Семнадцать флорентийских ирисов. Четвертый

Свет мой, откуда в  Риме такая тьма?
Выйди на улицу — может быть солнце встанет
/эту монету отлично сам бог чеканит,
если я вижу у края зари тебя/.

Там, где слова погибают от острых стрел,
Диких желаний, идущих тройной когортой.
Острые звезды врезаются под аорту
Двух обнаженных, в алтарном пределе, тел.

Ждет пресвитерий иных от меня молитв,
Но не дождется — я видел пустое небо.
Там только бабочка, маленький вестник Феба,
Кружит, как мессы /пропетой сто раз/ мотив.

Свет мой, откуда в Риме такая соль
В ветре, зовущем  путников в переулке?
Я назову тебя так, чтобы эхом гулким
Имя звучало, как вечно звучит пароль

Сонной Лауры у темных сквозных ворот,
И Элоизы на скошенных ночью травах.
Пей этот мир, как на пире пусть пьют отраву
Те, кто не бьет сальтареллу,  не знает нот

Жаркой гальярды и жадных касаний рук...
Свет мой, откуда в Риме такое чудо?
Острые звезды пусть ранят и ранят всюду —
Я повторяю божественный этот звук:

Лукреция...