Во славу императора окончилась та бойня

                (вместо эпиграфа)
            Не мне, центуриону рассуждать,
            что мягок до поры был император.
            Он стал самим собою, раз уж дать
            сумел урок мятежникам. Затратно?
            Окупится морально многократно!

Безумством, помноженным лишь на безумство,
питался мятеж отколовшихся масс.
Сползая к смертельному    рубежу,    стал
нелепым их пыл неприятия нас.

Гордыне племён – рёв имперский ответом!
Бессмысленны жертвы  не верящих в Рим!
Ведь нас – легионы! Путь силы нам ведом!
Будь воин ты, или священник – умри!

Земля Палестины посмела быть дерзкой.
Где нету огня, там уж стелется дым.
Годами давили мятеж иудейский
мы ради того, чтоб не дрогнул наш Рим.

Мы знали: со славой закончится драма,
когда окружали, все силы скопив,
мы город заветный их главного храма.
Тут Рим окончательно вскроет нарыв!

Тит, городу сдаться не раз предлагая,
для них и своих стать пытался добрей.
Отказ повторял Иудей гордо с мая.
Меч к горлу летящий – не «бородобрей»!

И плоти приходит конец, и доспехам,
когда сила силу всё ж ломит в борьбе.
Три месяца мы с переменным успехом
до августа бились. Смирись, Иудей!

Мы стены крушили и падали сами.
Война не щадит, ни машин, ни людей.
Мы строили башни, сгорали с лесами,
когда всё при вылазках жёг Иудей.

Но слава Юпитеру, Риму и Титу!
Гнездо мы сровняли до камня с землёй!
Отныне тут жить дикарю-троглодиту,
коль он из пустыни придёт за золой.