дороги, дал поспать.
Затем, как соизволил все узнать,
На тот же день к награде нас представил.

Сказал: - Взвалил на вас я бремя,
Вам не по возрасту тяжелое, друг мой.
Вы справились, и заслужили время,
Чтоб съездить на короткий срок домой.

И вот осенний теплый вечер.
Галопом мчимся мы по мостовой.
Нашептывает в уши речи ветер:
- Лети,  мой друг. Я следом за тобой!

Со мною три отважных мушкетера.
Чуть позади Демьян и трое слуг.
Отдались ветру мы,
               коней своих пришпорив.
И вот одни, и никого вокруг.

- Коней пора поить, боюсь, загоним.
Трактир в двух лье. Немного отдохнем.
Паров вина легонечко вдохнем,
А завтра что упущено догоним.

В трактире, под весёлый звон пистолей,
Накрыли нам немалое застолье.
Напились и накушались герои,
И не спеша пошли в свои покои.

С  утра, умывшись,
            завтрак плотный съели.
И чуть ли на коней уже не сели,
Когда во двор заехала карета,
И крик: - Анри!
             Я замер… Генриетта!      

Я был сражен не шпагою - любовью,
Мгновенно наводнившей грудь мою.
Какие глазки, шейка, ручки, брови!
Я онемел. Молчу. Столбом стою.

Недавно я над нею издевался.
Утёнком звал, за волос теребил.
Сейчас уже красавице  за двадцать.
О, Господи, я все слова забыл!

Отец ее и мой водили дружбу.
В гостях бывали мы, они у нас.
Случалось это дело каждый раз,
Когда отец был в отпуске от службы.

- Анри, проснись. Ау!
                Да ты ли это? -
Мне голос - колокольчик донесло.
И чары спали, дворянина понесло:
- Влюбился. Будь моею, Генриетта!

Ожили мушкетеры - «Слава Богу!»
И вот через леса, через поля,
Карета едет, ведома эскортом
Из лучших мушкетеров короля.




Случилось так, что
               как-то ближе к лету,
В Париж собравшись ехать ко двору,
Отец забрал дочурку  Генриетту,
Представить королеве на балу.

Хозяйке бала сразу же по нраву
Пришлась ее земная красота.
Открылись девушке, ей Богу же по праву,
В опочивальню королевы ворот;.

Но заболела мать
            (гонец в Париж явился,
Как среди неба ясного нежданный гром)
Король галантно с фрейлиной простился,
И королева отпустила ее в дом.

- Еще узнала я, что вы в дороге.
Решив не упустить возможность встречи,
Всю ночь в карете я молилась Богу,
Чтобы сегодня ты обнял меня за плечи.

И хоть я ехала всю ночь
                с огромным риском,
(Кишит разбойниками местная округа),
Я счАстлива, клянусь святым Франциском,
Увидеть лучшего на белом свете друга.               

Теперь подальше шпоры от кареты.
Уж лошадь ваша прилипает к дверце.
Везите к дому вашу Генриетту.
Везите, рыцарь, вашу даму сердца!



       У ГАСТОНОВ

Марсель нас встретил яркими тонами.
Давно не видел улицы я эти.
Детишки с  радостными
                криками за нами
Бегут. Мы едем к дому Генриетты.

Андре Гастон совсем не изменился.
Он Обнял дочь, и пригласил нас в дом.
От приглашенья я не уклонился,
И вот мы за обеденным столом.

Жена Андре - цветущая Полетта,
Без миленькой дочурки приуныв,
Придумала, как выкрасть Генриетту,
Лукавство хворью ложною укрыв.

Как объясниться час настал,
Сказал я все своими именами.
Чей сын напомнил, кем я стал,
Какие отношенья между нами.

Решилось быстро все.
                Увидев взгляд отца,
Потупив взор, она сказала: - Да.



       ЖЕНИТЬБА       

В усадьбе все так изменилось…
Полно построек, много новых слуг.
Поляны виноградником покрылись,
И втрое шире разошелся луг.
Что для семейной, тихой жизни
                больше надо?   
Отцу за службу - королевская награда.   

Пока наутро, за усадьбой на площадке,
Друзья, скрестивши шпаги, разминались,
Своими мыслями довольно кратко
С отцом мы откровенно обменялись.

- Бесспорно, славная семья Гастоны.
В Марселе краше Генриетты нет.
Андре мой друг. Он дворянин достойный.
Женись, сынок. И это мой ответ.

Венчались скоро. Там же, где когда-то
Маман была повенчана с отцом.
Украсил пальчик милой я богатым,
С сапфиром крупным, золотым кольцом.



     НА ПРИЕМЕ У КОРОЛЯ

Безмерно счастливы увидеть мы столицу -
Пенаты вольные воров и королей.
Залеплены плащи, камзолы, лица
Неугомонным пухом тополей.

Пред господином я стою в поклоне:
- Велите, сир.  Готов принять приказ.
Насколько предан ваш слуга короне,
Вам доказать смогу еще не раз.

 Вдруг от алькова отделилась тень.
Я вздрогнул. Кардинал. Какое чудо!
Я снова опустился на колено.
Да как же он возник из ниоткуда?

- Признаюсь, сударь, вид у вас смешон -
С улыбкой снисходительной сказал.
- Не удивляйтесь, храбрый мой Кишон.
Заполнен тайными ходами этот зал.

Повысил вас король в военном чине.
Грядут для вас большие перемены.
Но вызваны вы по другой причине.
Здесь, при дворе, готовится измена.

Вы соберете преданных людей
Подобных вам, мой милый капитан.
И пусть карает наш Господь злодеев
Руками тех, которым знак подАн.
 
В средствах не будет вам ограничений.
Кареты, лошади, оружие к услугам.
И передайте господам и слугам,
Других чтоб не искали приключений.

             ЗАДАНИЕ

Собрал друзей, и мы уединились.
Я объяснил, чего желает кардинал.
Немало мушкетеры удивились.
Не слышал об измене, и не знал

Никто из них. Однако все готовы
За честь короны жизнь свою отдать.
Сражаться до последней  капли крови
За короля. Друг друга не предать

Мы поклялись на этой же опушке.
Затем галопом въехали в трактир.
Наполнили вином испанским кружки.
В камине, затрещав, закапал жир.

С зарею новой двинулись к портному:
- Мундиров всем! Не жалко кошелька!
Оттуда рысака направил к дому
Капитана королевского полка.

Прижалась со слезами Генриетта:
- Я так боюсь, любимый, за тебя.
Переживала, что с тобою, где ты…
Я приобнял ее, за волос теребя:

- Не бойся, женушка. Какие наши годы!
Мы доживем до старости с тобой.
Ну а пока, ты поспеши за модой,
Я поспешу за воинской трубой.
   
Представлю вам соратников надежных,
Со мной прошедших сквозь огонь и воду,
В боях военных бывших, и дорожных,
Презревших смерть и преданных народу.

Шарло Карден - шутник и острослов.
Красавец статный, знатный кавалер.
Предмет мечтаний женских, грез и снов.
Да и мужам достойнейший пример.

Он побывал со мною на войне.
И в первых шел встречать врага рядах.
И помня о тяжелых тех годах,
Ему, признаюсь, доверял вдвойне.

Луис Вердел - сердитый, мрачный гном.
Шутя зовем потомком лилипута.   
Но голос у Вердела жуткий гром.   
Никто не пожелает на минуту
 
Попасть в его могучие тиски.
Он лошадь поднимает, как пушинку.
И кто бы ни был ты, пойди, рискни
На узенькой с ним встретиться тропинке.       

