Моё непокорное солнце. Агония

Миша снова протянул меня к себе. Его поцелуй был таким требовательным. Контроль... Я пытался помнить о контроле, чтобы не быть слишком грубым. Его это кажется не устраивало. Он зарылся пальчиками в мои волосы и с силой потянул – я зарычал прямо в его губы. Он отстранился и спиной откинулся на кушетку, его голова свесилась с края. Он упёрся ножками мне в грудь. Мишаня поддел свои трусы и начал медленно их стягивать. Я зарычал ещё громче.

- Ты, вообще, собираешься сегодня что-нибудь делать? – его голос был таким недовольным.

- Я любуюсь... открывающимися перспективами. – Он наконец стянул с себя этот чёртов кусок материи. И кинул их мне. Ну, всё!

Я положил свои руки на внутренние стороны его бёдер, заставляя его развести ноги как можно шире. Он тут же захныкал. Я видел, как сократились мышцы его живота в предвкушении. Все его эмоции закрутились в радужный привкус предвкушения, все они искрились оттенками красного спектра.

И я прикоснулся языком к самой чувствительной точке на его теле, спина Мишутки выгнулась дугой, он закричал. Мой рот наполнила сладкая ваниль. Я застонал. Через несколько минут все его звуки сошли к всхлипам и невнятным выкрикам, среди которых я всё же мог различить своё имя. Мне было больно.

Моё возбуждение достигло такого накала, что мне было больно, а его крики и эмоции только усиливали это.
Сквозь дымку собственной сладкой агонии я ощутил, что по его телу прошла дрожь оргазма, а я всё слизывал с него ванильную влагу, купаясь в его эмоциях, а он всё вздрагивал передо мной.

- Тима... - прошептал он на выдохе...

- Да?

- Я... - на большее его не хватило...

Я ухмыльнулся.

- Ты опять забыл алфавит...

Он захихикал.

- Мальчик мой, прости, я больше не могу... - я уже срывал с себя рубашку. Ему удалось привстать без моей помощи, и он судорожно начал помогать мне с моей одеждой. В его глазах снова загорелся нетерпеливый огонёк. Я снова заставил его откинуться на кушетку, сам так и остался стоять перед ним на коленях. Все разумные мысли вылетели из головы, пока я медленно заполнял его тело собой. Сладкая боль начала пульсировать... он вдруг громко задохнулся – я в очередной раз не сдержал своих эмоций и выплеснул их на него. Послышались его всхлипы. Чёрт!

- Тим, ну же... Хватит сдерживаться... не... хочу... больно... не хочу, чтобы тебе... было... так...

Я двигался мучительно медленно. Он всё стонал.

- Быстрее... - всегда такой нетерпеливый. А я просто не хотел отпускать эту боль. Я чувствовал себя таким живым в этот момент – я приветствовал любое чувство, которое отличалось от пустоты. Мишаня зарычал. Его нетерпение разожгло давно остановившуюся, несуществующую в моём теле кровь, и оттого ощущение было лишь острее, я стал ускорять ритм, приближая нас обоих к желанной развязке. Схватил его за бёдра, притягивая к себе ещё ближе. Он положил свои ручки поверх моих, впиваясь ноготками в меня. Борьба с самого начала была проиграна – его внутренние мышцы плотно сокращались вокруг меня. Его крики наполняли комнату. Моё собственное дыхание сбилось, переходя в хрип, а затем почти в животный рык, когда волна моего оргазма накрыла меня с головой. Я ослабил хватку, Мишутка пытался успокоить дыхание.

- Что это было? Тогда? Эта боль? – О, Мишка снова вспомнил алфавит! Его лицо было предельно серьёзным.

- Прости... Удовольствие не всегда приходит простыми путями. - Он грустно улыбнулся. Я зажал его лицо между своих ладоней и нежно поцеловал.

- Не пугай меня так больше...

- Я постараюсь. – Я поднял на руки своего Ангела и понёс его в ванную, смывать с нас последствия наших баталий.

