Движение 35. Братва и коммерсы

«И создал Господь мир за шесть дней. И увидел, что это жесть.»

«Апокалипсис»

- А теперь скажи, может Господь сотворить камень, который Онищенко в силах перенести?

Из «Блаженного Августина»

+++++++++

Евгению Вышенкову, с теплом. Всем нам хотелось встать со своей гнилой кармической подушки!

Главным залом «Лукоморья» был огромный сводчатый подвал. Сюда набивали прибывающих клиентов как сельдь в бочку. Здание было построено еще при большевиках, и коммерсанты разных мастей оттягивались тут после сомнительных коммерческих путешествий. Получили прибыль, пили, терпели убытки, снова пили. В «Лукоморье» ходили только два вида публики, бандиты и коммерсанты. И или, или. Ну ещё менты. Мент ведь не кент конвойным. Которые тоже сюда ходили, прапорщики из дивизии Дзержинского. Совсем рядом Владимирский тракт, шоссе энтузиастов.

Народу там собиралось по вечерам как в Бутырке на центральной пересылке. Как на ярмарке! Ну кого тут только не было?! Цветовая гамма, как говорится, не хромала. Преобладали больше криминальные коммерсанты, акульей шкуры. Выделялись только спортивные сумки со своими красными, желтыми, синими полосами. Обычно они были полны денег.

- Проходите, сюда присаживайтесь! - не отставали от стандарта официанты, - что стоите?! Как пыльным мешком трахнутые?! - За слово «трахнутые» они иногда выхватывали в лоб. В ресторане был ненавязчивый советский сервис.

На фоне остального хаотичного общепита столицы, Новикова тогда ещё не было, заведение выглядело вполне приличным, даже модным. При очередной партии человек в десять в проеме двери появилась фигура метрдотеля в пластроне. Все как надо, фрак, бабочка, живот. Он подслеповато горбился от тусклого света в коридоре и выпрямлялся, когда заглядывал в зал ресторана. Настораживало то, что от него пахло водкой. То ли с похмелья, то ли с бодуна, причём, большого.

- Черная икра, красная икра, - сказал он. - Желаю хорошо устроиться! И чтобы без резни, ладно? Тут что-то часто у нас все друг друга режут. Будет все гладко, надеюсь? – Управдому ресторана не помешал бы горячий душ, или, накрайняк, хотя бы горячий чай.

– Фарту, масти, - дежурно выдавил он, вышел и с трудом затворил дверь, что могла бы рассказать много историй. Например, как однажды сам Сильвестр заплатил за всех собравшихся туи после воровского застолья, потому что уходил последним. Десять тысяч долларов. Все ушли и не заплатили. А просто он что-то тёр, тер, момент пропустил. Пришлось раскошелиться. Хотя совсем не просто. Просто это «ноль», «очко», по-грузински «жопа».

Метрдотель последнюю неделю из ресторана ни разу не выходил. А зачем? Тут бесплатно и кормили, а тут кормили. Жены у него давно не было!

- Гуляй, рванина! - напутствовал он коммерсантов.

Они ответили:

- Ты заигрался! Иди нах!!

За словом в карман они не лезли. Как и за кастетом. Довольные коммерсанты примостились возле древней стены рядком. Они присели на деревянные лавочки, расставленные вдоль стен «Лукоморья», прижавшись к старинному, видавшему виды кирпичу спинами, вытянули ноги и сладко закурили. Они устали ходить под конвоем! То менты с них дань получают, то гангстеры. Одна есть отрада у них, проститутки! Помогают радоваться деловым удачам или забывать коммерческие промахи.

Выглядели криминальные комменты достойно, практически на всех были взрослые спортивные костюмы «Адидас», такие же кроссовки, а выделялся один, явно годы провозившийся с соперниками на ковре. С таким лицом, что вот-вот вспыхнет улыбка. И всех сожжёт. Будто возле шведской стенки он наблюдал за разминкой соперника, спортсмен-коммерсант неторопливо потреблял водку.

- За нас с вами и х...уй с ними! - смеялся он.

- Чтоб х...уй стоял и бабки были, - вторил за ним стол.

Кто-то сообщил:

- Лучше тут стоять, чем там сидеть!

