С Быковым в унисон Сентиментальный романс

Парафраз на тему или с классиками в унисон

Сентиментальный романс
Д. Быков. 1991

Когда я брошу наконец мечтать о лучшей доле,
Тогда выяснится, что ты жила в соседнем доме,
А я измучился, в другой ища твои черты,
Хоть видел, что она не ты, но уверял, что ты.
А нам светил один фонарь, и на стене качалась
То тень от ветки, то листвы
размытая курчавость,
И мы стояли за куском вареной колбасы
В один и тот же гастроном, но в разные часы.
…О, как я старости боюсь —
пустой, бездарной, скудной,
Как в одиночестве проснусь в тоске,
глухой и нудной,
Один в начале сентября, примерно к четырем,
Как только цинковый рассвет
дохнет нашатырем!
О чем я вспомню в сентябре,
в предутреннем ознобе,
Одной ногой в своей ноге,
другой ногой во гробе?
Я шел вослед своей судьбе, куда она вела.
Я ждал, пока начнется жизнь, а это жизнь была.
Да неужели. Боже мой! О варево густое,
О дурно пахнущий настой, о марево пустое!
Я оправданий не ищу годам своей тщеты,
Но был же в этом тайный смысл?
Так это будешь ты.
О, ясно помню давний миг,
когда мне стало страшно:
Несчастный маленький старик
лобзал старуху страстно,
И я подумал: вот и мы! На улицах Москвы
Мне посылались иногда знаменья таковы.
Ты приведешь меня домой,
и с первого же взгляда
Узнаю лампу, стол хромой
и книги — те, что надо.
Свеча посветит пять минут и скоро догорит,
Но с этой жизнью, может быть,
отчасти примирит.

Бруна
17.02.2023.
Когда мы бросим, странный друг,
мечтать о лучшей доле,
Тогда и выяснится вдруг,
что были поневоле
Одним и тем же мы с тобой,
но думали: а может
На свете кто-то где-то ждёт,
чтоб истиной подкожной
Узнать в другом тот идеал,
что плещется надеждой
В душе? И потому вновь пьян
сближеньем воздух снежный.

Себя мы мучим той тоской –
экзистенциальной сутью,
Ища в другом черты, что Бог
имеет лишь, и мутью
Опять подёрнется лицо
прекрасное, родное,
А может оказаться, что
ты жил в соседнем доме,
А я измучилась ходить,
бродить по разным странам,
Ища в прохожих те черты,
хранящих рвы и раны
Твоих неведомых дорог
по внутренним просторам,
А нам один фонарь светил…
Но чьи-то разговоры
Мы снова слушали взахлёб,
не познаны друг другом,
Один и тот же гастроном
нас видел, но досуги
В инаковых часах текли.
Опять не совпадая,
Мы сквозь пожизненное шли,
как заключённых пара.

- О, как я старости боюсь! –
ты думаешь украдкой,
А я, читая мысль, смеюсь
над этой не-загадкой,
Мне с одиночеством нуля
легко, и всё же, знаешь,
Всегда в начале февраля
я слышу, как блуждаешь
Ты по неведомым мирам,
найти меня пытаясь.
Примерно к четырем часам
ночным вдруг просыпаясь,
Опомнившись среди теней
и сумрака-иуды,
Из тишины дохнет, как зверь,
смертельная простуда,
И ты почуешь, что пора
прижаться к человеку
Живому, чтобы февраля
озноб прошёл, по снегу
Брести вдвоём куда-то вдаль,
забыв, что гроб в финале…
Мы шли к своей судьбе, печаль,
как ворон, нам кричала
Опять мы ждали, что – вот-вот
и снова жизнь начнется,
И по устам текло - не мёд,
а варево густое.
Да неужели. Боже мой!
О, марево иллюзий!
И вновь смыкает смертный строй
таинственное чувство.

Так неужели всё тщета,
соблазн или расплата?
Когда же ты придёшь? Тогда,
когда уже не надо…
И ясно вспомнишь давний миг,
когда вдруг страшно стало:
Несчастный маленький старик
лобзал ты одеяло
Вместо старухи, всех корыт
владычицы разбитой…
Что ты подумал? Может крик
распял тебя навылет?..
Мне посылались иногда
знаменья, знаки, звуки,
Как мы идём, вверху звезда –
взяла нас на поруки,
Как корабли, ведёт сквозь шторм,
домой, к земле заветной.
Опять сморгнув, с моей судьбой
живу одна на свете…
Свеча посветит пять минут,
и скоро жизнь погаснет.
Но с этой жизнью, может быть,
я примирюсь отчасти.