Кровная месть на Кавказе и Моисей

Несколько лет назад приобрела преинтересную книгу Иоганна Бларамберга «ИСТОРИЧЕСКОЕ, ТОПОГРАФИЧЕСКОЕ, СТАТИСТИЧЕСКОЕ, ЭТНОГРАФИЧЕСКОЕ И ВОЕННОЕ ОПИСАНИЕ КАВКАЗА».

Если верить предисловию, автор-иностранец два года работал на Кавказе инженером-топографом. Он так впечатлился увиденным в диких краях Российской империи, что написал об этом внушительный труд.

Рукопись появилась на свет в 1834 году. В те годы шла Кавказская война, и труд с грифом «совершенно секретно» был отправлен под сукно. Лишь в 80-х годах прошлого века его перевели на русский язык.

В книге - масса интереснейших описаний народов Кавказа. В частности, чрезвычайно любопытны замечания о кровной мести.

Цитирую автора:

«Древний закон, который требует отмщения за пролитую кровь (кровомщение), существует среди народов Кавказа, как и в среде других горских племен (Этот закон (т. е. кровомщение) бытует также в среде черногорцев, корсиканцев и уже в законах Моисея, который обязывал наиболее близкого родственника убитого, которого называли «гоэль» (Goel), взять на себя обязанность отмщения.

Если это было преднамеренное убийство, ничто не могло спасти убийцу, но если это произошло неумышленно, Моисей предоставляет убийце место пристанища, таких мест было определено шесть, где Моисей и устраивал их на проживание до смерти Великого жреца (?). Однако если гоэль настиг убийцу вне территории убежища, которое было ему предоставлено, то гоэль мог убить его безнаказанно, а если гоэль убивал его на территории убежища или по возвращении к родному очагу после смерти Великого жреца, он отвечал за убийство).

Один из родственников убитого должен был «пролить кровь убийцы» во искупление его преступления. Этот закон, каким бы грозным он ни был, всё же является отчасти тормозом жестокости в обществе людей, почти варваров, тем, что даёт уверенность в невозможности безнаказанно предаваться всем порывам их безудержных страстей (Почти все горцы Кавказа закрывают лицо, когда они идут на кровомщение; удержать такого человека или попытаться помешать осуществлению его планов выглядело бы как кощунство. Когда горец проезжает через какую-нибудь деревню, он закрывает лицо концами башлыка, никто никогда к нему не обращается; женщины, провожая его взглядом, шепчут: «Он идет на поиски души»)».