Сопровождал меня в пути к родному дому. 
И на венчании присутствовал моем.
Я верю всей душой гиганту - гному.
Однако, что мы сделаем втроем? 

Жерар Балог - мой частый секундант.
Наш юный и отважный мушкетер,
К поэзии имеющий талант,
Хороший друг, блистательный актер.

Один из тех, кто был у нас в Марселе.
Знаком с моим отцом, и знает мать.
Проверенный не раз и в ратном деле,
Торопится на свете все узнать.

И лучший фехтовальщик государства,
Владеющий десятком языков,
Толк понимающий в науках и лекарствах -
Бургундский дворянин Этьен Легофф.

Два шрама на лице - следы дуэлей.
Зеленые глаза, веселый смех.
Эфес и шпоры в дорогих каменьях.
Ценитель шуток и ночных утех.

И двадцать самых храбрых дуэлянтов
Стоят шеренгой. Принял кардинал:
- Ну что ж, Кишон. Довольно таки знатно!
Прошу вас, господа, пройдите в зал.

Так вот, друзья мои, занёс Антихрист
Свой  чёрный меч над ставленником Божьим.
Неверные готовятся к убийству,
И мы остаться в стороне не можем.

Для вас не тайна, наш король повеса.
Встречается с дурнушкою одной.
Живет она недалеко за лесом.
И вот запахло, господа, бедой.

Замыслили злодеи после бала,
Когда король через вечерний лес,
В пажа переодевшись, едет к даме,
Убить его. Избранника небес!

Задача ясная у вас - схватить безумцев.
Лишить оружия, доставить королю.
А если кто умрет из вольнодумцев,
Я грех ваш перед Богом замолю.



      ЗАГОВОРЩИКИ

И вот суббота. И в разгаре бала,
Лишь гости короля вошли в кураж,
Король неспешно удаляется из зала,
Летит стрелою из подъезда паж. 

Нормандский крупный конь под седоком. 
Гарцует жеребец, мундштук натянут.      
Клубами вьется пыль под ходоком.
Наездник плотно в плащ затянут.

Спал зной полуденный. Повеяло прохладой.
Уходит солнце медленно с небес.
Рысак с аллюра перешёл в парадный,
Путем знакомым устремился в лес.

Треть проскакал свободною дорогой,
Когда ему навстречу с криком «Стой!»
Из чащи леса, в рубищах убогих,
Горсть представителей семейки воровской

Внезапно выскочив, дорогу преградила.
Ударом мощным осадили скакуна.
Но тут на них и спереди и с тыла
Дворян бесстрашных хлынула волна.

Пока сознанье довело до душегубов,
Что не они, а их забрали в плен,
Повыбивали зубы им, разбили губы,
И то, что чуть повыше от колен.

Карден ликует: - Демоны попались!
От ужаса глаза как у совы!
Вы, господа, я вижу, испугались,
Поняв, что не сносить вам головы!
               
- Шарло, пусть все решит король.
Вот кто судить их за измену волен.
Уж он-то знает, кто убийца, а кто вор.
Надеюсь, Сир работою доволен?

С вопросом этим, повернувшийся к пажу,
Легофф застыл в поклоне низком.
- Одно вам, Государь, скажу.
Не убивайте ваших близких.

Один взмолился:  - Брат, прошу, прости!
Попутал дьявол. Вечно буду проклят!
Отправьте в монастырь мой крест нести.
Отняли честь мою, и трон мой отнят,

Так жизнь мою хотя бы сохраните.
Ведь брат я вам. Такой же принц крови.
На душу грех братоубийства не берите.
Над головой моею меч останови!

- Я вас прощаю. Но простит ли Бог?
Его наместник не простит Вас точно!
Сняв плащ, берет, уже не паж - Балог
На землю спрыгнул, стал на ноги прочно.

И очень скоро, с первою зарницей,
Препроводили душегубов мы в темницу.

На третий день двенадцать из бандитов
На королевской площади болтались.
А двое ранее придворных фаворитов
С головушками буйными расстались.

Принц будет пару месяцев в темнице.
Гнев короля не скоро, но пройдет.
Заключит в монастырь братоубийцу,
Где тот пристанище последнее найдет.

Жерар в фаворе королевской тает.
По нраву прихотливый ум монарху.
Сидит в библиотеке, изучает
Платона, Аристарха и Плутарха.

Открылись двери  для отважных мушкетеров
В конюшни королевского двора.
На посещение трактиров и притонов
Им церковь разрешение дала.


           ТАЙНЫ ЛУВРА

Застал гонец нас за игрой триктрак:
- Простите, господа, не терпит дело.
Очередной у короля замечен враг.
Враг сильный, беспощадный, жадный, смелый.

Пароль произнесен, открыты воротА.
С коней сойдя, прошли в приемный зал.
Нас встретил благодушно как всегда
Почтенный, дальновидный кардинал:

- Любовник королевы, лорд английский
Проник в покои благоверной короля,
Проделав, согласитесь, путь не близкий.
Не устрашаясь, и чувств не затая,

Провел он ночь  с испанскою блудницей.
Назад был тайными ходами проведен.
Мы можем ждать атаки на границы -
Он до того любовью ослеплен.

Народ согнулся, и налоги снизить просит.
Война с Испанией казне урон наносит.
И для второй войны ни средств, ни силы нет.
Поэтому, собравши кабинет

Министров, коим истина открыта,
И кем понятье «честь» не позабыто,
Решенье вынесли -  «В измене уличить.
Перед Людовиком жену изобличить».

Возрадуется Франция картине -
Когда палач плечистый, сильный, ловкий,
На дерзкую опустит гильотину
Изящную, испанскую головку.

А герцог?.. В честной пусть падет дуэли,
Когда его поймают во дворце,
На выходе из королевской двери,
С блаженною улыбкой на лице.

            БЭКИНГЕМ

Собрав дворян, коим неведом страх,
Уж боле двух недель в дворцовом здании
Несем дежурство мы, сменяясь на постах,
Когда увенчано наградой ожидание.

Раздался скрип за нашею спиной.
Мы отступили в темень кулуара.
Сейчас из двЕри выйдет потайной
Тот принц, кого заждалось дно Луары.

Вдруг появились мушкетеры из проема:
- Прошу, милорд. Мы вас сопроводим.
Хоть кардиналу с королем не угодим,
Поможем мы добраться вам до дома.

Мы вышли, шпаги вытащив из ножен:
- Вы арестованы! Простите, господа,
Его уход отсюда невозможен.
Он не уйдет из Лувра никуда!

Давайте, господа, без лишних слов.
Отдайте нам милорда, да ступайте.
Не будет вам ни тюрем, ни оков.
Ступайте. Но милорда нам(!) отдайте.

- Не буду спорить с вашею отвагой.
От кончиков ушей до пальцев ног
Я знаю вас. - Засунул в ножны шпагу,
И шляпу снял. Передо мной Балог…

- Но как, Жерар?! Мы заняты одним -
Спасаем честь, достоинство короны.
Присягу нами данную храним
Перед французским верно троном.

Как расценить нам ваше поведение?
Как оказались в стане вы врага?
Убить бы вас, да обличить в измене!
Но слишком ваша жизнь нам дорога.

Король вас принял, на груди пригрел.
Отдал все лучшее - свободу, деньги, книги.
Одел вас в золото. Вы в стороне от дел.
А вас влекут дворцовые интриги…

- Король погряз в грехах. Уж я-то вижу.
Ему нет дела до супруги и страны.
Уверен, никого здесь не обижу,
Сказав, что он приспешник Сатаны.

Из прихоти своей, на гильотину
Десятками дворян своих бросает.
Народ свой принимает за скотину.
Мы бедствуем, пока он отдыхает
В угодьях, с королевской хитрой свитой,
Поддельным  уважением обвитый.

