Плодородный гранит Мурманска

ПЛОДОРОДНЫЙ ГРАНИТ МУРМАНСКА

      Хорошо, что День рождения нашего города приходится на осень. Хоть и холодает уже, зато деревья расцвечены почти до предельной красоты, образуя растительный салют, добавляя праздничности. Нешумной, но задушевной.
      Что и говорить, многолетние усилия Зеленстроя увенчались безусловным успехом. Рябинки и березки, которым ох, как несладко живется на окрестных сопках, в городе буквально преображаются. Подкормленные и хотя бы отчасти укрытые от ветров, они показывают всё, на что способна их благодарная натура. «Тонкая рябина», которой, как в песне поется, лишь бы «к дубу перебраться», сама уже кое-где на улицах напоминает кряжистый шести-семиметровый дубок. А посадки  продолжаются, и, похоже, к своему юбилею Мурманск станет самым зеленым городом не только за Полярным кругом, а и к югу от него.
      Впрочем, удивительнее и замечательнее другое: как растут и расцветают пересаженные на мурманскую почву люди. Особенно явственно я это осознал, когда готовил книгу о здешней судоверфи и знакомился с тысячами судеб судоремонтников. Простые деревенские парни, навербованные в российской глубинке, попадая в бурно растущий Мурманск, и сами начинали расти наперегонки. Молодость города совпадала с молодостью его строителей, и это совпадение возрастов и темпов жизни вызывало сильнейший духовный резонанс, в котором и зародилась общность, называющая себя мурманчанами. Общность, которая с тех уже далеких 20-х, 30-х, 40-х, 50-х годов до сих пор сохраняет свою трогательную сущность. Не без потерь, конечно. Но и не без приобретений. Несмотря на множественные перемены в жизни страны, сохраняются, слава богу, основные черты психологического облика мурманчан, чем-то похожего на скуластое гранитное лицо самого Мурманска, сохраняется обостренное чувство землячества, которому удивляются и завидуют в других городах и весях. «Мурманчане должны помогать друг другу» - повторял, помню, пожилой стармех, вынужденный по состоянию здоровья переехать насовсем  в тверской поселок Старая Торопа. Каждой весной он жил ожиданием приезда туда мурманчан-дачников, встречал нас со слезами на глазах, зазывал в гости и всё расспрашивал, всё выпрашивал мурманских новостей, и всё вспоминал, вспоминал своё тралфлотовское прошлое, круг друзей своих и образ жизни. Ничего дороже этих воспоминаний он так и не накопил, не приобрел.
      Во мне знакомство с этим стармехом каким-то образом преломилось в стихотворение с припевом. То есть, в заготовку для песни…

Узнаю северян дорогие черты:
Если мы, задержавшись в отъезде,
Начинаем искать свет Полярной звезды,
Значит наша душа не на месте,
Значит лучше не ждать ни минуты одной
И спешить к поездам, к самолетам,
Чтобы нам поскорее вернуться домой,
К нашим сопкам, лесам и болотам.

Такая наша доля:
И в горе, и в веселье
Не можем жить от Мурмана вдали мы.
Мы кровью и любовью врастали в эту землю
И стали от нее неотделимы.

Здесь на древних породах российской земли
Вознеслись города молодые.
Мы их сами недавним трудом возвели,
И они нам как дети родные,
И когда мы порой уезжаем от них,
Они смотрят вослед, словно дети.
И надолго уедем ли мы от родных,
Коль за них остаемся в ответе?

Такая наша доля:
И в горе, и в веселье
Не можем жить от Мурмана вдали мы.
Мы кровью и любовью врастали в эту землю
И стали от нее неотделимы.