Такого один на один практически не завалишь, подмога нужна. И кость широкая, и духовитый. Сухожильный воин, а не коммерсант. Но жизнь заставила спуститься, начал торговать лифчиками. Крышей его были такие же спортсмены. Из коллег. Через два года сам Брынцалов будет умолять его подписать контракт, мёд для концерна «Феррейн». Будет тоже послан по тому же адресу.

- Родина, - скажут ему борец по прозвищу Слон, - не продаётся.

- Шапочки для близнецов, покупай шапочки для близнецов! - рекламировал свой товар на рынке около Лужников он. Потом ради смеха вырывал становой тягой, ухватившись за ствол, молодые деревья из земли, анти-озеленение Москвы. Мэр Гавриил Попов тоже был послан нах. Он вырывал деревья и бросал из через плечо.

- Наааа!!! - глаза его были с дьявольщинкой.

Другой купец имел судимость, статья была «вымогательство в организованной группе». Купец купцом, а если рядом нет никого, чик своему торговому партнеру лезвием по горлышку и в колодец. Чтобы отнять товар и вовсе не платить. Ещё одному так называемому бизнесмену из тех жена изменила. Он отрезал ей голову и послал родителям. Так что задача у бригады Бати была сложная. Прибить всех этих коммерсантов, положить под себя. Да так, чтобы они этого хотели. Отнять у них меховую шапку так, чтобы вторую принесли сами. Тут надо было думать! Притом быстро. А то не ровен час, они с тебя получат.

- Кто еще будет бычку? – громче, чем нужно прикрикнул тот самый, борцовский коммерсант, не обращаясь ни к кому конкретно. - Пить будете?! Бродяги?!

Тишина, что до той секунды казалась мертвой, была разрезана. Громко зазвучал крик тишины. Будто на выстрел при старте, к спортсмену мгновенно развернулось молодое неприятное лицо. Оно сидело на скамейке, держа рукой кружку. На парне был синий капитанский пиджак с выглядывающим из кармана белым шелковым носовым платком и тренировочные штаны.

- Мне! От самолета отойти не могу.

Борец налил ему граненый стакан ледяной белой.

- Выпей залпом! - парень выпил, отказываться не по понятиям. Это тебе не чайный ритуал в древней Японии, спросят, если что. Ответишь имуществом и здоровьем! В Движении никто не понимал, кто бандит, а кто коммерсант. И те, и те!

Обычно бандитов было видно либо по замашкам, либо по нарядам. Запах от них чует любая милицейская овчарка, что различает человека и Человека, то есть фраера и Вора. Не сидящего на корточках с руками, заложенными за затылок, какого-то политического вроде Навального, а профессионального преступного элемента, «социально близкого».

Если вы когда-нибудь набредете на брошенный временем сталинский лагерь, с его оборванной коричневой колючей проволокой, вросшими прочными бараками ГУЛАГа, погнувшимися от ветра табличками «ответственный за барак такой-то », то пахнуть будет именно этим, воровской славой с ее вечными досками и еще чем-то вам жутко незнакомым, смертью мученической. Не думайте, что это запах родины, этотзарах трагедии без сантиментов. Ты умри сегодня, а я завтра. Не мы такие!

- Братва, среди нас есть ненастоящие коммерсы, - первым вымолвил тот, кто отвечал за кружку. Умышленно так, с подковыркой, в общем-то, говорящей о дальнейшем развитии событий. Он правильно расшифровал среди коммерсантов гангстеров. На самом деле преступников, которые могли, если надо, выступить и как коммерсанты.

- Да что ж это такое? Господи!! - испугался один доморощенный торговец. На самом деле челнок, то Китай, то Турция.

- Как ненастоящие? - поперхнулся борец-коммерсант.

- Даже здесь своими харями аппетит портят, – продолжил как бы нехотя с кружкой. Это был реальный демон. Раньше сам был синий, рубил своих жертв крест-накрест. Что ему обычные уголовники! Он сам был суперблаиной. Потом рак, операция, отошёл. Пошёл в коммерцию.