Народ от голода и холода страдает.
Забиты тюрьмы бедными людьми.
За то, что накормить детей желают,
Заканчивают виселицей дни.

Раскройте очи, и познайте дрожь!
Идет война. Как бабочка на пламя,
Летит французов золотая молодежь.
Их отпевать не успевают храмы.

Любима Бэкингемом и желанна
Супруга Сира королева Анна.
Помочь желая милой и любимой,
Своей готов он поделиться силой.

Он ультиматум выставит испанцам,
Чтоб прекратить ужасную войну.
Вы собираетесь таких лишиться шансов?
Скажите «ДА», и я вас не пойму.

- Я вижу, господа, убийц здесь нет.
Я слышал все. Извольте пару слов
Моих принять за чистую монету.
И, отодвинув мушкетеров, вышел к свету.

Тяжелый взгляд. Владелец длинной шпаги.
Зеленые штаны, увитые шнурами.
Предательской на лбу не видно влаги.
 И дружески, спокойно между нами

Он встал и молвил: - Бэкингем.
Когда-то, как и все, был рОжден мамой.
Был любознателен - кому, когда, зачем…
Но вырос, и увлекся знатной дамой.

И говорю я, господа, сейчас при всех.
Готов я жизнь отдать за эту даму.
Не развлечений сердце жаждет и утех.
Люблю я королеву вашу Анну.


          РИШЕЛЬЕ

Разглядывая пристально картину,
Написанную мастерской рукой,
С изображеньем паука и паутины,
И мухи, обретающей покой,

Стоял недвижно кардинал у гобелена,
Как высеченный скульптором в граните:
- Так говорите, не было измены?
Не видели вы лорда, говорите…

 Я знаю всех стоящих предо мной.
Достойнейшие слуги и друзья.
Я уважаю вас, чего не скрою.
Хоть обвинить в измене вас нельзя,

В глазах читаю ваших я лукавство.
Уверен, ускользнул он не случайно.
Надеюсь, что во благо государству
Вы общую храните вашу тайну.
В противном случае, мет;ды не новы,
Мне будет жаль, но не сносить вам головы.

Когда укрылись за стен;ми кабака,
И возлияния достигли апогея,
Не рады были нашей мы затее,
Что отпустили восвояси чужака.

На ситуацию объемный бросив взгляд,
Решили мы, что наш Балог хороший
И честный воин. Он не виноват.
Был выбор наш, и нами жребий брошен.
 И хоть нас обстоятельства
                лицом к лицу столкнули,
Мы были рады,
        что друг друга не проткнули.               

     СМУТНОЕ ВРЕМЯ

Вслед этим приключениям, в стране
Ненастной суждено настать поре.

Ушел француз - опора государства.
Окончил жизнь мирскую кардинал.
МужА ученого закончились мытарства.
Дав плоть земле, он Богу душу дал.

Второй удар - король смертельно болен.
Пред смертью, гнева Божьего страшась,
Из ссылки возвратиться он позволил
Врагам своим. Те, перед ним склоняясь,

И еле пряча радость за глазами,
Два брата поспешавшие везде,
Стать королем имевшие желание -
Два брата - принц Гастон и принц Конде.

- Луи ребенок. Не лишаю детства.
На ваш вопрос немой даю ответ -
Доверю королеве я регентство.
При ней же назначаю я совет.

Бофор для дофина - надежная охрана.
Конде сыграет мамы крестной роль.
Крестите сыновей в Пале - Рояле.
Я ухожу. Да здравствует король!

И умер. В свете этого события,
Для нас с друзьями час полузабытья
Настал. Не знаем, чем себя занять.
Зачем о будущем гадать?..               

И днем, пока насыщен Божьим светом
Наш грешный мир, я рядом с Генриеттой
Свои отлеживал железные бока.
А вечерами в стЕнах кабака,

В тумане винном выявив гуляку,
Что так же, как и мы бродил без цели,
Завязывали от безделья драку.
И возросло количество дуэлей.

У нас родился сын. Назвали Жан.
В охрану дофина ушли Карден с Балогом.
Луис, Этьен, с десятком парижан
Возносят в кабаках молитвы Богу.
     ********************************

Заразилась страна лихорадкой дуэльной,
В обстановке размытых сословных границ.
Погребальный плач чаще звучит колыбельной.
Переплюнули вдовы число рожениц.


Честь дворянская стала превыше закона.
На дуэль капитана мог вызвать солдат.
И все реже в церквях или перед иконой
Непослушные Богу французы стоят.
       **************************

Людовика тринадцатого время
Теперь не помнят даже старики.
Вдаль унесло течением реки
Историю о Ришелье и Бэкингеме.

Историю осады «Ла-Рошели» -
Последнего оплота гугенотов.
Интригу маршала Франсуа Бессомпьера,
Что ускользнув от топора и эшафота,
До старости не видел белый свет.
Да, кануло то время в призму лет…

Что ж! И до этого бывали времена.
Несет нам летопись французские напевы.
Героев не забыты имена.
И живы короли и королевы

В  тысячелетней памяти народной.
Как волнами Луары полноводной -
От камня к камню -
               так от человека к человеку
Передается нами быль от века к веку.


               

             ГЛАВА II

               СОН
               
Раздался тихий стук в мое окно.
- За мной пришли. Стемнело. Мне пора.
Ждут за околицей меня уже давно.
Он вышел из-за низкого стола:

- Его величества секретные агенты
Готовят документы  человеку.
А чтобы вывезти его с собою быстро,
Заверят грамоты дорожные министры.


Прости, что покидаю так внезапно.
Но есть дела, и надо их решать.
Мне очень жаль, но надо поспешать.
Позволь тебя проведать послезавтра.

- С большою радостью увижусь с вами снова.
Я сам готов просить о новой встрече.
Как потерять рассказчика такого?
Чьей наслажусь  столь интересной речью?

Интрига такова, что ждать нет мочи
Дослушать вас, узнать все до конца.
И пожелав французу доброй ночи,
Смахнул слезу нежданную с лица.
 
С досады видимо. Живое любопытство
Проснулось первый раз в моей душе.
Истории живого очевидца
Коснулась повесть старая ушей.

До самой ночи образ гостя в доме
Каким - то тайным призраком царил.
Казался то родным, то незнакомым.
И что-то очень тихо говорил.

Вот человек! Возник из ниоткуда,
Гостеприимство сказкой одарил.
И перестала жизнь казаться скудной.
За мыслью этой сон меня сморил.

И увлекло меня во сне воображенье…
Не в валенках, в роскошных сапогах!
Блестящий граф в высоком положенье,
В престижных  узнаваемый кругах.

С шикарной перевязью, золотом расшитой,
Сверкающей на солнечном свету.
Искусно волосы под шляпою завиты,
Из лучшей стали шпага на боку.

И конь! Сокровище! Подобной масти
Не видел свет. Словами передать
Любые лексиконы не во власти.
Ни подарить его и ни продать!

Дитя природы с гривою шикарной.
Несется ветром, пущенной стрелой.
И яростью, и силою дурной
Пронизан, словно сетью капиллярной.
 
Но подо мной он кроток и спокоен.
И рук моих движениям покорен.
С конем друзья, и нет мне друга ближе.
Летим стремглав по улицам Парижа.

Широкополой шляпой дамам знатным
Машу в ответ. Подкручиваю ус.
О подвигах моих наслышан ратных
Вояка добрый, лавочник и трус.

И мною во французском высшем свете
Расставлены давно приоритеты.
Вот и сейчас я тороплюсь на танцы.
Ведь на балу король меня заждался.