Хотя водные процедуры очень быстро потеряли свой первоначальный настрой, после чего нам всё же удалось переместиться в комнату, где Миша заявил, что мы не уделили должного внимания кровати. И мы решили исправить нашу оплошность, пока в огромные окна спальни не начали проникать лучи солнечного света. Именно когда мы лежали на дорогих шёлковых простынях, тела переплетены так плотно, когда Мишутка в который раз дошёл до того состояния совершенной потери контроля своих вербальных функций, когда наш номер заполняли его протяжные стоны, всхлипы и вскрики, в дверь нашего номера постучали.

- Миша... Это Дориан... Я только хотел убедиться, что с Вами всё в порядке...

- Fuck... - сквозь стиснутые зубы пробормотал я и остановил свои движения, что видимо очень не устраивало Мишаню, который извивался подо мной.

- Боже, Тимааааа... Не смей останавливаться... о, ну же... я... сейчас... - моё тело инстинктивно отвечало на его зов, и я снова начал двигаться. – О, да! Да! Сейчас... ААААААА... Тимочка!

Чёрт! Как кто-то такой маленький может издавать такие громкие звуки! Я чувствовал волну недоумения, смешанного с чем-то очень похожим на... отвращение... Этот Дориан явно сложил два и два, только в раскладе Мишки сумма получалась и вправду отвратительной... В этот момент резким движением мой чертёнок опрокинул меня на спину, больше тем утром я ни о чём думать не мог... ну кроме...

- Я больше не могу... - Солнце уже клонилось к горизонту, когда в Мишутке кончился заряд бодрости, он попытался уползти прочь с кровати и шёлковых простыней, на которых мы просто валялись вот уже полчаса. Я схватил его за ногу и притянул обратно. Послышалось его хихиканье. – Тима. Ну, хватит. Я больше не выдержу.

- Наглая ложь, выдержишь, я в тебя верю. Иди сюда. – Я поцеловал его плечо, он уткнулся лицом в подушку, лёжа на животе и качая головой в знак протеста. Я прошёлся ладонью по его ноге, поднимаясь выше, по округлой попке, погладил его бок, обхватил ладонью его шею, его короткие волосы на затылке приятно щекотали кожу моей ладони. Послышалось его приглушённое хныканье.

- Тима, у нас встреча назначена, после заката.

- Кто в своём уме назначает встречи уже после заката?

- Те, кому хорошо платят за это.

- Что ты опять затеял?

- Ничего такого, чтобы тебе не понравилось. Пора собираться. – Мурлыкал он, явно наслаждаясь моими прикосновениями.

- Ещё нет. – Я уже приподнимал его за талию, подложил под его бёдра подушку, так что его попка была весьма призывно приподнята. Он задохнулся, когда я, опираясь на руки, навис над ним, потёрся своей плотью об его зад. Он заёрзал подо мной. Его эмоции снова заволокло красным флером, серебристые искорки перепрыгивали от его ауры к моей коже, проникая внутрь меня, вызывая там ту же волну желания, болезненной необходимости быть сейчас внутри моего сексуального Ангела.

Я стал медленно проникать в него, наклонился к его шее, оставляя на ней дорожки влажных поцелуев... В этот раз он не пытался приблизить развязку, позволяя мне медленно проникать в него. Ощущение этого влажного скольжения, того как плотно охватывают меня его внутренние мышцы, его судорожные всхлипы, заглушаемые подушкой – я купался в волнах нашего общего блаженства, после чего начал увеличивать его эмоциональное давление изнутри. Он резко забился подо мной, бормоча что-то невнятное.