- Это вы там своё здоровье оставили на зонах, а я нет! - говорил синим боре, когда на них наезжали. Пойдут на него с пикой, а он - раз! - заднее сальто и на дистанции. И поехали, гребень на гребень, кто кого. Не уважаемый всеми схоластик-тренер, а действующий, авторитетный и напичканный до ушей борцовской техникой бывший олимпийский чемпион. Возьмёт за руку, оторвёт на хрен. Обнимет, заснёшь! В его мозгу сочно варилось:

- Мочи все эти крыши!

Что он и сказал.

Его униформа категорически подчеркивала субкультуру, к которой он принадлежал и гордился. Кепка, добротная армейская шинель, перешитая под полупальто. Под ней американская майка с короткими рукавами «Levi’s», напяленная на раскачанное тело так, что за воротником видна голая грудь, джинсы «техасы», заправленные в яловые скрипучие сапоги. Настоящий Ромео! Где была его Джульетта? Шел он по жизни уверенно, впереди него летела слава. В нулевых победят именно такие коммерсанты. Окружён он был своими верноподданными. «Как готовиться к его приему? - думали менты. - Вся хата будет по колено в крови!» «Как с такого получить? - гадали рекетиры и бандиты.» Слово его в купеческом мире 90х было как указ президента – нравится - не нравится – исполнять!

- Придется их мочить, - тут же кинули ему от стенки. Двух или трёх засланных казачков, Батиных братков вытолкнули в проход из-за стола.

- Вы!!

К сожалению, это была правда. Мы, в том числе и автор этих строк, тайно проникли в коммерческие ряды. Изнутри изучать противника. Понять, как продаются и покупаются все эти принтеры, плоттеры и контракты. Ну и заработать прилично денег. В криминале их часто не было. Криминальный мир 90х был клеткой для нашего потерянного поколения, в которой было пищи на четверых, а в клетке пятеро. Красиво жить не запретишь! Но не вышло. Нас почикали. Апельсин, который мы налдкусили, оказался лимоном, и весьма горьким. Охотник превратился в дичь. Преступная жизнь дама непостоянная. Сейчас нас будут бить. Что ж, по Сеньке и шапка.

Масса вокруг борца зашевелилась. Будто встревоженные вороны, чуя падаль в степи. Один из них осторожно пошарил в требухе поклажи и вынул заточку и газовый пистолет, на заказ возили из Польши. Коммерсант быстро зыркнул на борца. Эффективный менеджер крохотно кивнул. Тот наставил газовый на нас, на бандитов.

- Борзые вы больно, – ответил один из братков.

- А тявкаешь ты, – тут же отскочило.

- Тебе клыки жмут? – будто плюнул один из псевдо-коммесантов, заряженный уже как стальная сжатая пружина. Получить братве от барыг! Хуже только от петухов. Лучше умереть стоя. Убить рекетиров было можно, сломать нельзя. Нас было мало, но все в тельняшках.

Бывшие «коммерсанты» встали. Один, что постарше, разгибался со вздохом:

- Надо было лучше притворяться! Да, Студент?

Я коротко ответил:

- Наверное!

Рома, Ровшан Эфкндиев, поглядев на сидящих за столами, крикнул что-то по азербайджански, потом перевёл:

- Нас е...бут, а ми подпригиваем!

Лицо у него было как у Промокашки из «Места встречи». Лицо Кости-Моряка.

Двое других, явно крепкие бродячим, незаметно разминали кисти. Что ж, бой так бой. Честных коммерсантов стало заметно больше. К ним подтянулись из других залов «Лукоморья», как говорится,  по интересам. Кабинеты эти до этого был незаметными в конце помещения. Сейчас они пооткрывали двери и готовились идти мочить нас. Соотношением один к двенадцати.

- Ката Шотокан помнишь? - прошептал мне Бита. - Вставай спиной к стене и дерись.

Лучше б он сказал, умри как мужчина. Остальные окружающие, но не причастные к предстоящей расправе над нами, вдруг возникшей на ровном месте, отодвигались подальше, прятали от предстоящей битвы свои баулы в глубины под столами. Бабло побеждает зло. Так скоро возникло пространство для арены.

К одному братку спокойно подошел человек явно в военной форме без знаков отличия, охранник «Лукоморья». Такую форму в войсках России не носили, но было видно, из обмундирования охранного предприятия, черная ладная теплая короткая куртка, черные плотные брюки, черные тяжелые ботинки-берцы и вязанная черная шапочка. По желанию ее можно было превратить в маску, наверху были прорези для глаз.