Но вижу я при въезде во дворец -
Нет ни дворян, ни праздничных столов.
Лишь вдалеке мычание коров…
Открыл глаза, и сну пришел конец.

И так досадно стало. Слезы градом
Внезапно застучали по груди.
На то, что так казалось близко, рядом -
Ни проблеска надежды впереди.

Я проклинал судьбу свою. Тот час,
Когда на белый  этот свет явился.
Мужчину, что меня от смерти спас.
Был зол, пока в пруду не остудился.

И потянулось время в ожидании.
За жизнь мою томительнее дня
Ни разу не бывало у меня.
Я страстно жаждал нового свидания.

И солнце подгонял - «Садись, Светило.
Мне надо, чтобы завтра наступило».
Стоял, сидел, ходил, уснуть пытался.
Но без покоя и без сна мой дух остался.


 
          КУЗЬМИЧ

- Ты дома, Гриша? Покажи лицо.
Сегодня до тебя не докричаться.
Сосед поднялся на мое крыльцо:
- Не хочешь ли со мною пообщаться?

Старик Кузьмич с утра уже под мухой.
Шапчонка набекрень, в грязи галоши.
Опять наверно в ссоре со старухой.
Рот от бессильной злобы перекошен.

- За бороду тебя таскали что ли?
Ты как птенец ощипанный, Кузьмич!
Согнал с печи медведя слабый кролик?
Входи. Давай общаться, старый сыч!
- Совсем моя старуха очумела.
Живьем меня, без пяди соли съела.
То принеси, и это ей подай.
Достала старая, комар ее бодай!
 
Давай, налей мне самогона кружку.
Как топором с меня содрала стружку.
Сейчас хлебну, как станет хорошо,
Тогда скажу, зачем к тебе пришел.

- Так вот - хлебнув, продолжил он - Давеча
Люд по деревне шастал незнакомый.
Вопросов много о твоих предтечах,
До моего добравшись дому,

Нам со старухой  долго задавали.
Желали знать, был сын у них, аль дочь.
Подарков за молчание давали,
И поздней ночью  ускакали прочь.

Теперь моя старуха беленится.
На что ей молодушки сапоги,
Коль не имеет молодой ноги.
Меня мочалит, яростно бранится.

Дурёха  то моя, когда не в духе,
Жужжит пчелой и днем и ночью в ухе.
Метлой окатит, кочергой грозит.
Твердит, что я для дому паразит.

Вот я и думаю, к Григорию схожу,
О незнакомом люде доложу.
Теперь же к деревенскому врачу,
Ветеринару Фролу Фомичу
Пойду.  И покажу плечо.
Старуха била больно горячо.

В плетень,  уткнувшись головою,
Нащупал он калитку, и довольный
Прямо по лужам идя, запевает,
Смешно и игриво тряся бородой,
О том, как по вольному Дону гуляет
Напившись до дрызга Кузьмич молодой.   


           ПРОДОЛЖЕНИЕ СНА

Захлопнув дверь, присел я думать мысли.
Искали названных родителей моих.
Искать почивших не имеет смысла.
А не причастен ли сему француз - старик?

И тут же мигом снова в нетерпенье
Я впал, себе о страннике напомнив.
И снова призрак в дом заходит тенью,
Таинственностью жизнь мою наполнив.

И ходит по избе неслышным шагом.
Каким-то трепетным,
                мне гладя душу благом.
И вновь из пустоты и вечной тиши
Становится мне голос его слышен -

«Пускай удача, сын мой, стороною
Не смеет обходить тебя никак.
И если в жизни что-то вдруг не так,
Чтоб с нею нитью толстою одною
Вы были связаны. Теперь, сынок, скачи!
И вот уже вдали  тепло печи»…

Конь подо мной невиданно ретивый.
Но мне послушен. Он мой лучший друг!
Играет солнце бликами на гриве.
Ход жеребца изящен и упруг.

И вот у Лувра. Королевский бал
Сейчас начнется. Сборище придворных
Увидев, мой дружок загарцевал.
Чем заслужил рукоплесканий непритворных.

Схватив узду, помог сойти с коня
Паж короля, возникший мигом рядом.
Достойно взглядом оценив меня,
Бросая на коня косые взгляды,

Разноголосая придворная толпа
Меня как столп вселенной окружила.
И трелью соловьиною звеня,
В балете Мерлезонском закружила.

И я увидел сказочные глазки,
Скрываемые тщательно рукой,
Держащей изумительную маску.
Потерян мною навсегда покой.

Любовь ворвалась в сердце зло, без стука.
Отчаянно твердил ему я «Нет!»
Затмило разум мой любовной мукой.
А вместе с разумом затмило белый свет.

И лишь она,  в сиянии величия,
Голубкою порхает по паркету.
И я шагнул, отринувши приличия,
Забыв о всех чинах и этикетах.

Но был одернут господином важным:
- Вы нанесли мне,  сударь, оскорбление.
Коль так же вы с мужчинами отважны,
Сегодня же решим наш спор дуэлью.

К чужой невесте, потерявши стыд,
Вы обратились, сударь, с дерзкой речью.
Сент-пре-о-клер по вам уже скорбит.
В семь ровно возле рынка я вас встречу.               

Я оплошал… Как нестерпима боль!
- Я прогуляюсь с вами секундантом.
 За плечи развернул меня король:
- Мы нанесем удар по дуэлянтам!

На деле, это он вас оскорбляет.
Та девушка, что вам пришлась по нраву,
Ухаживанья хама отвергает.
И в общем, поступает очень здраво.

Графиню герцог сильно возжелал,
И отступиться от нее не пожелал.
Отвадить от нее имеет цель,
Поэтому назначил вам дуэль.

Стремление участвовать открою.
Убит мой фаворит его рукою.
Мой друг, с которым выросли мы вместе.
На выбранном сим господином месте

Хочу узреть, как грудь проколет шпага,
С лица исчезнет бравая отвага,
Застынет в жилах кровь у негодяя.
Тогда и скорбь в душе моей оттает.
 
           ****          

Блестящий выпад, и конец бы наглецу,
Но вывернувшись, уколоть не дал.
Хоть неуклюже, но парировал удар.
И все же лезвие скользнуло по лицу.

Сражение идет минуты две.
Соперник мой хитер, но уступает.
На скользкой, утренней сильнее я траве.
И враг мой шаг за шагом отступает.

Я от вчерашних  вне себя обид.
Разделан герцог смелый в прах и пух.
Исчез куда-то мужественный вид.
В глазах испуг и явно сломлен дух.

Решил остановиться и спросить,
Уж не желает ли прощенья он просить,
Как в этот вероломный миг укол
Он мне нанёс. И я упал. На пол…

Слава Богу, печь не высока.
Поломал бы шею и бока.
Привидится же…  Граф из деревушки…
Из низкой, покосившейся избушки.

Вставай давай, сиятельство родное!
Сходи, сиятельство лесное, за водой.
Себе еду, почтенный, приготовь.
И превращайся в лапотника вновь.



    ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА
 
Овладевавшие мной горестные мысли
На сердце мне давили тяжким грузом.
Когда, взвалив на плечи коромысло,
В дверях столкнулся я с моим французом.

Мгновение застыло на неделю.
Стою, смотрю,  глазам своим не верю.
Ведь ждал и мучился я в ожиданье встречи…
- Сынок! И он встряхнул меня за плечи.

Оставив ведра с коромыслом на крылечке,
Мы подобрАлись ближе к нашей печке.
Расположились, как и прошлый раз,
И он продолжил прерванный рассказ.


 
         ГЛАВА III.    

