Гештальт

К.К.

На куб древесный сев, как будто дачник,
смотрю на противление лучей.
Пошёл отсев. И самых сильных пачка
достойна достижения людей.

Как мы достойны всех своих деяний
(в противодействии любой из нас король).
Однажды волю выбравший изгнанник,
приходит к антитезе слова «боль».

И вот смотрю на реку с корневища -
её душа расчерчена кривой.
Идёт по брегу пеликан коричный.
К нему река толкает рыбу головой.

Солнце собой загородило толщу неба,
галька с песком отбрасывают свет.
Вне фокуса всё почернело, я замеры
старался сделать, заиметь момент

для фотографии. Слова, как кинопленка,
порядок кристаллизируют вещей.
Я для анафоры возьму ещё про «больно» -
последствие котангенса лучей,

ведь камера – устройство отражений,
лови того, кто скоро пропадет,
что памятно, отчётливей, яснее.
И я поймал, но только разворот.

Лица не видно, лишь размытый фокус,
окурок чапы, черное пальто,
прям как Ирида, ты смеялась, красный волос
собою заполнял пространство то.

Киоск мороженного рядом, лужи, снег,
печаль земная, мертвая зима.
И горизонт (ну, правда!) просто век-
тор любого моего воспомина-

ния. Но камера запечатлеет только брег,
из прошлого осталась лишь земная
печаль. Говаривала ты, что силуэт
души вообще не угасает, тень обретая.

Прошло пять лет, а руки мне на плечи
ты всё кладешь (не в прежние года).
Да, я поэт теперь, но от того не легче,
ведь мертвые не воскресают от стиха.

Немель, 2022
Наше место, дорогая