Мирослава

Приходили месяцы, встречала их Мирослава,
Накрывала столы, вытряхивала перины,
Набивала в подушки братьям сухие травы –
Чтобы снились луга цветов, да тугие ливни.
С Декабрём нелегко, выше глаз наметает снега,
Да сестру не обманешь – душа у него хрустальна.
Мирослава смеётся, и смех её выше неба,
Солнцем вырвется из груди, и весь снег растает.

Как Январь заблестит, землю выморозит до кости,
Выжмет реки до русла, отравит весь свод небесный.
А подушки коснётся – и снятся ему стрекозы,
Мирослава метель унимает тягучей песней.
Февраля дождалась Мирослава, бледна, как ива,
Уследить бы за ним, за обманчивым младшим братом.
У него снег пушистый, нрав озорной, смешливый,
А она – то грустит, то уходит бродить куда-то.

А она ждёт весну – Март придёт непогожий, птичий,
Вырвет лёд из воды, затуманит леса и степи.
Мирослава выходит на улицу, брата кличет,
До конца Февраля не домается, не дотерпит.
У неё за три месяца истощены запасы
Слов шалфейных, тягучих медовых песен.
Окна смотрят на запад – призраки пустоглазые,
Сам Февраль на сестру поглядит и украдкой крестится.

И сбылось – он в одну из ночей вдруг ушёл нежданно,
Лишь губами коснулся лба Мирославы спящей.
А она – медуница, луковица тюльпана,
А она уже первого солнца на небе слаще.
Март распахивал двери, будил Мирославу криком,
Дул в лицо её нежное ветра порывом шквальным.
А от этого ветра росли за плечами крылья,
Да ростки через кожу звонкие пробивались.