          МАЗАРИНИ

Я вызван к Мазарини в кабинет.
- О вас наслышан от моих министров.
Сомнений в вашей преданности нет.
Соображаете вы тоже очень быстро.

Поэтому, ответьте мне правдиво.
По силам нам Россию одолеть?
Я не сдержался,  усмехнулся криво:
- Не по России будет наша плеть.

Мы вот с Испанией-то справиться не можем,
Хотя и лезем не щадя себя из кожи.
Россию покорить не в наших силах.
Останемся лежать в сырых могилах.

Сказать вам правду я не убоюсь.
Не одолеть войскам французским Русь.
Застрянем в первом из попавшихся болот.
И без России хватит Франции забот.

Зловещий взгляд пронзил молниеносно:
- Ответ обезоружил простотой.
Мне говорили, вы упрямы и несносны.
Но что вы прячете за этою чертой?

Ваш гордый нрав, снобизм или же злобу?
Куда вас приведут прямые речи?
К богатству или, упаси вас, к гробу,
К фанфарам или поминальным свечам?

Прошу с бумагами вас  завтра разобраться.
Друзей в дорогу ваших собирайте.
В далекий путь припасов набирайте.
Пора с царем вам русским повидаться.

Я передам вам перехваченные письма
Английским герцогам от русского министра.
Задача ваша, проще говоря,
Переманить  в союзники царя.
*************************************

Глядел на Сену, стоя на мосту.
Сверкающая пена наводила мысли
О том, кого сменяет на посту
Сидящий в Лувре импортный министр.

Когда-то вынырнет из пены жизни тот,
Кто так же сменит на посту меня.
Он за меня отправится в поход,
Клинком своим и шпорами звеня.
 
 
       В ДОМЕ

Зимней погодою тихою.
Крестный закончивши ход
В церкви святого Евтихия,
Я собирался в поход.

Споров с Генриеттой было много.
Я объяснял, как тяжела дорога.
Описывал тяжелые условия,
Ущербные для нашего сословия:

- Тем более, с ребенком и зимой…
Ведь не прогулка. По приказу едем.
Ты лучше бы поехала домой.
К чему тебе болота да медведи?

Увещевания мои пропали даром.
Меня коснулась губками она.
Я вмиг наполнен юным, пылким жаром:
- Нас ждет, любимая, чудесная страна!



           РОССИЯ

- Красиво очень!.. 
                Не забыть до гроба!..
Закладывая заново карету,
Вердел лютует
                с неприкрытой злобой:
- Да здесь за сотню лье трактира нет!
По горло снег,  карета застревает.
Ужасней бездорожья не бывает.

- А снег ведь только вам,
                Луис, по горло.
И только вы  погодой недовольны.
А посмотрите ка на нашего Демьяна.
Свою лошадку за уздечку тянет.
Глаза Демьяна светятся от счастья.
А ведь идет он по тому же насту.

Давайте же, потомок лилипутов,
Порвите тяжестей условных путы.
Вон видите, в сугробе лошадь стала?
Усилий ваших требует немалых.

- Ох, дождетесь вы, Этьен, неласки.
И ты, Демьян, не смейся надо мной.
Не то одним ударом ваши глазки
Сейчас прикрою. Видите, я злой!

В карете рассмеялась Генриетта.
Гном обернулся, улыбнулся и затих.
Я видел!  И мгновение вот это
Внесло в портрет Вердела новый штрих.


       РАССКАЗ  КОРЧМАРЯ

Корчмарь был ловок. В мгновенье ока
Накрыл столы и растопил камин.
Корчмарка тараторила сорокой,
Раскладывая ассорти из вин.

Ушла на отдых Генриетта с сыном.
- Садись, корчмарь,  отпей и ты винца.
И, усадив хозяина трактира,
Легофф всерьез принялся за тунца:

- Рассказывай, сиделец, что творится
На русской, заболоченной границе.
Каким, скажи, ты представляешь мир?
 Кто чаще посещает твой трактир?

- Чего грешить, на постоялый двор
Заходят и разбойник злой и вор.
И важные бывают господа.
По - всякому бывает, как – когда.

Как содержателю вот этого трактира,
Мне приходилась разные увидеть лица.
Кто сразу уходил в свою квартиру,
А кто всю ночь мне в уши небылицы
Нашептывал, да будь они неладны.
Хотя они и врали очень складно.

- Ну, так давай,  рассказывай, хозяин.
Как говорит король - «Поближе к делу»
Ты выдай пару постояльских тайн,
А я вполшепота переведу Верделу -
Уничтожителю вина и окорока.
Чтоб не уснул дружище раньше срока!

- Да я-то что? Как скажут господа.
Я здесь живу, и торопиться никуда
Не стоит мне.  Был случай, расскажу.
Воспоминаньем этим  очень дорожу.

Лет этак скажем, несколько назад,
В промозглый,  как сегодня, помню вечер,
Разбойники гуляли до упаду,
Вели свои разбойничие речи.

Наелись, подсушились, и в леса.
Туда, где им удачи полоса.
Их проводив до самого порога,
За тишину благодарил я Бога.

Скажу вам, это место глуховато.
Убьешь кого, и не нужна лопата.
А просто выбрось
             мертвяка через ворота,
И через час  его закушает болото.

Поэтому я сам себе не гажу.
Моя работа дай, клади, налей.
С ворами и разбойниками лажу,
Чтоб не бояться приоткрыть дверей.

Так значит вот… А верхние квартиры
Снимали дворянин и двое слуг.
Не нашего был господин тот мира.
Могуч, высок был, строен и упруг.

Носил какие-то он странные одежды.
На поясе смешно болталась шпага.
Лицо, каких я и не видел прежде.
В глазах читалась дерзкая отвага.

Послал он, видите ли, одного слугу
Проверить, кормлены и поены ли кони.
Через минуту, согнутый в дугу,
Ввалился в дверь слуга и тихо стонет.

На шее резаная рана, кровь струей.
Не может бедный  удержать ее рукой.
Ползет туда, где господин лежит.
Рекою кровь по лестницам бежит.

Тот господин!.. Не думая о платьях,
Как близкого, держал слугу в объятьях.
Тяжелый взгляд  пронзил меня стрелою.
Я понял, что и грошика не стою:

- Убийство в доме -  виноват хозяин.
Стальное правило.  Запомни навсегда.
Хоть убивал не ты, корчмарь, но знай,
В дом вОра не впускают никогда.

Похорони слугу, он был мне друг.
Христианином хорони, а не в болото.
А я пойду, да оглянусь вокруг.
Коней вернуть мне  должен кто-то.

Сказал, оделся, вышел за порог,
И растворился в темени ночи.
И тут осел я, под собой не чуя ног.
От страха чуть полы не обмочил.

Второй слуга помог мне утром ров
Для друга убиенного вскопать.
Похоронили бедного без слов.
И молча стали господина ждать.

Тот появился лишь на третью ночь.
Я хоть не трус, но испугался вновь.
Плечо его, разодранное в клочья,
И сгустком крови слипшаяся бровь.

Наутро пищу приготовила жена
В дорогу храбрецу с его слугой.
Пантерой гибкой он взлетел на скакуна,
Земли едва коснувшийся ногой.
Как будто не было бессонных дней и ран.
Не человек, былинный великан!

- Прощай корчмарь, дурная голова.
И пусть тебе удача улыбнется.
Старайся не забыть мои слова.
Твой каждый шаг тебе же отзовется.

Конь седока заржал и в небо взвился.
И вмиг в тумане сизом растворился.

Разбойников нашли под деревАми.
Тела лежали рядом с головами.
Невинно убиенный отомщен.
Надеюсь, господину грех прощен.

