Из жизни в прозаических зарисовках

 Как то старший товарищ по перу Николай Иванович Ловягин порекомендовал сборники не целиком выкладывать, а дозированно, он по своему был прав, но когда особенно нет времени за компом сидеть, делается. как делается, итак:

             Шутка
 Не скажу, что армейский быт изобилует чем-то особенным, наверное, просто, когда живёшь и служишь в одном и том же коллективе двадцать четыре часа в сутки на некоторые происходящие вещи приучаешься смотреть как-то по-другому, иному, не гражданскому ракурсу. Раз стоял наш взвод в наряде по столовой в училище, работа, нужно сказать, не из самых приятных, особенно на младших курсах, но терпимая. Начальник столовой – прапорщик, в подчинении у него несколько вольнонаёмных женщин, пара солдат поваров, а каждый день для оказания практической помощи в процессе приготовления пищи даётся суточный наряд, для выполнения самой сложной, грязной и трудоёмкой работы. Трудности всегда приучают к преодолению их в последующем с меньшими потерями для молодых, да и зрелых организмов. Я в обеденном зале с группой товарищей отбывал повинность. Кто-то из курсантов трудился в варочном, несколько ребят героически работали в мойке. Некоторые сослуживцы совершали подвиги в овощном цеху, самым блатным местом считалась, естественно, хлеборезка. В процессе обучения каждый вкусил нарядного разнообразия, а на первых порах случались интересные казусы.
 Мой друг Митька попал в тот незабываемый раз на мойку, старшим команды. Задача стояла: освобождать посуду от остатков пищи, замачивать в чане с дезинфицирующими средствами, затем, загружать в посудомоечную машину, а после выставлять в сушилку, ну это если машина работала, в противном случае мыть приходилось руками. Но, как показала практика, вручную производственный процесс протекает значительно быстрее. По мере наполнения бачков с отходами вызывался гужевой транспорт с училищного свинарника и отходы грузились, а затем медленным лошадиным ходом доставлялись для дальнейшего разнообразия питания подрастающих поросят. Причём предвидеть частоту заполнения тары для хрюкающего поголовья не было никакой возможности. Раз в сутки, конечно, лошадка с возничим столовую обязательно посещала. Объём тележки транспортируемый одной лошадиной силой был ограничен, надеюсь, правильными расчётами. Но иногда, когда общепит изгалялся над служивым людом по взрослому, то за обед и трёх ходок бедной скотинки не хватало. Кажется, в тот день именно такой случай и приключился. В служебные обязанности старшего моечной команды входило связываться по внутреннему телефону со свинарником, как возникала такая необходимость – вызывать в столовую бедную лошадку. Второй раз за обед Митька позвонил в прикухонное хозяйство, трубку взял его начальник – прапорщик Антонюк.
 Он, являлся человеком нрава, безусловно, весёлого, семейство поросячье любил во всех проявлениях, особенно неравнодушен к салу, естественно, был. Наверное, фамилия обязывала. Короче место своё занимал заслуженно, привес и приплод в хозяйстве присутствовал, на радость начальнику продовольственной службы и руководству училища. Вид имел бравый, с некоторым постоянным праздничным амбре, слышимом людьми мало употребляющими, всегда, при приближении к нему. Чётко попросил Митька прислать ему транспорт, складывать отходы уже было некуда. То ли настроение игривое у сверхсрочнослужащего было, а может, и не задумывался он особенно. Но, серьёзным голосом говорит: «А Вы вообще куда звоните?» Митька ему в ответ: «На свинарник». Диалог продолжается: «Вы не туда попали, Вам нужно позвонить по другому телефону», и диктует ему нужные цифры.
 Время идёт, производственный процесс практически стопорится, непорядок, без промедленья Митька набирает указанный номер и попадает в приёмную генерала, начальника училища. А время обеденное, адъютант, выполняющий обязанности в том числе секретаря, куда-то вышел и после третьего звонка трубку берёт сам генерал, он как раз совершенно случайно в кабинете оказался. На просьбу прислать в столовую лошадь для вывоза пищевых отходов он отреагировал по военному достаточно быстро. Правда, предварительно задал Митьке несколько наводящих вопросов, поинтересовавшись, кто же его надоумил по набранному телефону позвонить, ну ведь фронтовой опыт не пропьёшь, а десятилетия службы даром не проходят.
 Минут через десять лошадка понуро стояла у столовой, нужно сказать, что для неё скорость такого появления была – воистину космическая, а в тележку грузилось питание недоеденное срочнослужащими. Иногда то, что давали нам, едой-то и назвать было нельзя, но что было, то было. Бачки освобождались, застоя процесса допущено не было. Дежурный по училищу, по долгу службы наблюдающий за приёмом пищи подчинёнными, почему-то задёргался, забегал, вернулся приблизительно, где-то через полчаса, красный, взмыленный, возбуждённый. Сапоги его, прежде блестящие, натёртые, даже от нервических проявлений хозяина почему-то покрылись слоем пыли. Несколько вопросов, заданных Митьке, конечно же, оторвали его на какое-то время от работы, но в дальнейшем полностью перекроили право пользования служебным телефоном всем суточным нарядом. В последующем, исходящие звонки по служебному аппарату мог совершать только дежурный по объекту, либо его начальник. В общем, рядовой анекдотичный случай в нашей практике превратился в обычную быль.
 Шутник прапорщик, наверное, незаслуженно отправился отбывать наказание на трое суток на гарнизонную гауптвахту.  Причём, в чём был одет на своём ответственном посту, а  военную спецовку он носил, обычно явно третьего срока носки. Далеко слышим, хорошо ощущаем созвучный производственному процессу душок выдавал профессиональную принадлежность хозяина. Ведь не так сладок иногда хлеб, как в магазине, пахнет он и пылью, и потом, и нефтепродуктами в процессе роста и появления своего, ну а мясо-то тем более. Персону главного героя интересного случая мы имели удовольствие воочию лицезреть через двое суток, в гарнизонном карауле, куда попали, как всегда, по воле обстоятельств. В армейской среде не все весёлые на первый взгляд розыгрыши кончаются более-менее нормально. Почему-то некоторые руководители откровенно юмор не понимают в любых его проявлениях, тем более от подчинённых. А он, бывает, помогает порой преодолевать трудности и лишения связанные с несением воинской службы. События некоторые, оставаясь в памяти и через десятилетия позволяют громко по лошадиному над ними поржать, смакуя некоторые подробности, которые, казалось, раньше виделись в совершенно другом ракурсе.
 Всего доброго.