- Мы впряжемся, - тихо произнес он с кавказским акцентом и отошел к своим, таким же, как он охранникам, которых позвали перепуганные официанты. Этих «своих» было человек шесть и все такие же темные. То ли грузины, то ли ары, армяне. И лица их были темнее ночи, брови нахмурены, не говоря уже о глазах. Глаза метали молнии. Надоело им, видимо, быть телкам-мучениками, захотели в банду. А в банде один закон:

СЛУШАТЬ СТАРШИХ

В этот момент стоящие друг напротив друга братки с коммерсантами перекидывались  оскорблениями по поводу надвигающейся драки. У кого-то изо рта там плохо пахло. Потом слетела фраза:

- Фраер, не моргай так часто, а то в глазах рябит!

Это был Манерный. Обычная для криминального мира светская беседа. Среди бывших прошипело:

- Чёрные с нами!

Как говорится, вату катать долго не стали. Сигнал прозвучал непонятно откуда, но был понятным:

- Мочи!!

Тут уж, как в сказке, кто багром, а кто коромыслом. Движение! Все в него и погрузились.

Блатные старались попасть коммерсам в кадык, в глаза, ныряли в ноги, а оттуда пытались достать локтями и коленями. Торговцы молотили больше кулаками от вольного, с плеча, за мать родную, понимая, что в куче-мала на цементном полу у них шансов меньше.

Без мата или воя, хорошо обученная спецприемам больно, но аккуратно, чтобы ничего никому не сломать или,  не дай Бог, убить, дралась в рукопашную охрана. Смотрели «Рэмбо»? Первый фильм? Примерно так.

Когда кавказцы попадали по барыгам, те падали. Исполнительный директор смел со стола-скамьи на пол все тарелки и отмахивался им от криминального наступления бандитов и охраны. Раз махнёт, щепки летят, другой, от противников рожки да ножки. В настоящей рукопашной сошлись крыша и коммерция!

Эх, автор стал уже не тот, силы на текст вылетают. Раньше, бывало, даст мавашу лоху на бензоколонке, не объясняя, кто он такой по жизни, и уедет. Сейчас зафраерился, годы, окружение! Если только ножом.

С тыла по коммерсам снова ударили горцы. Они били с расчетом и чавканьем. Завертелось все совсем уж по-взрослому. Один коммерс сник, компьютеры таскал из Сингапура, сам тренер по плаванию, Миша Маленький, неужели от удара заточкой Второй получив удар куском твердой штукатурки в висок. Как кастетом, пол черепа снесло. Вот и первый 200й?

С потолка на все это смотрели позеленевшие от старости плакаты, косая надпись на одном гласила:

ПЕРЕСТРОЙКА И УСКОРЕНИЕ

Рядом висел Брежнев. Христос воскрес, Леонид Ильич! Спасибо.

Дверь в подвал распахнулась так, что шмякнулась одной створкой о стену. Ворвался вызванный соседями по дому, «Лукоморье» находилось на первом этаже, ОМОН.

- По норам, падлы! – крикнул капитан ОМОНА. Стальной взгляд, не скулы, а желваки.

- Если чо, отправит прямо к Аллаху, - испугался Рома. И бросился на живот. Скиф встал на одно колено. Бита как бывший офицер присел у стены, не стал ложиться. Узнают, где служил, будет с него особый спрос.

За ним влетели две группы масок-шоу, зазвякали короткоствольные автоматы, спущенные с ремней. Несколько гоблинов подскочили к месиву и начали точно попадать сапогами в нужные места и бандитам, и охранникам, и коммерсантам. Еще и дубинками. Но по телам не охаживали, осознавая, что на всех дорогие куртки или пиджаки, отшмонают потом, заберут себе. Спецсредства без жалости ложились на буйные головы собравшихся. Аж стук стоял, будто киянкой по бильярду.

- Дэньс, дэньс, - стучал дубинал.

Окучиваемые кричали:

- Уя! Уя!

Когда всех расстелили на молекулы, разобрали на детали, капитан философски выдохнул:

- Хорошо ли вам? Терпигорцы?! День добрый!

