тамара

                Тамара

Она повесила бельё
И на балконе закурила,
Я мимо шёл, влача своё –
В стихах растраченные силы.
Упали капли на плечё,
- Откуда дождь? – А сверху хохот-
Её знакомое лицо
Сияло как под солнцем омут,
- Ты так и будешь там стоять?
А что мне делать? – Сам не знаешь?
Моя квартира 35,
А то как сахарный растаешь…

Портвейн на кухонном столе
Под сыр за час уговорили, 
Стихи толпились в голове,
Их пачкой Явы закусили.
И целовать себя дала,
И обнимать, и извиняться.
Рука моя не поняла,
Куда не время опускаться.
- Не надо, рано, не спиши,
В общаге завтра будут танцы,
С хозяйкой сразу всё реши,-
Не только будем целоваться.
Ну, бестия! И я ушёл…
Назавтра точно были танцы,
Её чеченец с них увёл,-
Чему мне было удивляться?
  Уже потом под новый год,
Танцпол дымился на истфаке,
Плясал букет застойных мод,
Зеркальный шар сверкал во мраке.
 Тамара подошла ко мне:
- Поэты разве не танцуют?
И руки в ласковой петле
Легли меня парализуя…
От этой стервы не уйти-
Размер четвёртый для оваций,
Я липнул к бёдрам и груди,
Опять мечтал нацеловаться.
Друзьям хотелось же (( принять))
И вчетвером мы  укатили,-
Три красного успели взять,
Ну и одну уговорили.
 Гремит от Чингиз-хана зал,
А я искал свою подругу…
Настойчиво вдруг кто-то взял,
И сжал до боли мою руку.
В слезах растрёпанная вся,
С кругами туши под глазами,
Стояла с тучами гроза,
Но не грозила небесами.
- Меня ты бросил, как тогда,
А я ждала и так любила-
Три месяца, как год, года…
Я бога о тебе молила!
Я ничего не понимал,-
Истерика, а я как тряпка
Лицо ей молча вытирал
И пот себе – так было жарко.
Вина бутылка на двоих,
Пятнадцать градусов мороза,
И боль смолой кипит в груди:
Зараза, дрянь или … заноза?

Мы с ней встречали новый год.
Хозяйка выделила кухню,
Малиновый язык и рот
Всю ночь не позволяли охнуть.
И я ей мстил не за себя –
За всех, которых не любила,
Кому дала и не дала,
Кого во мне приговорила.
 Сама шептала, чтоб везде –
На кухне, в ванной и прихожей…
Голодный сок в её гнезде
Намыливал туманом кожу.
- Плачь и проси, чтобы простил,
Плачь и проси! – И я ударил
Не по лицу остатком сил,
И нежно пах её погладил.
- Прости меня, за всё прости,
За то, что долго не прощала,
Что отдавалась без любви
И никогда не забывала…
Я из неё не выходил,
Под ней дремал и ею бредил,
Её одну во снах любил,
Оду её на белом свете.
Как два истерзанных зверька
На кожаном пальто мы спали,
Горячая её рука
Не выпускала гениталий.
Часов в двенадцать, приняв душ
Она домой засобиралась,
Жара от наших грешных душ
Капелью за окном плескалась…
И у дверей, меня обняв,
 -А если будут дети, Саша?
Спросила, будто одичав,
И я ответил: - Будут наши.

А в марте пиво под кефаль
Мы пили, ( присылала мама)
- Тамару посадили, жаль,
Сказал Серёга как-то вяло.
- Да что случилось, расскажи!
- Бабулькин дом  обворовала.
 Да ладно Саня , не тужи,-
Возьму ещё по два бокала.