Вздохнул корчмарь и тихо засмеялся:
- Я байки не рассказывал ни разу.
Поэтому немного растерялся.
Но вижу, вы поверили рассказу.

Вердел поднялся: - Я и сам такой!
Героя твоего одной рукой!
Я тоже встал: - Пора бы отдохнуть.
Ведь как-никак, а завтра снова в путь.
Насчет героя… Отдохнем, поспим,
А через день увидимся и с ним.

Слуга Этьена - Жак - расправил плечи.
Соединил скамейки меж собой.
Улегся между лестницей и печью,
Ход к господину перекрыв горой.

С зарею, мы простились с корчмарем:
- Прощай, сиделец. На пути обратном
Еще раз спрячемся в убежище твоем,
И за рассказ отплатим многократно.

И вновь умело правит Жак каретой.
Опять Луис чудовищем ревет,
Ребенка веселя  и Генриетту.
Хоть медленно, но движемся вперед.


    ВСТРЕЧА  С  САРМАТОМ

Погодой слякотною въехали в столицу.
Отмылись, обогрелись, и в кровати.
А рано утром, выехав с квартиры,
Отправились на встречу с русской знатью.
 
Приема ждать пришлось нам долго.
Черед настал, и мы у трона.
- Сказать своим считаю долгом,
Что вашей выдержкою тронут.

Людовик - ваш король - весьма любезен.
Нам обоюдно будет мир полезен.
Условия приемлемы и здравы.
Ни яда в них не вижу, ни отравы.

Откланялись царю, и чинным ходом
Прошли фонтаны, сад, дошли до врат,
Когда меня в объятья перед входом,
Сверкая солнцем, заключил Сармат.

Смешно знакомились Сармат с Верделом.
Вердел в зеленом, а Сармат весь в белом.
Один высокий, низенький второй.
Столкнулось море пенное с горой. 

Восточные проехали ворОта,
И за вторым налево поворотом,
Мы оказались у большого дома:
- Прошу пожаловать, 
         друзья, в мои хоромы.



Слуга нам лучших вин на стол поставит.
Голодными Сармат вас не оставит.
Затем расскажете, как ехали дорогу,
Лишь двое слуг, дитё, и без подмоги.

Я сам-то вот, с охраной не рискую
Соваться в нашу глухомань лесную.
Головорезов нынче на Руси - засилье.
Кругом разврат,  убийства и насилие.

Легофф, легонько отодвинув занавеску,
Скосил глаза на белую черкеску:
- Сдается мне, Сармат, в одной харчевне,
Вокруг которой ни одной деревни,
Совсем недавно, сидя возле печи,
Мы слышали о вас другие речи.
               
Слова перевирая временами,
Под хруст костей в зубах гиганта-гнома,
Этьен повел рассказ, что слышан нами
Под кровлей у трактирщика простого.

- И надо же придумать подлецу,
Что шпага на черкеске не к лицу! -
Закончил он рассказ веселым смехом.
Луис отковырял в зубах помеху,

Зевнув, скривился: - Ой, болтун, Легофф!
Не понимаю языка и слов,
Но переводы вел сейчас Анри.
Болтун вы страшный, что ни говори!


 
   ЦАРЬ  АЛЕКСЕЙ И ЕГО ДВОР

На день второй, мой сын с моей супругой
Уже знакомились с Московскою округой.

Исчезла скука, нет и тени лени.
Наполненные морем впечатлений,
Со мною ими вечером делились.
Всего за день в Москву они влюбились.

Немало о царе нам Алексее
Услышать от Сармата довелось:
- Неверные бояре смуту сеют.
А их – неверных - много развелось.
               
Другой схватил бы  всех своих врагов,
И взял бы нечисть, посадил на кол.
Увы, но Государь наш не таков.
Поэтому в церквах его раскол.

Бунты, реформы, в армии упадок.
Советник англичанин тут,  и врач.
Удел крестьян и батраков не сладок.
Скучает по главам бояр палач.

Создали рейтарский,
     гусарский полк, дозоры,
Московские стрельцы да пушкари,
Алебардисты в позументах и узорах.
Солдаты… Тьфу… Шуты да ложкари!

Продажные бояре в вечных спорах.
Всё одеяло тянут на себя.
Вот так, среди предателей живя,
И правит Алексей страной в раздорах.


Набиты побрякушками мешки,
Завезены и проданы меха.
Монеты, статуэтки и горшки,
Набиты плотно снедью потроха.

А судьи - беспринципнейшие хамы,
 Закупленные вместе с потрохами,
Задобрены сребром, слащавой лестью,
Всегда готовы поступиться честью.

Подонки пафосные, жадные калеки.
В тумане низменных порывов человека,
Стихию хаоса создав и разложения,
Эгоистично страждут уважения.

Царь видит мир, каким он может быть,
А не таким, каким он есть на деле.
И если пыл его дворян не усмирить,
То нестабильность
              приведет нас к пораженью.

 

          ОТЪЕЗД

Пенальчики на берендейку, сумку,
Натруску и ремень через плечо.
Сармат мою некрепко держит руку:
- Задержишься до вечера всего.

С эскортом провожу вас до границы.
Мне все одно в ту сторону. Приказ.
- Спугнут ребенка в ночь  лесные птицы.
В трактире мы, Сармат, дождемся вас.

Застегивая портупею, гном смеется:
- В Париж Кишону
              больно уж неймется.
Да мы и сами  - королевская охрана.
Давно уже не бегаем за мамой.

Сармат склонился, подозвал ребенка,
Свой талисман повесил на него.
На ушко пошептав, добавил громко:
 - С тобою дух народа моего!


        НАПАДЕНИЕ

Журчанием ручьев и щебетом весенним
Наполнен распускающийся лес.
Мы не успели насладиться птичьим пением,
Внезапный звук спугнувший в душу влез.   

Из чащи вдруг раздался выстрел.
Долой седло, пластом на землю!
«Близка опасность, действуй быстро» -
Сему учению я внемлю.   

Луис и Жак, свалив карету,
За ней ребенка с Генриеттой
Укрыли. Сами в чащу леса -
Атаковали мракобесов.

С седла упав, не шелохнувшись,
Лежит Этьен, в траву уткнувшись.
- Спасай, Демьян, супругу с малышом.
Последний он в роду Кишон. 

Работали мозги молниеносно,
Рассчитано, расчетливо и просто.    
- Бей жабу!  И ответом - выстрел в глаз.
- Болотники! И этот взор угас.

Но дальше целостной картину
Не удалось увидеть мне.
Мозаика… Тупое что-то в спину,
Ударом пригвоздив меня к земле,
Позволило лицу лишь развернуться,
Беспомощно смотреть, как дрУги бьются.


Ожесточенно, яростно и дико
Крошил злодеев гном великий.
Жестоко бил врага руками Жак.
Но было много их, и не сдавался враг.

И вот вожак лесных головорезов
Огромным бердышом живот разрезал
Слуге Легоффа. И склонился Жак.
И с сардонической усмешкою, вожак,
Не слышавший о чести и позоре,
Вонзил бердыш герою прямо в горло.

Среди разорванных, распоротых им тел,
С ножом в спине и раною под сердцем,
Рубился окровавленный Вердел.
Надолго здесь запомнят иноземца!

Внезапно предо мной Сармата лик
Каким-то ярким ангелом возник:
- Держись, мой верный друг, я рядом.
И он окинул поле брани взглядом.

Его зеленые, красивые глаза
Налились кровью,  страшному не веря.
Всегда суровое, спокойное лицо
Гримасой отвратительного зверя
Вдруг стало. Страшный рык раздался.
Вердел с открытым ртом стоять остался.