- Не очень, - ответил приблатненный, один из близких Лешего, умудрившись ухмыльнуться при своих же выбитых зубах. Такие улыбки даются дорого. - Хотели побыть коммерсантами, а не получилось! - Тут же погрозил в сторону борца кулаком. - Ууууу, крыса! Я тебя запомнил.

- Поговори мне тут ещё, - огрызнулся борец. - Всех поймаем!

- Ну и чо ты нам сделаешь, - закривлялся ему Стулент. - Мы тебе солью по глазам! - Бандиты часто кидали противникам в лицо смесь соли с перцем.

Потихоньку всех начали грузить в автобус, да с пристрастием! Деньги изымались из кошельков и паспортов и переходили в собственность республики ОМОН. Занимался этим следователь. То же золотые цепи «Бисмарк», браслеты и драгоценности. Потом их будут делить на Шаболовке. Шаболовские ведь круче солнцевских?

Кто-то из задержанных брел прихрамывая. Кто-то проверяя языком ряды зубов, кто-то рёбра. Подбитого в голову предпринимателя несли, хромая, держа руками под мышки два покалеченных охранника. Бывший пловец не отнимал руки от правой стороны живота, куда вошло что-то острое, видимо, по самую рукоятку. Но старался не стонать. Мужчина!

- Первый пшел, второй пшел, - уже не грозно командовали ими милиционеры.

- Ну-ка? – капитан осторожно отвел ладонь от тела раненого.

Посмотрел опытно и распорядился:

- Вызывайте «скорую»!

- Гражданин начальник, а нам там будет питание положено? - ехидничал один урка. - С Шереметьево ничего не ели! Можно мне на ночь мягкую подушечку? – Он не унимался, демонстрируя удаль, один из будущих лидеров воровского движения, город Подольск.

- Вам там будет все, что положено! - ответил капитан. Звучало это как приговор. Студент на минуту прикрыл глаза. Вообще он не так планировал этот день. Самолёт давно приземлился, по идее, он сейчас должен спать дома. Кого винить? Хотели попробовать себя в коммерции. Но не получилось.

В разные камеры на Шаболовке их затолкали без оформления. Если Бог хочет сделать тебя счастливым, ведёт самой трудной дорогой. С лётной полосы в камеру. Граждане бандиты и коммерсанты просили протоколы об их задержании. Голос капитана сорвался в крик. Такие ноты не брал даже Робертино Лоретти.

- Какие бумаги? Может, вам ещё и шампанское с омарами в нумера?!

Тот, кто первый поинтересовался за что, это был Студент, попал под руку тому, кто их всех принимал, капитан пообещал подержать его 30 суток и сдержал слово. Иногда его выводили из камеры в туалет и грозили пистолетом, подносили к виску «стечкина».

- Ты стрелять не будешь, - каждый раз говорил он. И правда, не стреляли.

Потом за ними приехали Сильвестр и Зима. Ореховские и коптевские.

- Сергей, - коротко представился первый.

- Адам, - пожал ему руку капитан.

- Откуда вы, Адам? - Господин Тимофеев обычно был безупречно вежлив. Она дёшево даётся, но дорого ценится. Вежливость в тюрьме. Костыль за это хвалил его. Ставил в пример.

- ВДВ, гвардия, Афганистан. Ранен, награждён, «Красного знамени».

- Так вы за красных? – спросил Сергей. - Или за синих? Или за чёрных?

- Я за шаболовских.

- Черных не любите? – спроси Зима. Тоже Сергей. Скоро он навсегда исчезнет в Испании. Растворится. Но сначала погибнет Роспись.

- Нет.

- За жизнь не боишься? - спросил Сильвестр.

Капитан промолчал. Работа! Если всего шугаться, зачем идти в опера?

- Не хочешь – не говори. - По лицу Зимы было видно, что он устал. Да и топить на блатную педаль ему было некогда. Только что положили Якутенка. -  Порезать ведь могли!

- Мы с вами в одну зону идем! - ответил королям Москвы капитан. - И мы с вами пока там вместе жить будем. Называется она новая Россия. Жить надо дружно. Но знай, что на суде это ничего не значит, - честно предупредил их Адам. - Будьте осторожны! - Потом махнул рукой дежурному в сторону клеток. - Выпускай!

