Свернул на каменную улицу...

Свернул на каменную улицу, где церковь
открыта, в дверях гуляет ветер, а ограда
существует, чтобы был замок потерян,
то же с грехами, которые не видишь.

Меня преследуют наивные хождения
моей души по площади квадрата.
Я умиляюсь этому, так мило,
что я ещё вообще во что-то верю.
Меня преследуют невинные желания.
Я каждый день счищаю с себя кожу.
И если бы Анаксагор умел бояться,
он также бы как я боялся смерти.

Я - путешественник. Мой город – дранка шлюхе,
а улицы – пять чёрствых корок хлеба,
дворы – не более рабов на полустанках,
мой дом – последний сон, увиденный Введенским.
Я – безучастный. Моё небо – гул сирены,
земля в ногах, что вычислить способна
в телах количество питательных веществ,
из чернозёма торчащих шатунами.

Вот я свернул на площадь, где пивнушки
собою заслоняют постаменты.
И каменные ангелы стыдливо
прячут от всех самоубийство бога.

Так я в очередной раз убедился,
что между света с тьмой есть то существованье,
которое изведать нам поможет
ракета, размножающая время.
Я оглянулся – жизнь видна в пролете
лестничной клетки, раме нараспашку,
лезвии бритвы, табуретке, крае кровли,
в самолётах, пуле. Так я оглянулся,

(самолёты, самолёты самолёты)
и речь прервал: "inertia postmortem".

Немель, 2022