Как вихрь в танце горец закружился.
Безостановочно кинжал его сверкал.
Один упал, в агонии забился…
И тут померк мой взор.
                Как рассекал


Кинжал кавказца чью-то плоть, я слышал.
Как тяжело упавший рядом дышит.
Как молит о прощении он Бога,
Стоя сейчас  у смертного порога. 
Услышан ли призыв его на небе?
Спасут ли душу низкому отребью?

И вдруг увидел я, как мать за плечи
Хватает сына. Едет он к отцу.
Мольба в глазах  и жалостливы речи.
И слезы ручейками по лицу

Ее стекают. А сынок отважный
Рукой проводит по ланитам влажным.
- Не плачь - он шепчет ей -Отца увижу,
Гвардейские казармы обойду.
Верхом пройдусь по славному Парижу...

 

    ГЛАВА IV   
            ЖАР 

- Твоё здоровье с крепкими ногами!
Я справил бы по - горски, пирогами
И пивом осетинским радость эту,
Не потеряй мы Жана с Генриеттой.

Лежи, прошу не двигайся, мой друг.
Мы прочесали лес с моим отрядом.
И вдоль дорог искали и вокруг,
Вдали от леса рыскали и рядом.
Все прилежащие деревни обошли,
Но Жана и Демьяна не нашли.

Куски картин, обрывки фраз, толчея лиц.
Но с друга увлажнившихся ресниц
Слезинка снова в чувство привела:
- А Генриетта... Генриетта умерла.
Сраженная лежала пулей в спину.
Наверно, прикрывала ею сына.

Просил ведь подождать тебя немного,
Чтоб вместе мы отправились в дорогу.
Я чувствовал опасность, гнал коня.
Не всех успел спасти. Прости меня.

Зачем взрываться тишине раскатом грома?
И чувства, что дотоле не знакомы,
Мне обуяли сердце жизни страхом.
Судьба! Руки одним лишь взмахом,
Отобрала, обобрала, перевернула
Надежды радужные наши.  Обманула.

И вновь фрагменты порванных полотен -
Горю в огне, затем тону в болоте.
Дышу огнем, на кузне став мехами.
И сердце в строчки мелкими штрихами.


   ВОЗВРАЩЕНИЕ  ВО  ФРАНЦИЮ

- Вчера министра вашего схватили.
Осело слишком много грязной пыли
На сшитый англичанами камзол.
Прервал интригу царь, и очень зол.

Сказал, что срубит голову собаке,
Шакалов натравившей на тебя.
 А вот и грозный карлик с эскулапом!
С улыбкой нервной, локон теребя,

 Этьен, со лбом, украшенным повязкой,
За ним бесстрашный воин гном-гора,
Светящиеся искреннею лаской:
- Вставайте, друг. Дитё искать пора.

Два месяца исканий безуспешных.
Москва и Суздаль, Новгород и Тверь.
Во Францию вернулся безутешный
Отец и муж, не принявший потерь.

Разрывом сердца  обернулось для Гастона
Известие о смерти Генриетты.
И не успели по нему затихнуть стоны,
Как в мир иной отправилась Полетта.

Свою  при короле оставил службу.
К чему в таком служака состоянии?
Я позабыл о долге и о дружбе.
Разорванный с друзьями расстоянием,
С тоской своей в имении отцовском,
Уединен и опечален вдовством.


 
      В БРЕДУ ОТ БОЛИ

Невидима снаружи,  ноет рана.
Какой цветок в провинции расцвел!
Сам ангел без малейшего изъяна!
А я не спас, не сохранил, подвёл.

Честолюбиво несся в облака.
Поставленную выполнил задачу -
Разбогател, женат, тверда рука,
Достиг вершины славы и удачи.

Склоняли головы в почтенье кавалеры,
Играя дамы, вежливо министры.
Насколько был успешен взлет карьеры,
Настолько же его паденье было быстрым.

Считаться неприступною горою.
И верить, что хозяин ты, не раб!
Всю жизнь, играя маскою героя,
Почувствовать, насколько был ты слаб…

И пусть Господь сегодня мне раскроет
Всю мудрость бесконечную свою!
Супруга ночью пледом не укроет,
И сыну на ночь песню не спою.

В палящий зной ты тенью для меня.
Мы на двоих делили каждый вздох.
О, Генриетта… Сын… Моя семья!..
Иссяк родник, и ручеек иссох.

 «Не бойся, жёнушка. Какие наши годы!
Мы доживём  до старости с тобой.
Ну а пока,  ты поспеши за модой,
Я поспешу за воинской трубой»

Мозг лихорадочно рисует балаган.
То - Царство Божье. И стоит таверна.
Не видно края винным берегам.
Хранитель-Ангел стережет их верный.

Смущенный взмах ресниц Коломбианы,
Влюбленного на дно сослав Пьеро,
Леандра  страстию необуянной
Наполнит, распрямив его крыло.

Забвенье медленно,
        но следует за смертью,
Следы стирая навсегда, навеки.
Тоскует Воля, пойманная в клети.
И только Бог  хозяин воли человека.

И никогда не будет компромиссов
В величии Божественной игры.
Рожденного среди камней и рифов,
На пике - «Слава» -  называемой горы

Ждет древняя приспешница Аида.
Работодатель беспристрастный для Харона.
Худых, здоровых, тучных, инвалидов,
Не зная человеческих законов,
Нещадно косит. Жатва… Не до смеха.
Ей на вершине надо быть успеха!

В пучине одиночества и боли.
Отринув свет, за мной спустились в ад
Отец и мать с родительской любовью,
На землю возвратив  меня назад.               
 

      ГЛАВА V

         ПАРИЖ          

Вальтрап коню на спину, на плюсны бандаж,
На челюсть грызло и проверены путлицы.
Поводья в руки , рысака в кураж.
Ну, вот и я. Виват тебе, столица!

Площадь торговая, лавки цветочные,
Жулики и куртизанки порочные.
Рысью в кабак, что стоит на реке.
Не удивлен, что друзья в кабаке.

Знакомая среда. Прелестный антураж.
В глазах друзей ни капли укоризны.
Года разлуки - призрачный мираж.
Увидев смерть,
           поймешь всю прелесть жизни.

Но есть ли толк
         бездействовать беспечно?
И радость от гулянок бесконечных
Переросла тихонечко в унынье.
Все вновь опостылело и остыло.

Года стремительно
         летели в бесконечность,
Морщиной, сединою за беспечность
Нас награждая каждое мгновенье,
И превращая из героев в тени.

И вот немыслимо! Награда за мучения!
Восполыхала темнота свечением.
Дыханьем роз наполнился закат.
На корабле в порту нас ждет Сармат.

Устав от шпор и изнурительного бега,
Пять взмыленных коней стоят у брега.

Слегка подсев, на якоре фрегат.
Снуют матросы и найтовят грузы.
Камзол, ботфорты… На корме Сармат:
- На палубу, друзья мои французы!


          ДЕМЬЯН

Готов услышать был он песню херувимов.
Но просвистела пуля, и куда-то мимо,
Жужжа умчалась, одарив мгновением.
Он прыгнул на врага. Одним движением

Руки ударом скулу проломил.
В остервенении  он бил его и бил.
Хоть слышал, о пощаде враг просил,
Но он кричал,  кричал как зверь, и бил.

Хозяйка умерла в его руках,
И бездыханный господин лежал в траве.
Теперь лишь об одном - спасти дитя  -
В его роились мысли голове.

Спасенье есть. Оно невдалеке.
Схватил дитя. Благословляя ноги,
Что было силы, побежал к реке,
Торя причудливо в амброзиях дорогу.