Замки дружно зазвенели. Бандиты, охранники, коммерсанты, взревев от радости, кинулись на выход кто куда! Свобода!! Через пять минут не то что вокруг РУОПА, около трамвайной остановки возле метро «Шаболовская» никого не было. Сгинули как в море корабли. Сильвестр беззвучно напутствовал им вслед:

- Воруйте не попадайтесь!

Два Сергея чинно сели в двухдверный 140й, морская волна. На корабле на Октябрьской в корейском ресторане их ждал третий Сергей, Борода. Крестником которого был четвёртый Сергей, сам Сергей Пантелеевич Мавроди. По утрам он мог надеть на ноги два разных носка. Ну и что? Что было для всех зимой, для Зимы было лето.

Дома Студент объяснил, вылет задержали на месяц. Который он провёл в аэропорту. Оксана его ругала, но он не сердился. Поколение его было потерянное. Жизнь взаймы. Некоторые из волков, вместо того, чтобы гоняться за овцами, предпочитали удариться о камень головой. Самоубийство при таких условиях иногда являлось самым оптимальным вариантом для получения высшей оценки. По шкале Движения. Так погиб горячий латвийский парень Казюконис, повесился. Работой его было расчленять задушенных знакомых.

Ровно в то время, как Студент вернулся домой, измотанный, но не побеждённый, Жена Бати была остановлена охранниками магазина  «Садко-Аркада», на Кутузовском, где они тогда снимали квартиру. Магазины «Салко» были валютные, ещё один стоял на Тверской, она пошла туда за покупками. Она купила баранину, чайку-кофейку, всего, положила мясо, сверху накрыла зонтиком. И забыла. Было лето, в Москве тогда часто шёл дождь.

Дождь.
Город совсем ослеп.
Скоро выпадет снег.

Хайку. Или хокку? Она все пробила в кассе, пошла на выход, охрана её затормозила, нашла мясо. Крепкие мужчины почтенного возраста закричали на неё:

- Воровка!

Она достала телефон, позвонила Бате, ребята тогда были рядом с ним, Батя услышал плачущий голос:

- Скажи им, что я никогда не ворую, не такой я человек! Дел много, забыла! Дел много, плохо у меня с головой!

Дел у Анжелики действительно было много. Детей одного в школу, другую в детский сад, потом с охранником по рынкам, по магазинам, потом домой все приготовить, после почитать что-нибудь на французском языке.

- Вам авокадо или нужен адвокат?

Потом в салон красоты, забрать детей, в бассейн и ночные клубы. Иногда в казино. Жизнь светской Лизы. У Аллы Борисовны в то время был любовником японец.

- Я у неё пятый! - скромно говорил он. Что же, это жизнь.

- Дай им трубку, - сказал Батя.

Хотел пояснить, мол, она попутала. Ничего нарезать тут не хотела, вышла из того возраста, чердак свистит у неё децил, забыла. И на старуху бывает проруха, а она не старуха.

От Анджелы пришёл ответ.

- Они не берут трубку, говорят, пускай муж приедет!

Батя заорал в телефон:

- Я ща приеду всех в очко повыебу!!! Отберём магазин!!!

Завёлся как мотоцикл Будулая. Они услышали! Минуты три была тишина. Потом отбой, жена положила трубку. Потом снова звонок, она звонит, говорит:

- Все нормально! Взяли двойную стоимость, штраф, я вышла.

Батя зарычал на неё:

- Ты им сказала про меня?!

- Да!

Потом им рассказали, крыша ментовская. Работают бывшие начальники отделений милиции, которые уволились на пенсию. Владелец им пол года не платил. Узнали Батин голос, отпустили. Никого не вызывали.

Помывшись после кичи, Студент в одних трусах сел писать стихи.

Здесь у него ни судьбы, ни сил
В мертвой воде не найти тротил!

Сказка ли это? Сюжет вверх дном?
Время течёт за его окном.

Время повернуто вкривь и вспять,
Сколько ещё нам зону топтать?

Да, как говорится, от тюрьмы и от сумы не зарекайся.


конец эпизода