- Тише... тише милый... Сейчас привыкнешь... - Я понимал, что давлю на его эмоции с такой силой, с какой ещё никогда не решался влиять на него, что такое вторжение может показаться ему чем-то за гранью допустимого – словно я отобрал у него его собственное сознание, право чувствовать то, что он сам желает. Я продолжал медленно двигаться внутри него, сбавив эмоциональное давление, а потом снова начал медленно нагнетать его, очень медленно, маленькими капельками вливая в него желание, томление, животную страсть, экстаз. – Просто расслабься... не думай... позволь себе чувствовать… - И он расслабился.

- Ты чувствуешь это?

- Да... - я едва мог разобрать его ответ. Усилил своё влияние, двигаясь в нём всё резче.

Он закричал, изгибаясь подо мной, его тело забилось в волне оргазма. Я продолжал заполнять его изнутри нашими эмоциями, усиливая каждую из них, не прекращая своих движений. Сдерживаться самому становилось всё сложнее. Но ощущение нашей связи, чувство принадлежности друг другу... Это было самым всепоглощающим чувством за всё моё существование. Его внутренние мышцы продолжали сокращаться, он всё тонул в своём оргазме, когда моё тело наконец нашло свою разрядку. Я чувствовал, как моя сперма наполняет его, а его тело всё содрогалось подо мной, продлевая и мою сладкую агонию. Я уткнулся носом в его затылок. Во всём теле чувствовалась нереальная для человеческого существования слабость. Мишутка подо мной минут на двадцать буквально сроднился с подушкой, обхватив его руками и уткнувшись в него лицом.

Я стал медленно целовать его плечи...

- Миш, милый... - Мишаня снова задрожал подо мной, я скатился с него, улёгся на бок и потянул его к себе. Такое ощущение, что всё его тело превратилось в желе – он безвольно подавался на мои манипуляции, но сам при этом не шевелился. Его глаза были закрыты, только грудь медленно вздымалась.

- Миш? – я уже начинал беспокоиться – его аура превратилась в какое-то непонятное месиво для меня, я даже не мог разобрать оттенок.

- Миша? – я слегка потряс его за плечо. Он лишь слегка покачал головой. Через полчаса он наконец пошевелился, как-то очень лениво дотянулся до моей ладони, так же лениво, с кошачьей томностью свернулся клубком у меня под боком, заставив обнять себя. Я поцеловал его в шею.

- Мишутка?

- Что?

- Слава Богу, ты заговорил! - я почувствовал облегчение. Но больше я от него так ничего и не добился. Ещё спустя двадцать минут его эмоции стали приобретать хоть какой-то смысл, оттенки стали разборчивее.
Мишаня начал мурчать в моих объятиях.

- Мишутка? Всё хорошо?

- Хорошо? Нет. Не то слово. Всё чудовищно... сладко. – Я ухмыльнулся. – Это было несколько странно. Как будто теряешь себя. – Его голос звучал слабо, еле слышно. За окном свет начал меркнуть.

- Прости, я не хотел так...

- Это было невероятно. Но не уверен, что в ближайшее время осмелюсь это повторить. И нам правда пора собираться. – Он снова попробовал пошевелиться, выполз из моих объятий, спустил ноги с края постели и очень осторожно попробовал принять вертикальное положение. Он пошатнулся. Но устоял на ногах, а потом медленно и аккуратно пошёл в ванную. Я хотел было уже последовать за ним, когда из-за звуков льющейся воды послышалось его:

- Ни единого шанса!

Я откинулся обратно на кровать.

Я на руках из огня тебя вынесу,
Душу склею твою по кусочкам.
Я сотру эту красную полосу
И новую жизнь обведу по точкам.

В мире, как зеркало, навечно кривом
Я верну тебя, и ничего не пожалею,
Перья испачкаю кровавым месивом,
Пусть даже я сам навсегда заболею.

Я сниму все оковы из боли и страха,
И в это новое утро ты сделаешь вдох.
Нашей планете не избежать краха,
Но я так хочу, чтобы ты это смог.

Прошло время, я лишь об одном жалею,
Что однажды жестоко я предал тебя...
И в памяти только твоё "верю",
Затихает в рассеянных каплях дождя.
Поделиться…