Быстрина не щадила беглецов.
Сражался со стремниною старик,
Пытаясь вырваться из водяных тисков,
Не отпуская чадо ни на миг.

Волна и камни, тонущий ребенок
Так от бессилья ужасали душу…
Смирившийся с судьбой уже покойник.
И он твердил себе -
             «Я выберусь. Не струшу»

Господь был милостив.
Он  внял мольбам несчастных.
Участков, наиболее опасных
Помог им избежать. Куда-то в глушь
Увел, и мягко выбросил на сушу.

К деревне подобравшись темной ночью,
Держа дитё, пылающее жаром,
Стучался в двери из последней мочи.
Их приняла чета супругов старых.

Он умолял укрыть его ребенка.
И обещал, как только возвратится,
Осыпать стариков монетой звонкой.
И те, решив на слово положиться,
И перед детским сжалившись мучением,
Оставили мальчишку на лечение.

Ввиду произошедших с ним событий,
Не только господами обнищал он.
И Отдал капитану в час отплытия
Кольцо, что Генриетта завещала.

«Теперь в Париж  к Кардену и Балогу» -
Неслись лавинами мольбы Демьяна к Богу.
Но не доплыл. И стал прощальной нотой
Последний вздох его усталой плоти.


       НА  ПОИСКИ

Наш капитан - французский полукровка.
На узком лбу изогнутые бровки.
Парик напудренный на маленькой головке,
Сидит смешно, безвкусно и неловко.

- Просился на корабль он матросом.
Но был он слабый, немощный, худой.
На корабле моем и так одни отбросы.
Так, что мне делать с лишнею бедой?

Он уверял, что вид его обманчив,
Что не является он нищим и безродным.
А вид кольца был до того заманчив,
Что к службе оказался он пригодным.

Залихорадило его на третий день.
Он бредил и твердил: - Жерар поможет.
На день другой,  не человек, а тень
Упал за борт, завернутый в рогожу.

Минула вечность. Юности границы
Стоптала молодость,  идущая ей вслед.
Забыты к старости былых матросов лица
И выжившего из ума Демьяна бред.

Кольцо же чуть не стоило мне жизни.
Ваш благородный князь на блеск сапфира
Летел, как на спасение Отчизны,
Ядром железным, пущенным мортирой.

Кольцо он выкупил, и нанял сей фрегат.
Вы на борту. Поднимем паруса.
Отдать швартовы, якоря поднять!
Взять курс. И, да помогут небеса!

От гавани, где встретил я Демьяна,
Невдалеке есть пара деревушек.
Возможно где-то на лесной поляне,
В одной из чахлых и разваленных избушек,
Уже давно отца заждался тот,
В ком ваша кровь, кто ваш продолжит род.
***********************************

И вот я здесь. Сижу перед тобой.
От радости ни мертвый, ни живой.
И зарыдал, глаза рукой прикрыв:
- И верю, и не верю, что ты жив!


           РАЗВЯЗКА

Дышу с трудом, сжимая амулет,
И слезы н; пол шумным водопадом.
Хранимый на груди десятки лет
Клык ирбиса, подаренный Сарматом.

И шепот горца: - «Не теряй его.
Успех тебе и славу принесет
В огне поможет, и в воде спасет..
С тобою дух народа моего!»

Смеющийся отец, бояре, дамы…
Слоном ревущий добрый гном.
Слеза в глазах любимой мамы,
Застывших перед вечным сном.

Старик, рыдавший надо мною,
Погиб, но сделал все, что смог.
Я вспомнил! Взрывом детской боли
Отозвалось:  - Отец! 
        - Сынок!


        КОНЕЦ  СНА

Плечо горит. Соперник громко дышит.
Но пусть не ждет он. Стона не услышит.
Лишь только здесь,  сейчас, сию минуту
Для одного из нас пусть
                завтра не наступит.

И партией  движений грациозных
Провел разведку, маскировку и укол.
Отреагировала жертва слишком поздно,
И обагрила кровь его камзол.
     ******************************

Весна тихонько уступает место лету.
Дороге пыльной нет ни края, ни конца.
Исправно тянут лошади карету,
Где прикорнул сынок к груди отца.



       ЭПИЛОГ

В водоворотах правды, лжи и лести,
В тумане времени и прошлого картин,
Блуждают зло с добром, бесчестье с честью,
Мелькают лица женщин и мужчин.

Достойный высшей укоризны,
С издевкой тонкою, легко,
Играет жизнями капризный
Бог наслаждений Рококо.

Подчас помогая бессовестным, льстивым,
Наводит разлад у судьбы в дневниках.
Герой, что не выжил, зовется трусливым,
А выживший трус  возвеличен в веках.

И лжи вереницы идут чередою.
Неправдой наполнена жизни река.
И трус, что бежал, возвеличен в герои,
Герой, что погиб,  позабыт навсегда.

Проходит время,
        жизнь летит как птица,
                волною, утекая в никуда.
Быль скоро переходит в небылицу.
И, в ожиданье страшного суда,

Продолжат Божьим
              светом наслаждаться
Потомки. Наши сладкие потомки.
И так же будут на дуэли драться,
За томный взгляд
        прелестной незнакомки.

Май 2013 год

А и д - Бог подземного мира
Б а н д а ж - бинт для ног лошади, предохраняющий от повреждений связок и сухожилий
Б е р д ы ш - холодное оружие в виде топора с искривленным лезвием, насаженным на длинное древко
Б е р е н д е й к а - ремень-(перевязь) через плечо, с подвешенными принадлежностями для заряжания ружья: пенальчики с пороховыми зарядами, сумка для пуль, запас фитиля и пороховница (натруска либо рог с порохом)
В а л ь т р а п - толстое суконное покрывало под седло, чтобы не натереть спину лошади. Иногда вальтрап кладут и поверх седла
Г у г е н о т ы - приверженцы Кальвинизма во Франции - XVI-XVIII вв.
Д о ф и н - прямой потомок правящего короля
К о л о м б и н а - персонаж итальянской народной комедии масок. Пьеро влюблен в Коломбину. Коломбина и Арлекин любят друг друга, но отец Коломбины - Кассандр желает выдать ее за богатого и знатного горожанина Леандра
Л а - Р о ш е л ь - город-порт, центр гугенотов. В 1627 году король Людовик XIII, преследовавший гугенотов, осадил город и в 1628 взял его
Л у и д о р - французская золотая монета XVI-XVIII вв.
М е р л е з о н с к и й б а л е т - балет в 16-ти актах, поставленный Людовиком XIII
М о р т и р а - артиллерийское орудие с коротким стволом. Использовалась для разрушения особо прочных оборонительных сооружений
Мундштук - удила с подъемной распоркой у неба
Натруска - пороховница для мелкого затравочного пороха
Пенальчики - патроны с пороховыми зарядами. Сумка - использовалась для ношения фитиля, рога для пороха, мешочка для пуль
Пистоль - старинная французская золотая монета
Принцы Гастон и Конде - принцы крови, имевшие претензии на французский престол
Путлицы - часть седла. Ремень. На котором подвешено стремя
Рогожа - грубая ткань. На кораблях того времени часто использовалась как тряпка для мойки палубы, а также в нее заворачивали умерших перед тем, как опустить в море
Сент-пре-о-клер - центральный рынок Парижа. На его территории часто происходили схватки дуэлянтов
Франсуа де Бессомпьер, маркиз д.*Аруэ. Фаворит Генриха IV. Маршал Франции. Покрыл себя славой при осаде Ла-Рошели. Несправедливо был арестован кардиналом и вышел из Бастилии только после смерти Ришелье, через 12 лет
Харон - перевозчик душ умерших в подземном мире.